Псалтирь, Глава 118, стих 70. Толкования стиха

Далее следует шестой стих восьмистишия: СВЕРНУЛОСЬ, КАК МОЛОКО, СЕРДЦЕ ИХ, Я ЖЕ РАЗМЫШЛЯЛ НАД ЗАКОНОМ ТВОИМ
(Пс. 118:70). Сердце святых — нежное, а сердце гордых — свернулось и затвердело. Молоко, чистое по своей природе, приятное на вид и цельное, когда портится, прокисает, так и природа человеческого ума и сердца бывает чистой, незамутненной и ясной до того, как испортится от примеси пороков. После того как молоко свернется, оно загустевает, теряя при этом приятность и вкуса, и вида. Так и люди, которые внимательностью к красоте и приятностью слов прежде были подобием молока, не испорченные никакой завистью, то, если они начинали завидовать, то их сердце затвердевало в пороке и из приятности дружбы возникала горечь неприязни и неприятный трепет зависти. Итак, сердце стало твердым из-за гордости и из-за зависти, которые веществом злобы повредили мягкость природы, источающую благожелательность. Сердце нечестивых становится твердым, а праведник смиряется, размышляя над предписаниями закона, которые учат смирению.

Предан будешь жестоким и тяжким искушения, смиряющим в жизни и научающим умерщвлять и порабощать тело, и ходить не широким и пространным, но тесным и узким путем. Ибо сердце святых утончено, а сердце гордых утучнено.

В обоих этих стихах пророк свидетельствует о том, как людские напраслины способствуют нравственному совершенству человека, помнящего заповеди Божии, и о проистекающих оттого благотворных для него последствиях. В руках Божиих и все эти напраслины (неправда гордых) обращаются в орудия для образования человека и обучения его добру. Спаситель сказал св. апостолам, что Он изъемлет их из мира, и что за это будет ненавидеть их мир. Если бы, говорит Он, вы от мира были, то мир любил бы вас, как свои исчадия, ныне же, поелику Я изъял вас из мира, то мир не перестанет вас ненавидеть (Ин. 15:19). Так это всегда и бывает: входит ли в соприкосновение с людьми века сего ревнитель о богоугождении, или нет, – одна известность о том, что он таков, отвращает от него живущих в самоугодии. И это понятно,— он обличает их собою. Они не могут отрицать, что и сами должны бы быть такими же, как и он, но терпеть не могут, когда напоминают им о том. Без вины виноватый богобоязненный человек со всех сторон осыпается укорами, напраслинами, обидами, оскорблениями. Не может он этого не видеть и, хоть благодушно терпит, но перед Богом праведно свидетельствует, что умножилась на него, и все более и более умножаетсянеправда людская. Что вы терпите скорби, говорит св. апостол Петр, об этом не скорбите много, – об одном только заботьтесь, чтоб это не было по вашей какой-либо вине (1 Пет. 4:12-15). Пророк называет здесь гордыми вообще живущих в забвении Бога, не хотящих знать заповедей Божиих, но вместе с тем сильных земли, держащих в руках своих какую-либо власть, или знатных и богатых. И в обыкновенных грешниках, при плохой внешней их обстановке, гордость есть главная причина греха, а тем более у таких, которые почему-либо выше других. Зазнается человек – и забывает Бога, и начинает презирать закон Его. Затем уже не любы ему и все люди богобоязненные и строгие исполнители заповедей Божиих. Но как бы они ни злились, а я всем сердцем моим испытаю заповеди Твоя; буду исследовать и углубляться в значение Твоих заповедей, чтобы понять их во всей широте воли Твоей, выраженной в них, не обсекая их и не сокращая, потому только, что встречаю препятствия, и что это противно сынам века. И что же потом вышло умножения неправды гордыми и из верности заповедямчеловека богобоязненного? У тех сердце ожестело или отолстело, а этот вполне обучился закону Божию. Усырися яко млеко сердце их; аз же закону Твоему поучихся. Усырися сердце, ожестело как сыр. Молоко, сгустившись и ожестевши, становится сыром: так и сердце гордых, по природе мягкое, жестеет от неправды. «До того простерли гордость, – говорит св. Афанасий, – что сердце в них стало, как сыр» 3, с. 376. «Это сходствует, – пишет блж. Феодорит, – с пророческим изречением: «Одебеле бо сердце людей сих, и ушима тяжко слышаша и очи смежиша» (Ис. 6:10), сходствует и с тем, что в книге Исхода, сказано о фараоне: «ожесточися сердце фараоново» (Исх. 8:19). Посему пророк и говорит: «они имеют сердце упорное, и сами претворили мягкость его в грубость, подобно тому, как сгущают и усыряют молоко; а я таял, поучаясь закону Твоему» б, с 588. «Сердце святых, говорит св. Афанасий, – утончено, а сердце гордых утолщено» 3, с. 376.

 Усырися (приняло свойство сыра) яко млеко, сердце их, аз же закону Твоему поучихся. Ожесточилось, говорит, против меня сердце гордых людей, на подобие молока, так как молоко, когда сгустится и сделается сыром, бывает жестко. Или говорит то, что сердце гордых, питаясь неправдами, тучнеет, так как и молоко, делаясь сыром, представляется более тучным. 1

1 Слова Феодора: Вместо «стало, как сыр», Акила выразился: утучнилось и стало, как жир, сердце их; но сердце, говорит, их утучнялось настоящим удовольствием; а я упражнялся в законе Твоем, достигая чрез сие упражнение познания Твоего промысла. Безименного: Пока не были горды, враги, говорит, мои были, по сердцу, тучны и нежны, так что могли быть сравниваемы с самым питательнейшим молоком; а когда приняли на себя вид гордый, то совершенно ожесточившись превратились как бы из молока в сыр.

Это напоминает пророческое слово: «огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем» (Ис. 6:10). В таком же роде в книге Исхода сказано о фараоне: «и ожесточилось сердце фараона» (Исх. 7:22). Итак, сердце иудеев отвердело как сыр. А лик апостолов и те, которые от них приняли веру, поучаются словам Божиим, воспринимая евангелие Божие. Итак, говорит, сердце их ожесточено, потому что они сами мягкость его, заменили жестокостью, подобно тому как молоко, превращаясь в сыр, делается густым и твердым. А мое сердце еще более размягчалось поучением в Твоем законе.

Под "гордыми" можно разуметь или вообще языческих князей, пренебрежительно относившихся к евреям, или тех из евреев, которые обращали все свои усилия только на свое материальное обеспечение, не заботясь об общенародных нуждах и своей нравственной чистоте. Для всех них еврей, преданный своему народу и благочестивый, был помехой, которую им хотелось устранить.

Сие сходно с пророческим изречением: «одебеле бо сердце людей сих, и ушима тяжко слышаша, и очи смежиша» (Ис. 6:10); сходно и с тем, что в книге Исхода сказано о Фараоне: «ожесточися сердце Фараоново» (Исх. 8:19). Посему Пророк говорит: они имеют упорное сердце, и сами мягкость его претворили в грубость, подобно тому, как сгущают и усыряют молоко; а я таял, поучаясь закону Твоему.

Что вышло из умножения неправды гордыми и из верности заповедям человека богобоязненного? – У тех сердце ожестело или отолстело, а этот вполне обучился закону Божию. «Усырися сердце», ожестело как сыр. Молоко, сгустившись и ожестевши, становится сыром, так и сердце гордых, по природе мягкое, жестеет от неправды. «До того простерли гордость, говорит святой Афанасий, что сердце в них стало, как сыр». «Это сходствует, пишет Феодорит, с пророческим изречением: «одебеле бо сердце людей сих, и ушима своими тяжко слъшаша, и очи смежиша» (Ис. 6:10); сходствует и с тем, что в книге Исхода сказано о Фараоне: «ожесточися сердце Фараоново» (Исх. 8:19). Посему пророк и говорит: они имеют сердце упорное, и сами претворили мягкость его в грубость, подобно тому, как сгущают и усыряют молоко, а я таял, поучаясь закону Твоему». Значение этого одно и то же – упорное противление Богу и Божиим порядкам: «уты, утолсте, разшире, и забы Бога создавшаго его» (Втор. 32:15). «Сердце святых, говорит святой Афанасий, утончено, а сердце гордых утолщено». Так бывает с бедным сердцем человеческим потому, что не в ту сферу вводит его неправда, в какой ему следует быть по естеству; вот оно и сжимается. «Молоко, пишет святой Амвросий, по природе своей чисто, приятно на вид и подвижно, а когда портится, то закисает. Так и сердце человеческое по природе чисто, мягко, тепло, но, когда примешается в него порок, оно хладеет, жестеет и мрачится. Молоко, окисши, сседается и уже не имеет свойственной ему приятности; так и человек, пока не поврежден неправдою, бывает приятен в словах и в обращении, но когда уклоняется в неправду – изменяется, ибо иным становится сердце его. Неправда сжимает его, и, вместо приятного доброхотства, оно исполняется горечью недоброжелательства. Так усыряется сердце гордостию и неприязнию, когда естественную его кротость, источающую доброту, повреждают закваскою злобы и лукавства». Жестеет сердце с первых опытов неправды и потом все более и более ожестевает; конец этого – состояние ожестения. В противоположность сему у богобоязненного под действием неправд созревает обученность закону, подвижность на всякое добро и твердость в доведении начинаемых добрых дел до конца. А так как он не по чувству только долга стоял в добре, но всем сердцем, по любви к нему, и наипаче к Тому, Кто дал закон, то, чем больше он устаивает в нем, несмотря на ожесточенное сопротивление тому, тем теплее согревается сердце любовию, тем оно мягче, и человек сердечнее. Сам он всегда тепл и вокруг себя распространяет теплоту. Пророк говорит: «поучихся», научился, узнал, все обсудил, или делом изучил, и знаю твердо, содержа то в сердце. Что ни встретилось бы мне, нет нужды ломать голову, чтобы усмотреть, как лучше поступить: само сердце мне то скажет. Как из порочного сердца, по слову Господа, при разных встречах исходят помышления злые, так и из сердца доброго исходят помышления добрые, указывающие, какое добро и как следует сделать в тех или других обстоятельствах. «Поучихся» – напоминает слово апостола о чувствах, обученных в рассуждении добра и зла. Таким образом, оправдывается самым делом то, что неправда гордых, устремляемая, по попущению Божию, на боящихся Бога и хранящих закон Его, есть, по Его промыслительному устроению, школа для обучения сих последних в добре. И пророк, говоря, что научился, свидетельствует, что цель обучения достигнута, что школа эта действительно доводит поступающих в нее до того, что требует изучения и для чего они вводятся в нее. Так-то в жизни все зависит от того, с каким духом встречают бывающие случайности. Ни одна из них, по природе своей, не ведет к злу: зло от произволения. Что вредного для Иосифа сделала жена Пентефриева? – Ничего. Она только в большем блеске явила его целомудрие, а другие сами напрашиваются на грех. Будь тверд; и внешние случаи, могущие ввести в грех, не только не повредят тебе, а, напротив, послужат к большему утверждению тебя в добре. Одна устойчивость проложит дорогу к другой, и так далее. В конце добудется стойкость в добре – не легкая, а любовная, сердечная, привлекающая.