Псалтирь, Глава 118, стих 50. Толкования стиха

И он добавил: Это УТЕШИЛО МЕНЯ В УНИЖЕНИИ МОЕМ, ИБО СЛОВО ТВОЕ оживило МЕНЯ (ПС. 118:50). Это надежда, которая по Твоему слову выпала мне и утешила меня, чтобы я мог переносить горести настоящего, давала мне уверенность и в будущем. Послушай, как она нас утешает: Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или опасность, или меч? Как написано: за Тебя предают нас смерти всякий день, считают нас за овец, обреченных на заклание (Рим. 8:35—36). И, поясняя, почему они способны это терпеливо переносить, Павел прибавил: Но все сие преодолеваем силою Возлюбившего нас (Рим. 8:37). Итак, если кто хочет преодолеть невзгоды во время гонения, опасности, смерти, тяжелой болезни, нападения разбойников, конфискации имущества и всего того, что считается в нынешнем веке несчастьем, то все это легко преодолевается, если есть надежда, которая утешает. Даже если все эти бедствия случились, они не могут быть тяжкими для говорящего: Я думаю, что страдания нынешнего века ничего не стоят в сравнении с будущей славой (Рим. 8:18). Всякого, кто надеется на лучшее, никогда не сломит незначительное.
Итак, во время нашего унижения надежда утешает и не постыжает (Рим. 5:5). Полагаю, что время искушений — это и есть время унижения нашей души. Ведь наша душа подвергается унижению, пока предается искусителю для испытания в тяжелых трудах, чтобы она боролась и подвизалась, испытывая столкновение с враждебной властью. Однако при этих искушениях ее оживляют слова Божьи, которые и являются для нашей души живительной основой. Она питает душу, насыщает и руководит ею. Ничто другое, но лишь слова Божьи оживляют разумную душу. Как возрастает слово Божье в нашей душе, когда мы его воспринимаем, постигаем и запоминаем, так возрастает и жизнь души. И наоборот, когда наша душа лишается слов Божьих, так и в душе иссякает жизнь. И как это соединение души и нашего тела становится живым, питается и сохраняется благодаря жизненному духу, так и наша душа оживляется Словом Божьим и духовной благодатью. Поэтому нам следует всячески стараться, чтобы, пренебрегая всем остальным, мы собирали для себя слова Божьи. Поместим их в самую сердцевину нашего естества, в наши чувства, заботы, размышления и поступки, чтобы наши дела были согласны со словами Писаний, чтобы наши поступки не противоречили небесным наставлениям и мы могли сказать: ИБО слово ТВОЕ оживило нас (Пс. 118:50).

Заин 49) Вспомни слова Твои к рабу Твоему, которыми Ты обнадежил меня. 50) То утешило меня в уничижении моем, что слово Твое живило меня. 51) Гордые беззаконновали до крайности; но я от закона Твоего не уклонился. 52) Вспоминал суды Твои от века, Господи, и утешался. 53) Горесть объяла меня по причине грешников, оставляющих закон Твой. 54) Песнопениями моими были уставы Твои на месте странствия моего. 55) Вспоминал я ночью имя Твое, Господи, и хранил закон Твой. 56) Это было мне, потому что я оправданий Твоих искал.Седьмое восьмистишие. Подай мне наконец обещанную, давно ожидаемую помощь (ст.49)! Единственное утешение в нынешнем моем бедствии я нахожу в словах Твоих обетовании. Сильно огорчают меня гордые, но не могут уклонить от закона Твоего (ст.51); меня ободряет мысль, что Ты с древних времен всегда являл Себя правым (ст.52); – только то огорчает меня, что я должен видеть, как враги мои нарушают закон Твой (ст.53). Закон Твой высочайшая для меня радость (ст.54), предмет всегдашнего памятования (ст.55). – Слово Твое живи мя – слово обетовании Божиих, воспоминание о них, исследование их оживляет бедствующего и составляет единственное его утешение. – Печаль – αθυμία, потеря мужества, смущение. – Пета – θαλτά – предмет песни. – Сей – άυτη; славянские переводчики сей относили к закону, LXX вероятно – к ночи. Преосв. Порфирий весь 56 стих переводит: «она была у меня такова, что я оправданий Твоих искал».

Напоминай слова Твои мне, рабу Твоему, которыя Ты дал мне, как основание для упования на милость Твою. — То утешает меня в моем смирении — в бедствиях и уничижении от врагов (ст. 21-23. 39), что Слово-откровение Твоей истицы оживляет меня, — охраняет мою жизнь, направляя ее к истинной цели и блаженству (ст. 1-2 и сл.). — Гордые люди преступали закон до зела — до крайности, — подвергая меня уничижению и клевете (ст. 21-23), — но я не уклонялся от закона Твоего. — Вспоминаю я судбы Твои от века, — определения правосудия Твоего в делах Твоего Промысла, которыя совершил Ты, Господи, от века — издревле, и утешался, потому что смиренные и уничиженные всегда находили оправдание, свободу, утешение, блаженство (ст. 1-2. С. 14. 20. 28. 32. 45).

Прежде сего, пророк выражал мысль, что в жизни его есть что-то не соответствующее обетованиям Божиим, потому и просил воспомянуть о них; теперь определенно сказывает, что именно смущало его. Это – какие-то смиряющие, уничижающие, убивающие дух обстоятельства, и что среди их он оживляет убитую горем душу свою словом Господним.

Что же такое это «смиряющее?» – Могло быть и сознание нравственных своих недостатков, с которыми не справишься; «оживляющее» же в этом случае будет слово Господа о том, что тот, кто смиренно думает о себе, возвысится, а более всего то обетование, что восскорбевший об этом и взывающий к Богу всегда получит благодатное оживление: пошлет Господь Духа Своего и созиждется разорившийся нравственный строй его. Так учит блаженный Августин: «Можно здесь разуметь, говорит он, то смирение, которым смиряются, исповедуя грехи свои и горделиво не приписывая себе правды. Смиряющим себя таким образом дано такое утешительное слово: «Бог гордым противится, смиренным же дает благодать» (Иак. 4:6). И Сам Господь сказал: «возносяйся смирится, смиряяй же себе вознесется» (Лк. 14:11). Но, прибавляет блаженный Августин, хорошо разуметь здесь и то смирение, когда кто смиряется скорбию, посылаемою к сокрушению гордости и испытанию терпения. Живительное для таковых слово такое: в «терпении вашем стяжите души ваша, и – влас главы вашея не погибнет» (Лк. 21:18, 19); и еще: «верен Бог, иже не оставит вас искуситися паче, еже можете, но сотворит со искушением и избытие, яко возмощи вам понести» (1 Кор. 10:13). Такое же упование дал Господь и в молитве, которой научил нас, повелев говорить в ней: «и не введи нас во искушение». Если Он хотел, чтобы молящиеся так говорили в молитве, то, конечно, этим дал и обетование, что исполнит просимое».

То же разумеет и святой Афанасий о словах пророка: «то мя утеши во смирении моем». «Это самое упование (о коем сказано в предыдущем стихе), порожденное во мне словом Твоим, утешало и успокоивало меня столько, что если постигало меня какое-либо бедствие или опасность, чаяние смерти, тяжкая болезнь, или потеря имущества, или гонение, или что-либо другое, по мнению людей тяжкое, – то утешением для меня было упование».

Святой Амвросий говорит также: «Упование, осенившее меня, воздействием слова Твоего утешало меня и воодушевляло к терпению неприятностей, встречаемых мною в жизни. А уповал он так потому, что верен был Господу: без этого не возымел бы он упования. Это видно на святом апостоле Павле. Когда Павел шел против имени Господа, то не имел утешения упования, а когда начал терпеть за имя его, то почерпал утешение из источника упования. Смотри же, как, сделавшись верным, и всех воодушевлял он к терпению и благодушию. «Кто ны разлучит от любве Божия: скорбь ли, или теснота, или гонение, или глад, или нагота, или беда, или меч? Якоже есть писано: яко Тебе ради умерщвляемы есмы весь день; вменихомся, яко овцы закаления». Затем прибавляет и то, как можно все это перенесть: «но во всех сих препобеждаем за Возлюблшаго ны» (Рим. 8:35–37). Итак, кто хочет препобедить противности, когда случится гонение, или беда, или смерть, или тяжкая болезнь, или набег разбойников, или отобрание имений, или другое какое бедствие, – удобно препобедит все это тот, кто преисполнен утешительною надеждою. Пусть встретится что-либо подобное – оно не может действовать подавляющим образом на того, кто в сердце носит убеждение, что «недостойны страсти нынешняго времене к хотящей яеитися в нас славе» (Рим. 8:18). Кто чает лучшего, тот не может быть сокрушен чем-либо маловажным».

Еще и другое разумеет святой Амвросий под «смиряющим», именно, внутренние искушения от греха и диавола, с которыми надо вступать в борьбу в надежде победы силою благодати Господней. «Во время смирения нашего, говорит он, утешительница наша – надежда. Временем же смирения души нашей я полагаю время искушения. Душа наша смиряется, когда бывает предаваема искусителю на испытание тягостными притрудностями, которые неизбежны, чтоб устоять в борьбе и препобедить, когда чувствуешь приступ противной силы. В этих-то искушениях и живится душа словом Божиим. Оно есть жизненная эссенция души нашей, которою она питается, возращается и управляется. И нет ничего, что могло бы так живить душу разумную, как слово Божие. Насколько вкореняется оно в душе нашей, когда, разумеется, оно приемлется и вкушается, настолько раскрывается и жизнь души. Напротив, по мере того, как оскудевает слово Божие в душе, – и жизнь души терпит ущерб и оскудение. Как союз между душою и телом поддерживается и живится жизненным духом, так словом Божиим и благодатию Духа животворится душа наша (поддерживается союз ее с Богом, источником жизни). Потому-то мы всячески должны стараться, чтобы, оставя все прочее позади, собирать словеса Божий и вносить их во владычественное наше (ум), в чувства (сердце), в начинания (волю), и во все дела наши, чтобы вся деятельность наша согласна была с изречениями Писания, и деяния наши нисколько не разнились с строем небесных заповедей. Тогда и ты можешь говорить: «слово Твое живи мя».

Последнюю мысль святой Афанасий выражает так: «Ничто не дает разумной душе сил жить своею жизнию так, как Божие слово. В какой мере Божие слово возрастает в душе человеческой, постигаемое и приемлемое ею, в такой же мере возрастает и то, что составляет жизнь (а именно, чтобы жить здесь добродетельно) и что впоследствии даст жизнь вечную».

Святой Иларий все изложенные мысли совмещает кратко в следующих словах: «Упование утешало его «во смирении», то есть когда терпел он презрение, насмешки и обиды, когда бесчествуем был поношениями. Зная, что борьба с искушениями такого рода неизбежна в настоящем веке, он утешал себя в ней надеждою, возбужденною в нем Самим Богом, и оживотворялся словом Божиим. Из него почерпал он удостоверение, что слава на небесах несравненно выше, чем степень нынешнего его уничижения за верность воле Божией. Знал он также, что душа, наполненная словесами Божиими, содержит в себе как бы некое пастбище вечной жизни. Кто живится словом Божиим, того не колеблет пустая слава счастливцев. Знает он, что его бедность богаче их богатства, его постность насыщается небесным благообилием, его смирение вознаградится преславною честию».