Псалтирь, Глава 118, стих 159. Толкования стиха

Реш 153) Посмотри на смирение мое и избавь меня, ибо закона Твоего не забыл я. 154) Суди суд мой (процесс) и освободи меня; словом Твоим оживотвори меня. 155) Далеко от грешников спасение; ибо уставов Твоих не взыскали. 156) Щедрот Твоих много, Господи; по суду Твоему животвори меня. 157) Много гонителей и утеснителей моих; но от свидений Твоих я не уклонился. 158) Видел я неразумных и томился, потому что слов Твоих не хранили они. 159) Вспомни, что я заповеди возлюбил; Господи, милостию Твоею животвори меня. 160) Начало слов Твоих – истина; и вечны все суды правды Твоей.Двадцатое восьмистишие. Помоги мне в бедствии моем (ст.153–154); грешникам же, моим врагам, презирающим закон Твой, Ты не поможешь (ст.155); в Твоей великой милости оживотвори меня (ст.156). Несмотря на многие преследования, я твердо держусь закона Твоего (ст.157) и сокрушаюсь о том, что враги мои нарушают его (ст.158); ради такой моей привязанности к закону Твоему помоги мне (ст.159); Твои обетования истинны и неизменны (ст.160). Начало – αρχη или ­­ первое (рош) как содержание, как сумма (καιφάλαιον Евр.8:1) всего прочего, или то, что господствует во всем прочем, есть его деятель, его принцип, существо и душа.

Много у меня гонителей и поносителей, позорящих меня и старающихся изгнать меня совсем из общества: но я от свидений — откровений Твоих не отклоняюсь, — в уверенности, что Ты поспешишь оказать мне защиту от них. — Видел я неразумевающих — незнающих и не желающих знать Закон Твой, и истаял — сокрушался и горько плакал: ибо они не хранили Твоих слово — заповедей, а потому губили и себя и других (ст. 139. 155). — Посмотри же, Господи, как я возлюбил Твои заповеди, именно — до полнаго самоотвержении: посему, по милости Твоей, Господи, сохрани и продли мою жизнь. — Начало или основание Твоих слов — заповедей есть истина: а потому вечно, как эта сама истина Твоя, всякое определение Твоего суда но правде Твоей.

Подумаешь: живет пророк так исправно, что совесть ни в чем его не зазирает; когда другие теснят его за верность закону, не уклоняется от него; когда видит других не хранящими его, снедается скорбию, – какое ж еще нужно доказательство любви к закону? И, однако ж, он говорит: «виждь, яко заповеди Твоя возлюбих», – и говорит Тому, о Ком знает, что пред Ним все открыто. Что же он хочет выразить этим? – То, что он не внешний только законник, а сердечный. «Не просто говорит, поясняет блаженный Феодорит, соблюдал я заповеди, но возлюбил их, хотя ничто не принуждало меня к исполнению их». Заповеди лежат в глубине сердца моего, в самых исходищах жизни, и заправляют всеми проявлениями ее. Люблю не одни дела по заповедям, а самую чистоту нравственную, требуемую ими, самое совершенство жизни, изображаемой ими, – люблю не одни дела смирения, но и самое смирение, – не одно воздержание от порывов гнева и нечистоты, но и самую кротость и целомудрие, – не одни дела милосердия, а самую милостивость, и прочее. А что Богу говорит пророк – «виждь», то этим хочет выразить лишь то, что говорит так не легкомысленно, не по самомнению присвояя себе то, чего нет, а по освидетельствованию себя, при свете всевидения Божия; сходя с ним в сердце, он видит не в самопрельщении, а на самом деле, что вседушно любит заповеди Божий. Такое расположение и есть начало, из которого должна исходить добрая нравственность: любовь к заповедям ради любви к тем добродетелям, которые они внушают.

Эта любовь не вынуждена, а сама собою внедряется или, точнее, возгорается, как скоро кто вкусит добродетели. Это оттого, что добродетели не чужды нам, но составляют первообразный наш духовный строй. Созданные по образу Божию, мы носим в себе семена всех доброт Божиих. Они бы одни и воссиявали в сердце нашем, если бы чрез падение не привились к нам омрачающие, закрывающие и искажающие их страсти. Страсти бывают причиною того, что в нас является холодность к добродетелям, противление и, наконец, отвращение от них. Не будь заповедей Божиих, может быть, страсти довели бы нас до того, что мы совсем согнали бы с лица земли всякую добродетель. Но заповеди, быв услышаны, чрез слух входят внутрь и возбуждают там воспоминание о добродетелях и о той светлости состояния, в какое они поставляют человека, в противоположность мрачности страстей. Это воспоминание располагает покориться заповедям, ради сокрытой в них силы возвратить нам потерянное, но вожделенно-светлое состояние духовное, – и мы покорствуем. На первый раз эта покорность как вызывается, так и поддерживается одним чаянием духовного добра от заповедей и производится напряжением воли. Но постоянство в исполнении их, убивая страсти, оживляет заглушённые ими в сердце добродетели, оживленные возращает и дает вкусить сладость возращенных. Вкушенная сладость добродетели прилепляет к ней сердце и делает ее неотъемлемою, потому что не совне она привходит, а воссиявает извнутри и объемлет сердце. Отсюда – любовь. Так добродетели, одна за другою, объемлют сердце и становятся предметом его любви. Не все вдруг, а постепенно; всему свое время. Когда же воссияет в сердце вся полнота добродетелей, тогда в радости духовной можно воззвать с пророком: «виждь, яко заповеди Твоя возлюбих», – не их только, но и добродетели, сокрытые в них. Вот и рай духовный! Любовь эта есть наслаждение всеми блаженствами от вкушения сладости добродетелей. Вот как Царствие Божие бывает внутрь нас! Тогда и Бог бывает здесь не как временный гость, а как всегдашний обитатель.

Потому-то, когда вслед за сим пророк молится: «Господи, по милости Твоей живи мя», то выражает этим не иное какое желание, как то, чтобы Господь продолжал жить в нем и, живя в нем, оживлял его. Господь – источник жизни, и куда Он пойдет, там разверзаются обильные потоки жизни сладостной и всеблаженной. Испытавший это, когда молится: «живи мя», то выражает этим: не отходи от меня, – веруя, что лишь бы не отошел Господь, то и живительность от Него будет источаться сама собою. Господь охотно пребывает в сердце, полном добротолюбия и самих доброт, но не связан тем, а свободно присещает. Присещает и отходит, когда и как Ему угодно. Но когда отходит – мрак и холод в сердце. Потому и нельзя не молиться: не лишай меня, Господи, милости пребывания Твоего во мне, но непрерывно живи мя, по милости Твоей.