Псалтирь, Глава 12, стих 2. Толкования стиха

Неочищенная душа

Как Бог никого не забывает, так и лица Своего никогда не отвращает, но Писание говорит в подражание нам.

Говорят, что Бог отвратил лицо, когда Он не дает знать о Себе душе, которая не имеет еще чистого ока разума.

Доколе, Господи, Ты забудешь меня до конца?  (Пс. 12:1), то есть отвратил меня от духовного понимания Христа, Который есть Мудрость Божия и истинная цель всех целей души. Как долго Ты будешь отворачивать от меня Свое лицо? Как Бог не забывает, так и лица Своего не отвращает, но Писание говорит по-нашему. Сказано же, что Бог отвращает лицо Свое, когда Он не дает душе, которая еще не имеет чистого ока ума, познания Себя.

С вопросов начинается этот псалом: Доколе, Господи, забудеши мя до конца? Доколе отвращавши лице Твое от Мене? Доколе положу советы в души моей, болезни в сердце моем день и нощь? Доколе вознесется враг мой на мя? (2–3).

Несколько раз повторяет пророк Давид: Доколе?

Обычно даже один повтор мы ощущаем как усиление смысла. А тут их – четыре! И это сразу задевает струны нашего сердца: значит, происходит какая-то тяжелейшая борьба. И по существу, Давид вопрошает Господа: «Когда я почувствую, что Ты – со мной? И это будет означать, что Ты никогда не оставлял меня».

Здесь идёт не та обыкновенная брань, которая бывает в жизни каждого человека или общества. Нам ведь приходится защищать свои интересы, вести войны. Брань пророка Давида

– духовная. Она невидимая, внутренняя, но по мощи и интенсивности превосходит любую другую борьбу. Всё, что совершается в нашем духе, гораздо сильнее происходящего с телом. Во-первых, это трудно выразить, а во-вторых, оно крайне напряжённо переживается телесной природой.

К тому же духовная брань продолжается долгое время. Противостоящие стороны тут – сам пророк Божий Давид и те, кого он обозначает как «враг мой». Если у Давида случались конфликты с конкретным лицом – принадлежащим к его роду или роду царя Саула, – то в псалмах чаще всего указывалось имя. Но здесь нет имён, и мы понимаем: ведётся брань, в которой задействованы все духовные силы человека – разум, воля, душа.

Борьба развивается, достигает кульминации.

Наступает предел всех возможностей. Царь Давид видит: ведут эту брань падшие ангелы

– и человек не может их победить. Они хоть и падшие, но имеют природу духовную, а не телесную. Противостоять духам способен только тот, кто вооружён Божественной силой, имеет веру, понимание, сведущий ум, который открывает: это состояние, обычно не свойственное тебе, означает, что сейчас ты переживаешь брань.

Когда мы смотрим соревнования спортсменов, нас всегда удивляет их воля к победе. Вся жизнь, все силы людей направлены на то, чтобы одолеть соперника. Иначе какой смысл в этой борьбе?

А в духовной брани ни один человек не может себе представить, что победит противника, имеющего преимущество по самой своей природе, силе, ловкости, хитрости. Поэтому на брань во имя Господне духовные люди всегда идут, призывая Бога. Им необходимо чувствовать уверенность, получить знамение от Господа: «Не бойся, по воле Божией ты не окажешься в бедственном, беззащитном положении».

Вспомним, как юноша Давид выступил на поединок с богатырём Голиафом (см. 1 Цар. 17). Это был решительный момент. По тогдашним представлениям, от результата их битвы зависел исход войны. Чей боец одолеет, та сторона и будет победительницей. И не нужно сражаться целому войску, погибать тысячам людей.

Филистимляне спрашивали, кто с израильской стороны выйдет сразиться с Голиафом. Но такого смельчака не находилось. А Давид был исполнен Божественной ревности. Что его ободряло? Конечно, вера и благодать Божия, которая действовала в нём и превышала всякое человеческое представление. Разве он мог думать, что у него больше физических сил, чем у филистимлянского богатыря? Конечно, нет.

Когда Голиаф увидел Давида, он начал насмехаться над ним: в руках у юноши была праща, выглядела она как палка. «Что ты идёшь на меня с палкой? Разве я собака?» – глумился богатырь.

Когда борцы встречаются на ринге, у них всегда бывает одна весовая категория. А тут – никакого равенства: гигант Голиаф – и по сравнению с ним маленький человечек Давид. Зато воодушевлённый, вдохновлённый, дерзновенный: во имя Господне выступает! Какая прекрасная картина!

И тот, кто возносился, насмехался, говорил, что пристукнет, придавит юношу своей огромной лапой, вдруг падает замертво. Давид победил – и филистимляне побежали. Поняли: с Израилем – Бог. Если один человечек взмахом руки повалил такую гору, то победа явно идёт свыше. И сам Давид ощущал: с ним Господь.

А в двенадцатом псалме у Давида нет этого чувства. Ему кажется, что он оставлен один на один с сильнейшим противником, превосходящим его во много раз. Конечно, Давид настроен решительно, он не отступит. Отступать нельзя! Как только сделаешь шаг назад, знай, что ты уже побеждён. И в этой напряжённой ситуации, когда по ощущениям сила духовная его оставила, у Давида вырывается крик к Господу: Доколе? Как это может быть? Ведь он молит Бога, несёт эту брань во имя Его, готов постоять до конца, жизнь отдать – и не чувствует присутствия Создателя, словно забыт Им.

Пророк Исаия провозглашал от лица Господа:

если мать тебя забудет, то Бог не забудет (см. Ис. 49:15). Эти слова вдохновляют, укрепляют человеческий дух. А у Давида – совсем иные ощущения: Доколе, Господи, забудеши мя до конца? Вот он – конец: пророк стоит перед грозным, могучим врагом.

В летописи Оптиной пустыни я читал историю, которая произошла с одним послушником – ещё при жизни преподобного Амвросия. Послушник этот был молитвенным, богобоязненным, прилежным. И вот поздней ночью к нему зримо, видимо пришёл падший дух. Послушника обуял такой страх, что передать невозможно, он стал призывать Бога, Царицу Небесную, старца Амвросия. Чувствовал: сейчас этот дух его раздавит, как букашечку.

Но всё закончилось – и, чуть только забрезжил свет, послушник побежал к старцу Амвросию. Постучал к нему в дверь, а тот говорит:

– Ты знаешь, кто сегодня у тебя был? Тысяченачальник (тот, у кого в подчинении – тысячи падших ангелов!). Обычно те, к кому он является, не остаются живыми. Но я уже знал об этом посещении – и молился о тебе.

Послушник понял, что был защищен не своей силой, а благодатью Божией и молитвой старца.

И у царя Давида тоже появился страх. Но боится он не за свою жизнь. Пророк в ужасе от того, что Бог его – оставил, забыл, исключил из числа Своих верных служителей.

Примерно так описывали духовную брань и христианские святые. Антоний Великий в моменты особого напряжения тоже думал, что Бог оставил его.

Пророк Давид спрашивает: Доколе отвращаеши лице Твое от Мене? В другом псалме он говорит, что постоянно ощущает присутствие Творца: «Егда воззвах к Нему, услыши мя» (Пс. 21:25). А здесь – всё не так. И пророк думает, что прогневил Господа: Доколе положу советы в души моей, болезни в сердце моем день и нощь ?

Положу советы – то есть предамся размышлениям, умным исследованиям: что же произошло? Неужели это конец? И тогда Давид погибнет, исчезнет с лица земли.

День и нощь – день и ночь, не прекращаясь, длится это непостижимое противостояние, от которого измучена душа, всё в ней перегорает, чает только одного: когда же кончится боль?

В моменты сильного физического страдания мы сосредоточены на том, как его преодолеть. А когда человеку ещё угрожает сила, которая хочет его уничтожить? Противник стоит перед Давидом, как когда-то Голиаф: великий, могучий, уверенный в себе. И тут – двойная тяжесть. Пророк чувствует, что слабеет: Доколе вознесется враг мой на мя? То есть будет превосходить – и это кончится позором, поражением.

Христос в Евангелии рассказывает притчу о том, что человек должен заранее предполагать, на что он идёт. Царь, которому предстоит война с другим народом, обязан понять, силён ли он с десятью тысячами бойцов противостоять двадцати тысячам. И если убеждается, что у него нет преимуществ, спешит заключить мир с противником. Потери от войны будут непоправимо велики, да и сам властитель может оказаться в плену (см. Лк. 14:31–32).

Лицо Бога

Лицо Божие полно света, будучи силой, внимательной к добрым делам. Причастный Ему озаряется светом, как если бы наслаждался он солнеч­ными лучами. Если же он отворачи­вается, то душа, не озаряемая светом, погружается во тьму, поскольку внутренние очи, то есть понятия рас­судка, ничего не видят. Когда же душа пребывает в грехе и ее все больше охватывает тьма, лицо Божие отвра­щается от нее.

Этот псалом мог быть написан Давидом в позднейшее время преследования его Саулом. Долгие годы прошли уже, а ожидаемая и столь часто испрашиваемая у Бога победа над врагами все еще не приходила; в душу Давида могла время от времени закрадываться мысль, что Бог совершенноДо конца – нецах – ленецеах ­­ не навеки, но беспрерывно, так что не дается ни на минуту отдыха, т.е. до крайности, εις τελος.1 забыл его (ср. Пс.6), отсюда вынужденный горем вопрос: долго ли еще будет продолжаться состояние этого полного забвения? Псалмопевец составляет все новые планы, чтобы избегнуть от преследования, но все они не удаются ему; потому и составление планов производит в нем скорбь (ст.2)Полагать советы в душе – накоплять в сердце планы на планы, как в кладовой.; положение его столь тяжело, что он от нужды и скорби близок к смерти (усну в смерть), – все это потому, как думал псалмопевец, что Бог отвратил от него лице Свое (ст.1). Поэтому он молится, чтобы Бог снова посмотрел на него (призри), даровал новый светС жизненною силою исчезает свет и блеск очей (1Цар.14:27); просветить очи, дать им новый свет, новый блеск, значит поэтому – сообщить жизненную силу; здесь – избавить от опасности смерти. очам его, готовым заснуть сном смерти; тогда враги злорадствовали бы его погибели (ст.5). Но и в таком отчаянном положении псалмопевец надеется еще на Бога (ст.6); и он в молитве получает уверенность, что будет время, когда он возрадуется о своем спасении, за которое тогда будет прославлять Господа (слов 6-го стиха: «и пою имени Господа вышняго» нет в еврейском).

Утрата бессмертия

То, что Бог забывает, даже временно, есть обстоятельство очень суровое. Оно означает смерть, утрату бессмертия.

Лицо Христа

Он предполагает появление Христа, Которого уже провидит в духе. Ведь именно Его лицо может предстать пе­ред плотскими глазами, и Его, являю­щегося с небес, чтобы удостоить мир спасения, по праву желал лицезреть этот святой муж, выражая общее желание.

Давид молит, чтобы Госиодь, оставив его на некоторое время, — подвергнув его бедствиям со стороны врагов, — не забыл бы его до конца — совершенно, и — не отвратил бы от нею своего лица, а напротив — был бы к нему милостив и спас бы его (ст. 7).

Глас Адамов, и прочих праведных к Богу о замедлении пришествия Христа Спасителя. До конца, сиесть на всегда или во веки. Лице Бога Отца — Христос Господь. Доколе, рече пророк к Богу, не являеши Сына, Христа Господа, да спасет род человеческий. Отвращает же Бог лице Свое, егда за грехи попущает беды и скорби на человека, дабы очистить его, обогатить благодатью. Так святые годами жили в пещерах, в трудах и молитвах (Афанасий, Иероним, Амвросий).