1-ое послание к Коринфянам ап. Павла, Глава 4, стих 4. Толкования стиха

Как преданность слуги может оцениваться лишь его господином, так и верность «домоправителя» и его успех определяются не человеческой оценкой или людским судом, а исключительно Богом: «Для меня очень мало значит быть судймым вами или человеческим судом. Но я и сам себя не сужу. Ибо я ничего за собой не знаю, но не этим я оправдан, Судящий же меня есть Господь»

Так как Алостолы и учители суть только служители Христовы и домостроители в Церкви Божией (икономы), то пусть и судят о них коринфяне только по степени их верности порученному делу, а не по природным дарованиям (харисмам) или особенностям.

«Итак, я ничего за самим собою не знаю, моя совесть меня ни в чем не обличает. В отношении вас всё, что я мог, сделал; всё, что было нужно, я сделал; всё, что нужно было, передал; как нужно было, за вас молился… Но я не считаю, что через это оправдаюсь, потому что мне судья Господь. Вот Его мнение мне интересно. Мне даже свое мнение неинтересно». Достоин ли ты Царства Божия или недостоин — Господь знает. Господь судит нас.

Вот назидательное слово святого Златоуста на сие место: «Не знаю, каким образом между другими родами зла вошло в природу человеческую зло испытания и неуместного осуждения ближних, которое и Христос обличил, когда говорил: “не судите, да не судимы будете” (Мф. 7:1). Оно не доставляет даже никакого удовольствия, как другие грехи, а ведет только к неприятностям и наказанию. Между тем мы, будучи сами виновны в бесчисленных грехах и имея в глазах своих как бы бревно, тщательно разбираем грехи ближнего, которые не более сучка (Мф. 7:3). Так было и у коринфян. Мужей благочестивых и богоугодных они осмеивали и отвергали за неученость их, а виновных в бесчисленных пороках уважали за их красноречие. Принимая на себя лицо судей, они с дерзостию произносили приговоры: такой-то достоин, такой-то лучше такого-то, этот выше того, а тот ниже этого; вместо того, чтобы оплакивать свои грехи, судили о других, и таким образом возбуждали великое взаимное несогласие».

Вот эта болезнь — партийность — из этого осуждения и родилась.

Поэтому очень жестко апостол говорит: «Посему не судите никак прежде времени, пока не придет Господь, Который и осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения, и тогда каждому будет похвала от Бога» (1 Кор. 4:5).

Апостол отвечает не перед людьми, но перед Самим Богом, и только Ему дано судить о том, как он исполнил порученное.

Эти слова не дают основания отвергать законность судебных установлений, которыя признаны Самим Господом: Ин. 19:11, и апостолами: Рим. 13:4; 1 Петр 2, 13—14. Тот же апостол Павел требовал для себя „суда Кесарева": Деян. 25:10-11. Когда люди, по избранию и призванию законной власти, судят других подобных себе людей, то они решают лишь то,—сделал ли известный человек то или другое дело и каким последствиям по закону он должен за зто дело подвергнуться.

После раскрытия общих понятий, на основании коих должно судить об Апостолах и их деятельности, Апостол Павел научает Коринфян и самому суждению, определяет для него границы, указывает предостережение. Прежде всего он внушает им смотреть на Апостолов, как на самостоятельных учителей (подобных, напр., основателям философских школ). Этим он как бы умаляет свое достоинство, но, определяя свое назначение быть строителями, т. е. многоразличными выполнителями великого и таинственного дела спасения людей, наивысшего домостроительства Божия, он очень возвышает себя, впрочем не лично, а как верного Богу слугу и приставника Его, поставленного Им для службы среди язычников, и потому обязанного дать отчет Богу, а не им. Посему, если они осмеливаются судить о нем, не имея права на это, то он не придает значения этому суду их. Следовательно: они должны оставить свое суждение об Апостолах, как бесполезное дело и как принадлежащее не им, а Богу. Мысль о своем отчете Богу подала Апостолу повод сказать и об ответе пред Богом всех, при чем в особенности он отмечает дела злые, обыкновенно совершаемые во мраке и неизвестности, а также и мысли сердечные, которые еще менее известны, чем дела совершаемые во тьме. Все, все обнаружится тогда и никто не укроется тогда с своими самыми сокровенными думами и намерениями, за которые также будет воздаяние по действительному достоинству, а не по тому приговору, который произносят теперь люди, часто судящие о многом по видимости, а не по глубокому и многостороннему рассмотрению дела. Останавливаясь на обличении Апостолом осуждения других, св. И. Златоуст говорит: «Не знаю, каким образом между другими родами зла вошло в природу человеческую зло испытания и неуместного осуждения ближних, которое и Христос обличил, когда говорил: не судите, да не судими будете (Мф. 7:1). Оно не доставляет даже никакого удовольствия, как другие грехи, а ведет только к неприятностям и наказанию. Между тем мы, будучи сами виновны в бесчисленных грехах и имея в глазах своих как бы бревно, тщательно разбираем грехи ближнего, которые не более сучка (Мф. 7:3). Так было и у Коринфян. Мужей благочестивых и богоугодных они осмеивали и отвергали за неученость их, а виновных в бесчисленных пороках уважали за их красноречие... По двум, или лучше по трем причинам суд наш не бывает правым: во первых потому, что хотя бы мы ничего не знали за собою, мы не безвинны пред судом Обличающего грехи наши с точностию; во вторых потому, что большая часть дел остается для нас неоткрытою и неизвестною; в третьих потому, что многие из действий других кажутся нам добрыми, но совершаются не с добрым намерением... Люди не могут видеть всего; это возможно только для одного недремлющего Ока; людей мы можем обмануть, но Его – никогда. Посему не говори: мрак и стены окружают меня; кто видит меня? Есть и Тот, Который проникает до души же и духа, членов же и мозгов (Евр. 4:12)».

Я и сам о себе, говорит, не могу судить вполне верно. Хотя я и не сознаю за собою вины пред Господом, но многое из моего сознания может ускользать, или совесть моя не так чутка, чтобы обличить греховность некоторых сердечных движений, а нередко слов и дел. Почему и предаю суд над собою Господу.

Об апостолах коринфяне судили на основании тех же критериев, что и об основателях философских течений, увлекаясь их внешними достоинствами. Но ап. Павел указывает, что достоинство апостола может определяться только по признаку его верности Господу, поручившему ему дело благовестам, как «служителю Христову и строителю таин Божиих» (1 Кор. 4:1). Но об этом никто, кроме Самого Бога, судить не может, поэтому и коринфяне не должны были выносить своих оценок: «Для меня очень мало значит, как судите о мне вы или как судят другие люди; я и сам не сужу о себе... судия же мне Господь... Который и осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения»