Притчи Соломона, Глава 8, стих 2. Толкования стиха

Восьмая глава является одной из ключевых в вопросах веры и устроения вселенной.
«Не премудрость ли взывает? и не разум ли возвышает голос свой? Она становится на возвышенных местах, при дороге, на распутиях; она взывает у ворот при входе в город, при входе в двери» (Притч. 8:1–3. Эти стихи говорят нам о некоей Премудрости Бога, призывающей слушать ее и соединить с ней всю свою жизнь. Вся эта глава – прямая речь Божественной Премудрости, которая обращает свой голос к детям человеческим. Она останавливается на возвышенных местах, при дороге и на распутьях. Она взывает у ворот при входе в город. Премудрость Бога обращается к людям, где бы они ни находились. Соломон говорит, что Божья Премудрость не таится, она не где-то далеко. Премудрость не гнушается никакими средствами, старается донести свой голос до людей, чтобы все желающие могли услышать ее проповедь.
Премудрость говорит в самых людных местах. В древнем городе это были ворота, через которые шли потоки людей. В центре Москвы находится Лобное место – символ Голгофы. С него возглашались все указы. Во время торжественных крестных ходов, которыми Москва всегда славилась, здесь читалось Святое Евангелие, возвещалась проповедь. Это был центр общественной жизни. Восточные ворота города были своего рода интеллектуальным центром. На площади перед ними находились торговые ряды, так как торговцев не пускали в город, чтобы в их числе не проник враг. И вот тут, в самом людном месте, все новости быстро распространялись из уст в уста. Здесь же были и судьи, решавшие, кто кого обвесил, кто кого обманул. Заседания суда тоже проходили перед воротами на виду у всех. В этом же месте собирался и совет мудрецов, обсуждавших различные вопросы. И собрания народа тоже были перед воротами. Например, новгородское вече, а в Москве – земские соборы. Проповедник, пророк также вещал здесь. Наши средства массовой информации можно сравнить с такими воротами. Как сейчас в наших СМИ всего намешано, так было и там.
Слова Премудрости у ворот слышали все. Она не стесняется того, что ее голос смешивается с другими голосами, ибо голос Премудрости несравним ни с каким другим. Она призывает всех людей к общению с собою, бросает вызов этому миру, входит в его стихии и как бы взрывает его изнутри. Поэтому когда священники выступают по телевидению, радио, а сейчас и в интернете, они ничем не нарушают Слово Божие. Священник должен выступать везде, где его могут услышать, но не там, где его присутствие воспримут как одобрение зла. Сам Господь в древности проповедовал у ворот; апостолы использовали форму письма, рассылая их по всем церквам; пророки использовали яркие, запоминающиеся жесты, чтобы научить людей истине.
Премудрость взывает у ворот при входе в город и при входе в двери. То есть она не только взывает ко всем у ворот, но и обращается к каждому человеку, проходящему в двери. Кстати, так же поступают сейчас сектанты. Так в древности поступали православные миссионеры, которые из-за распространившегося ныне сектантства оставили эту практику. А сколько людей можно было бы спасти, входя в каждую дверь!

Премудрый слышит голос самой премудрости. Она взывает ко всем людям с высоких и многолюдных мест (8, 1 — 3) и, заметив, что руки ея полны истины и важности, (4—11) изображает свои божественныя свойства и действия, как Премудрости ипостасной; она дает последователям своим власть, и богатство, и благополучие (12—21); она совечна Богу Творцу *) (-22—«о), соучастница в творении и промышлении мира (27—31); теперь она приглашает всех к слушанию своих уроков, обещая делать их мудрыми и счастливыми (32— 36).

Ст. 22. Господь созда (стажа) мя начало путей своих, в дела своя. Еврейск. текст имеет здесь "канани"—"приобрел," след., вместо стоящаго в греч. печатном тексте εκτισε — создал, правильнее будетъ, как заметили еще св. отцы (Афанасий, Евсевий; в спорах с Арианами, εκτησατο, possedit — стяжал — как в перев. Акилы и др. и в Вульгате- Пс. 138:13.

Людям нередко кажется, что христианство — религия очень сложная, и чтобы ее усвоить, необходимо быть философом или богосло­вом, долго учиться, много читать. И действи­тельно, о христианстве написано столько книг, есть множество сложных вопросов, есть догма­ты, с которыми обязательно необходимо со­глашаться... Но возникает один вопрос: как же апостолы — рыбаки — ходили и пропове­довали, как же они обращали самых простых людей? Рабов, крестьян, вчерашних иудеев или даже язычников. Их-то сознание точно не было готово к усвоению философских катего­рий и богословских терминов.

Однако все это неслучайно. Потому что Христос, как и Его ученики, ждали от людей, к которым обращались, не столько усвоения информации, не принятия одних обрядов вме­сто других — они ждали изменения жизни, пе­рехода от жизни фарисейской и эгоистич­ной к жизни, исполненной подлинной любви к ближнему, к способности жертвовать...

Христианство — сложная религия, но не потому, что -очень философская и тому подоб­ное, дело не в этом. Сложно жить по заповедям, сложно быть верным Богу. Прощать, когда на тебя нападают, быть щедрым, когда у самого мало... Но это знания другого сорта, эта пре­мудрость как раз вполне может быть усвоена. Она не скрыта и не является какой-то специ­альной тайной. Напротив, она «становится на возвышенных местах, при дороге, на распутиях; она взывает у ворот при входе в город». Это явно не гностическая истина, которая открыва­ется лишь достойным и особенным. Или луч­ше сказать: достойным может стать любой, кто готов приобрести знание. Премудрость суще­ствует для всех, к ней призываются и неразум­ные, и глупые.

Выбрать ее не просто, потому что она не материальная выгода, ее не потрогать руками, не взвесить, она не серебро, не отборное золо­то, не жемчуг... Она ищет рассудительности, то есть некоторого внутреннего труда. И все же «ничто из желаемого не сравнится с нею».

Она в основе справедливости, в основе вся­кой правды, и сокровище, которое она дает, не погибает. Человек, который не видит ни­чего дальше сиюминутной выгоды, не выбе­рет ее. Он будет стремиться к серебру и золо­ту, к богатству ветшающему и временному. Но тот, кто смотрит дальше, кто думает не только о временном, но и о вечном, непременно будет стремиться к премудрости, будет искать и най­дет ее.