Псалтирь, Глава 26, стих 7. Толкования стиха

Услышь, Господи, мой внутренний голос, которым я с сильным намерением обратился к Твоим ушам. Помилуй меня и услышь меня. Помилуй меня и услышь меня в этом.

Мы привыкли к тому, что общая молитва, в храме читаемая священником или чтецом от имени всей общины, читается громким голосом, тогда как для себя каждый молится чаще всего безмолвно. Однако человек Библии не только читал вполголоса, то есть читал вслух для самого себя, но обычно и размышлял, и молился тоже вслух. В псалмах, например, часто повторяются такие фразы, как услышь голос молений моих (Пс. 27:2). Молящийся говорит о себе: гласом моим взываю ко Господу (Пс. 3:5), псалмы говорят о взывании громким голосом и даже о вопле (Пс. 5:2,17: 7).

И это, разумеется, правило, а не исключение. Когда Анна в скорби своей молилась в храме Силома, лишь шевеля губами и не издавая ни звука, то священник Илий счел ее определенно пьяноюСм. 1 Цар. 1:12 и след.…

Молитвы, что произносились в том или ином случае, о которых мы узнаем из Нового Завета и из многочисленных сочинений отцов, отнюдь не должны быть отброшены как чисто поэтический вымысел. Для человека античности было вполне естественно, что такие молитвы, свободно составленные, произносились так, чтобы их слышали все, и потому они могли переходить в предание как «изречения». Изречения отцов-пустынников действительно полны таких молитв, по большей части очень коротких и простых, но иногда и довольно пространных, составлявшихся от раза к разу, по нуждам каждого дня.

«Рассказывали, что авва Макарий Великий в течение четырех месяцев ежедневно посещал брата, живущего в скиту, и никогда не находил его в праздности. Однажды он пришел к нему и, стоя перед дверью, услышал, как тот говорит в слезах: „Господи, разве ушей Твоих не достигает вопль мой? Помилуй меня и отпусти грехи мои, ибо я не устану призывать Тебя в помощь мне“»Nau 16..

Современному человеку может показаться странным это столь непосредственное проявление чувств, вовсе не соответствующее его представлениям о молитве и «медитации». И все же духовные отцы учили, а на христианском Востоке учат и до сих пор, что даже сердечная молитва должна читаться вполголоса, по крайней мере вначале и на протяжении определенного времени вплоть до того момента, когда она поистине соединится с биением сердца. Они знали, что такая практика, касающаяся и чтения, и «размышления» вполголоса, это отличное средство против рассеяния духа, которое обычно так трудно бывает победить.

«Когда ум начинает блуждать, то его останавливают чтение Священного Писания, бдение и молитва»Евагрий. Слово о духовном делании, 15 (Цит. изд. С. 99)..

Слышание собственного голоса облегчает сосредоточение на словах Писания, псалмопения или молитвы точно так же, как работа пальцев, перебирающих бусинки во время молитвы по четкам, помогает удержать внимание. Кто хочет заучить текст наизусть, тот и сегодня поступает так: читает его громко или вполголоса. Ибо хотя молитва и есть чисто духовное делание, но и тело должно внести свой вклад в него. Мы будем говорить об этом в главе, посвященной движениям тела во время молитвы.

Однако едва ли человек Библии думал о практическом преимуществе молитвы вслух или вполголоса, когда он «гласом своим взывал ко Господу». Его «вопль» был скорее выражением непосредственного контакта, совершенно утраченного современным человеком. Тот Господь, к Которому он взывал, не был ни чисто абстрактным принципом, подобно «Богу философов», ни «далеким Богом» гностиков, но был «Богом Живым», Который открывался человеку по Своей свободной воле, говорил с ним, звал его повернуть лицо свое к Нему.

И призови Меня в день скорби; Я избавлю тебя, и ты прославишь Меня (Пс. 49:15). Ибо близок Господь ко всем призывающим Его, ко всем призывающим Его в истине» (Пс. 144:18).

Совершенно иначе обстоит дело с идолами, у которых есть уста, но не говорят, есть глаза, но не видят, есть уши, но не слышатСм. Пс. 113:13 и след.. Но Бог, Который рядом, слышит голос молений моих (Пс. 27:2). Только Он один обладает «лицом» в подлинном смысле, «лицом», которое не есть серебряная или золотая маска, «дело рук человеческих». Поэтому молящийся ищет лица Божия (Пс. 26:8) и прост явить светлое лицо Твое рабу Твоему (Пс. 30:17), ибо в нем заключено его спасение (Пс. 79:4,8,20).

Эти и иные конкретные способы говорить о Боге суть нечто гораздо большее, чем простые поэтические приемы. Чем более одухотворяется образ Божий в Ветхом Завете, тем скорее разговор о Боге может и должен стать «антропоморфическим», то есть облеченным в формы человеческого, дабы отношения с Богом не растворились в абстрактности и безликости. Ветхозаветные пророки дают нам самый наглядный пример этих двух движений, которые лишь по видимости кажутся противоположными. Их Бог, как скажет Иоанн, — это всецело дух (Ин. 4:24), стоящий в резком контрасте со всякой языческой материализацией божественного. И именно поэтому они могли отважиться говорить о Нем на сугубо антропоморфическом языке так, как о Нем никогда не говорили прежде.

С воплощением Логоса это личностное бытие Божие и Его пребывание и для нас переступило любую мыслимую границу. Его близость в Сыне — это свет, чей блеск ослепляет неверующего. Только верующему Сын открывает доступ к «сокрытому Отцу» и дает возможность доверительно обращаться к Нему: «Авва, Отче возлюбленный» — как обычно только любящий ребенок осмеливается разговаривать со своим отцом по плоти.

Почему же и верующему не следует говорить с абсолютно присутствующим Богом ясно различимым голосом, в особенности тогда, когда в своей «келье» он остается наедине с Ним или полагает, что он один. Во всяком случае, следует ограждать себя от любой формы тщеславия. Во время молитвы, которая следует после каждого из двенадцати псалмов утреннего или вечернего «последования», монахи пребывали «в полнейшем безмолвии», о чем рассказывает Иоанн Кассиан, основываясь на собственном наблюденииПреподобный Иоанн Кассиан Римлянин. О постановлениях киновитян. Кн. 2 (Цит. изд. Гл. 8, с. 16).. В чем же, в сущности, оно заключается, объясняет нам следующее изречение архиепископа Епифания Саламинского на Кипре.

«Названный епископ говорил еще: „хананеянка громко кричала и была услышанаСм. Мф. 15:21 и след., кровоточивая молчала и удостоилась похвалыСм. Мф. 9:20 и след.. Фарисей взывал [громким голосом и был осужден, между тем как мытарь даже рта не открыл и был услышан“»Epiphanios 6. Ссылка на Лк. 18:9 и след..

Это значит, что в конечном счете главное заключается не в том, молимся ли мы громко или безмолвно, а в том, молимся ли мы — «вместе с братией или наедине» — «по привычке только» или «с чувством», как говорит ЕвагрийЕвагрий. Слово о молитве, 42 (Цит. изд. С. 81)..

Чувством молитвы (aísthesis) является глубокое раздумие, сопровождающееся благоволением, сокрушением и мукой душевной при исповедании прегрешений воздыханиями неизреченными» (Рим. 8,26).

* * *

Наконец, нельзя не упомянуть и другую причину, понуждающую нас читать псалмы громко и молиться согласно определенным правилам. Причина эта может показаться странной современному человеку до тех пор, пока он лично не удостоверится в ее истине на собственном опыте: не только Бог слышит голос молящегося, но и бесы его слышат!

«Вопрос. Когда я молюсь и читаю псалмы и по причине окаменения сердца не понимаю того, что говорю, какая мне польза от этого?

Ответ. Даже если ты не понимаешь смысла, то демоны понимают, слышат и трепещут! И потому не оставляй псалмопения и молитвы, и постепенно с помощью Божией сердце твое смягчится»Barsanuphios und Johannes, Epistula 711, cp. 429..

Заставляют «трепетать» бесов в особенности те стихи псалма, где говорится о «врагах» и их уничтожении Господом, например, все «псалмы проклятий», которые составляют большую трудность для восприятия современного человека, поскольку они кажутся несовместимыми с духом Евангелия. Отцы, которые хорошо сознавали, что «праведный не проклинает, но молится»Evagrios, in Ps. 108,9 со ссылкой на Рим. 12:14., без всякого труда духовно истолковали эти тексты, отнеся их к врагам рода человеческого, то есть бесам, которые прекрасно понимали их смысл и трепетали, пытаясь даже, как уверяет Евагрий, перейти в контрнаступление:

«Я знавал также бесов, которые принуждали нас петь псалмы и духовные песни (Кол. 3:16), что содержат именно те предписания, которые мы, обманутые ими, нарушили, чтобы, слушая их, посмеяться над нами, которые говорят и не делают (Мф. 23:3). Поэтому и Давид говорит: Заступи раба Твоего ко благу его, чтобы не угнетали меня гордые (Пс. 118:122 и Пс. 24:2)»Evagrios, in Ps. 136, 3 β..

В этой брани, ведущейся непосредственно не только против зла, но и против лукавого, причины, побуждавшие отцов молиться вслух и в особенности петь псалмы, суть те же самые причины, которые, как мы увидим в следующей главе, понуждали их в определенных обстоятельствах молиться безмолвно.

Хотя Давид знает и торжественно исповедует, что Господь спас его, даже „укрыл в скинии своей в день бедствий; но, зная превратности жизви и справедливо опасаясь за будущее, Он тем усерднее молит Господа о заступлении при грядущих бедствиях. — „Услышь, Господи, голос мой, которым я взываю" — в молитве — псалме. „Помилуй меня и внемли мне. Сердце мое говорит к Тебе: „буду искать Господа",-с благодарностью к Нему и с надеждою на Него. „Ищет Тебя лице мое", г. е. моя душа, обращающаяся с молитвой к Твоему храму. И вот, когда „я буду искать лица Твоего, Господи, то Ты не отвращай своего лица от меня, не уклоняйся во гневе от меня", как от преступнаго раба, — воззри на меня с милостию: будь помощником моим; не отвергни меня и не оставь меня, Боже, Спаситель мой" — Такое чувство преданности к Богу у Давида обнаруживается теперь тем сильнее, что он, вместе с тем, чувствует свое одиночество: „ибо отец мой и мать моя оставили меня, говорит Давид; но Господь воспринял меня",-как отец сына, как добрый пастырь агнца.. Отец и мать оставили Давида — потому, что умерли, что могло быть естественно около времени именно второго помазания Давида, ибо при первом его помазании отец был жив, по уже был в старческом возрасте, так как семь сыновей его были возмужалыми и даже восьмой и младший Давид был уже в возрасте совершеннолетия, что позволяло ему принять звание и служение царское. 

Благоприемная молитва, не от гласа точию устнаго, но наипаче от вопля сердечнаш, уста же с сердцем должна суть сошасоватися: сердцем бо веруется в правду, усты же исповедуется во спасение (Рим. 10:10) (Афанасий, Григорий).

Верою и любовию приступим, да причастницы жизни вечныя будем.