Псалтирь, Глава 118, стих 160. Толкования стиха

Реш 153) Посмотри на смирение мое и избавь меня, ибо закона Твоего не забыл я. 154) Суди суд мой (процесс) и освободи меня; словом Твоим оживотвори меня. 155) Далеко от грешников спасение; ибо уставов Твоих не взыскали. 156) Щедрот Твоих много, Господи; по суду Твоему животвори меня. 157) Много гонителей и утеснителей моих; но от свидений Твоих я не уклонился. 158) Видел я неразумных и томился, потому что слов Твоих не хранили они. 159) Вспомни, что я заповеди возлюбил; Господи, милостию Твоею животвори меня. 160) Начало слов Твоих – истина; и вечны все суды правды Твоей.Двадцатое восьмистишие. Помоги мне в бедствии моем (ст.153–154); грешникам же, моим врагам, презирающим закон Твой, Ты не поможешь (ст.155); в Твоей великой милости оживотвори меня (ст.156). Несмотря на многие преследования, я твердо держусь закона Твоего (ст.157) и сокрушаюсь о том, что враги мои нарушают его (ст.158); ради такой моей привязанности к закону Твоему помоги мне (ст.159); Твои обетования истинны и неизменны (ст.160). Начало – αρχη или ­­ первое (рош) как содержание, как сумма (καιφάλαιον Евр.8:1) всего прочего, или то, что господствует во всем прочем, есть его деятель, его принцип, существо и душа.

Много у меня гонителей и поносителей, позорящих меня и старающихся изгнать меня совсем из общества: но я от свидений — откровений Твоих не отклоняюсь, — в уверенности, что Ты поспешишь оказать мне защиту от них. — Видел я неразумевающих — незнающих и не желающих знать Закон Твой, и истаял — сокрушался и горько плакал: ибо они не хранили Твоих слово — заповедей, а потому губили и себя и других (ст. 139. 155). — Посмотри же, Господи, как я возлюбил Твои заповеди, именно — до полнаго самоотвержении: посему, по милости Твоей, Господи, сохрани и продли мою жизнь. — Начало или основание Твоих слов — заповедей есть истина: а потому вечно, как эта сама истина Твоя, всякое определение Твоего суда но правде Твоей.

Если все словеса Божии представить под видом тела, то глава его – истина. Если представить эти словеса под видом кодекса, то заглавие ему или надпись – истина. Убеждение, что все словеса Божий, определяющие достодолжный образ жизни нашей, суть непреложно истинны, служит основанием жизни по сим словесам. Убежденный в том, что так, а не иначе как в них изображено, должно жить, не может ожидать какой-либо возможности к уклонению от них или изобресть какой-либо предлог и перетолкование их, чтоб, и исполняя их, исполнять не в той силе, как гласят самые словеса. Потому не может не держать в мысли и сердце, что одно из двух неизбежно: или жить по слову Божию, или обречь себя на вечную пагубу, – вечную, потому что «во век вся судьбы правды Божией», то есть сила решений Божиих, праведно определяющих посредством заповедей, как следует нам жить, простирается на всю вечность. И в вечность заповеди Божий пойдут вслед нас и будут там или ходатаями за нас, или нашими обличителями. Сознав же такую неминучесть, можно ли еще раздумывать и колебаться, какою идти дорогой?

Враг знает силу этих убеждений, а потому все усилия употребляет к тому, чтобы рассеять их. И успевает, посредством забвения и развлечения внимания другими предметами или посредством странного какого-то решения: «авось, небось.» Как только попадет на это душа, – и потекла жизнь как придется, увлекаемая соприкосновенными течениями общей жизни, в которой и смятение, и всякое нестроение. А враг тут и есть; он ловит свою добычу и богатит ими вечное свое обиталище, присужденное ему и клевретам его.

Помнящий же заповеди и носящий убеждение, что они непреложны, стоит не колеблясь. Кругом волны, а он словно на утесе; около ветры бушуют, а он как в уютной комнате. И враг ничего с ним не может поделать. Бывают, конечно, подступы и к нему, но они не сдвигают его с места и не изменяют направления его жизни. Оттого у него всегда один и тот же строй, и в уме, и в сердце, одни и те же порядки во внешней жизни. Длительность пребывания в одном и том же еще более утверждает его в том, – и он неизменным проходит, наконец, и среди сени смертной и вступает в область вечную, для вечного пребывания опять-таки в том же, в тех же судьбах правды Божией.

Весь мир, которому мы и пределов не знаем, стоит на судьбах правды Божией, но стоит не сам собою: держит его в этом всемощная десница Божия. А так как он не сам собою стоит, то и отступать от этих судеб сам собою не может. Мы же свободны: нам надобно свободно подчинить себя этим судьбам и держать себя в них, чтоб войти в соглашение и гармонию со всею совокупностию тварей. «Всяческая работна» (выше, стих 91) Господу, Творцу и Вседержителю. Отбегать от этого ига, естеством налагаемого, хотя и имеет призрак храбрости, но смысла в нем нет никакого, ибо в пребывании под ним – наше же благо, и временное, и вечное. Пребывающие под ним сами в себе чувствуют, что так и должно быть; и те, которые убегают из-под него, чувствуют, что так не должно быть, даром что отуманены и закружены.