Притчи Соломона, Глава 26, стих 12. Толкования стиха

См. Притч. 30:12

Мы так худо поступаем, что большая часть из нас… если только затвердим два или три слова о благочестии, и то понаслышке, а не из книги, если хоть немного ознакомимся с Давидом, если умеем ловко надеть плащ или до пояса походить на философа (о чудное председательство и велемудрие! Конечно, Самуил священ и в пеленах!): мы уже и мудры, и учителя, и высоки в божественном, первые из книжников и законников, сами себя посвящаем в небесные, желаем, чтобы люди звали нас: учитель (Мф. 23:7)! Нимало не смотрим на букву, все хотим разуметь духовно (сколько грез! Какое обширное поле пустословию!); и мы стали бы негодовать, если бы нас не очень хвалили. Таковы те из нас, которые еще скромнее и проще других: каковы же более духовные и благороднейшие? Они, если заблагорассудится им, подвергнув нас многим осуждениям и испытаниям и поставив ни во что, удаляются от нас, с презрением даже к сообществу с нами, как с людьми неблагочестивыми. Но если, обратившись к кому-либо из них спокойно, и в логическом порядке спросим так: скажи мне, дивный муж, ты почитаешь за что-нибудь пляску и игру на свирели? — они ответят, может быть: конечно, почитаем. — А также почитаешь за что-нибудь мудрость и быть мудрым, то есть, как мы полагаем, ведать о божественном и человеческом? — И в этом согласятся они с нами. — Что же назовешь лучшим и высшим? Пляска ли и игра выше мудрости или мудрость несравненно выше этих искусств? — Отлично знаю, они будут настолько добросовестны, что скажут: мудрость выше всех искусств. — Но для пляски и игры на свирели есть науки, и им учатся, и на это нужно время, непрерывные труды и усилия, иногда надобно тратить деньги, приискивать людей, которые бы объяснили науку, предпринимать дальние путешествия, а также делать и терпеть все, чем приобретается опытность. А мудрость, которая все превосходит и заключает в себе все блага в совокупности (так что самому Богу, хотя Он имеет многие наименования, угоднее именоваться Премудростью, нежели другим каким именем), неужели почтем для себя столь легким и незатруднительным делом, что всякому стоит только захотеть — и будет мудрым? Большое невежество так думать! — Но если мы (или кто другой ученее и умнее нас) начнем говорить с ними таким образом, чтобы понемногу рассеять их заблуждение, — это будет то же, что и сеять на камне или говорить в уши глухому. Так мало в них мудрости даже на то, чтобы сознавать свое невежество. И, мне кажется, прилично сказать о них Соломоново слово: есть зло, которое видел я под солнцем: человека, мудрого в глазах его (начало - ср. Еккл. 10:5), и, что еще хуже, получившего право учить других, когда не чувствует собственного невежества. Если какой недуг достоин слез и рыдания, то именно этот. И я неоднократно жалел об этом, хорошо зная, что самомнение отнимает у человека большую часть того, что он есть и что тщеславие бывает для людей величайшим препятствием к добродетели. А уврачевать и остановить болезнь могут разве что Петр или Павел — великие ученики Христовы, которые со властью управлять словом и делом получили дар благодати и были всем для всех, да всех приобрящут. Для нас же, прочих людей, немаловажно, если будем хорошо управляемы и руководимы теми, кому вверено исправление таких дел и распоряжение ими.

Которые без духа пишут и говорят и церковь назидать хотят, душевны суть, как «Духа не имеющие» (Иуд. 1:19). Они подходят под клятву, которая гласит: «горе, иже мудри в себе самих и пред собою разумни» (Ис. 5:21). Ибо от себя говорят, а не «Дух Божий есть, в них глаголяй», как определил Господь (Мф. 10:20). Которые же от своих помыслов говорят, прежде стяжания чистоты, те прельщены духом самомнения. Об этом и притча говорит: «видех мужа непщевавша себе мудра быти, упование же имать безумный паче его». И то: «не бывайте мудри о себе» (Рим. 12:16), премудрость нам заповедует. И сам, исполненный Духа, божественный Апостол исповедует, говоря: «не бо довольни есмы от себе помыслите что, яко от себе, но довольство наше от Бога» (2 Кор. 3:5); и еще: «но яко от Бога, пред Богом о Христе глаголем» (Там же 2 Кор. 12:19). Словеса таковых не сладостны и непросветительны: ибо они говорят их, не заимствуя из живого источника Духа, но из сердца своего, как некоего тинного озера, питающего пьявиц, змий и жаб похотей, кичения и невоздержания, и вода ведения их смрадна, мутна и теплохладна, от которой пьющие отвращаются, испытывая головокружение, мерзение и тошноту.

Когда человек много мнит о себе, думает о себе лучше, чем он есть на самом деле, то тут уж надежды больше на глупого. На человека, который живет хвастовством, полагаться нельзя. Даже глупец иногда может что-то сделать, а хвастливый человек никогда ничего не сделает.

 

Многие кажутся сами себе благоразумными, и не могут представить, что мнимое их благоразумие обратится во вред душе их.

Гордость — великое зло. Лучше быть глупым, нежели гордым; у первого обнаруживается лишь глупость, как недостаток ума, а у последнего хуже — глупость вместе с неистовством. Глупый — зло для самого себя; а гордый и для других язва. Гордость рождается от глупости; нельзя быть высокоумным, не будучи глупым; кто слишком глуп, тот и горд. Послушай, что говорит один мудрец: «Видал ли ты человека, мудрого в глазах его? На глупого больше надежды, нежели на него». Видишь ли, не напрасно я сказал, что это зло хуже глупости? «На глупого, — сказано, — больше надежды, нежели на него». Потому и Павел говорит: «Не мечтайте о себе» (Рим. 12:16). Толкование на послание к Филиппийцам. Беседа 8.

Далее, глупость освещается со стороны - полного неискусства и неспособности глупого ни к какому полезному делу (ст. 6-9), - незаслуженного счастья (ст. 10), коснения в своем неразумии (ст. 11), и снова - самопревозношения и самонадеянности (ст. 12). Выражение ст. 11 приводится во 2 Пет. 2:22.