Песнь песней Соломона, Глава 5, стих 2. Толкования стиха

 

X. 55. Если даже ты спишь, Он стучится в дверь. Приходит Он, говорю я, часто и чрез (дверную) скважину протягивает руку, но не всегда и не всем, а только к той душе, которая может сказать: ночью «я скинула хитон» свой (Песн. 5:3). XII. 68. А посему и ты, душа, удалившись от народа, удалившись от толпы, — ведь Христос не взирает на какие-то различия мирских почестей и не придает значения ни позлащенным одеждам, ни драгоценным запястьям, ни дорогим ожерельям из блистающих драгоценных камней, из-за недостатка в которых часто возникают в Церкви споры и нарушается мир, — и конечно, удалившись от (прочих) дев, ты, украшающая тело свое сиянием мысли, (ибо ты весьма уподобляешься Церкви), ты — говорю я — на ложе твоем и в ночное время всегда размышляй о Христе и ожидай пришествия Его во всякое время. 69. Если тебе кажется, что Он медлит, то встань. Тебе кажется, что Он медлит потому, что ты долго спишь; тебе кажется, что Он медлит потому, что ты не молишься; тебе кажется, что Он медлит потому, что ты не поешь псалмов. Начатки бдений твоих обреки Христу, Ему посвяти начатки дел твоих. Ты слышала выше, как Он призывал тебя, говоря: «Гряди от Ливана, невесто, гряди от Ливана: прииди и прейди из начала веры» (Песн. 4:8); ты войдешь в мир для борьбы, а перейдешь ко Христу, чтобы одержать победу над миром. Ты слышала, что Он оградил тебя от львов и барсов, т. е. от нападений духовных немощей; ты слышала, что Ему угодна красота твоей добродетели; ты слышала, что Он предпочел всем благовониям аромат твоих одежд, т. е. прекрасный аромат целомудрия; ты слышала, что ты — сад запертый, преисполненный плодов от сладких яблонь. Итак, молись, чтобы Дух Святый осенил тебя, повеял над ложем твоим и умножил благоухания святой мысли и духовной благодати. И вот Он ответит тебе: «Я сплю, а сердце мое бдит». 70. Ты слышишь голос стучащего в дверь и говорящего: «Отвори мне, сестра моя встань возлюбленная моя, голубица моя, чистая моя», — возлюбленная за сердечное расположение, голубица ввиду кротости, чистая ввиду добродетели —, ведь «голова моя вся покрыта росою». В самом деле, как небесная роса уничтожает ночную сухость, так точно роса Господа нашего Иисуса Христа источила влагу вечной жизни среди ночного и бренного мрака. Это — та голова, которая не могла высохнуть от жара мира сего; посему и говорится: «ибо если с зеленеющим (деревом) это делают, то что будет с сухим» (Лк. 23:31). Итак, эта голова других орошает, и сама (таковой влагой) изобилует. И хорошо, что глава Христова имеет (таковую влагу) в избытке, ибо Христос — есть твоя голова; Он всегда преисполнен, и милости Его неистощимы, у Него нет недостатка в шедротах на всякий день. Этой главы не касается железо, потому что оно есть принадлежность войны, знак раздора. 71. Теперь взгляни, и ты увидишь, какова эта роса; конечно, это не обыкновенная влага и кудри у Него из ночных росинок. Не носи, возлюбленная моя, кудрей из телесных волос; они не украшение, а преступление. Это внешняя прикраса, а не заповедь добродетели. У Назорея иные кудри, которых не касается железо, которых никто не обрезывает; они не завиты щипцами и не расчесаны с искусством, а блистают благодаря тому, что унизаны красотою множества сияющих добродетелей. Узнай из истории, что это за кудри Назорея: пока они не были острижены у Сампсона, его никто не мог победить (Суд. 16:17). Но лишь только он их потерял, как лишился в то же время и награды за добродетель. 72. Итак, услышав голос Слова, не спрашивай, как надеть тебе хитон, который ты скинула ночью; ведь он вреден и надевается по причине духовной немощи. Позабудь и не знай, говорю я, как надеть тебе его; с трепетом, оставив телесные оковы, встань, как будто пред тобою предстоит Христос; а пока встаешь, приготовь для молитвы сокровенную мысль, чтобы от земного тебе можно было устремиться к небесному и быть готовой отверзть двери своего сердца; пока ты устремляешь руки свои ко Христу, дела твои будут источать истинное благовоние. 73. Итак, приблизь руки твои к ноздрям твоим и непрестанно, с неусыпной духовной ревностью, исследуй аромат дел своих. Усладит тебя аромат десницы твоей, члены твои заблагоухают блистанием воскресения, пальцы твои будут источать мирру, т. е. духовные дела воспламенят (в тебе) благодать истинной веры. Таким образом, ты удалишь, дева, страсть из тайников тела твоего, и сама ты станешь приятной и угодной себе самой и не почувствуешь недовольства на себя саму, что часто бывает с грешниками; ибо тебе будет более приятна неприкровенная простота, свободная от покровов телесного греха.
*** Слушая это, душа опьянилась небесными тайнами и, слов­но усыпленная вином и находящаяся то ли в исступлении, то ли в оцепенении, сказала: Я сплю, а сердце мое бдит. Тогда, пораженная светом Слова, она даже если, смежив очи, задремала, то пробудилась от Его присутствия (Мф. 25:8-9) Эго уже четвертое движение души¹. Прежде ведь нетерпеливая в любви и не перенося промедления Сло­ва, она просила Его удостоить ее поцелуев (Песн. 1:2), и заслужила увидеть Же­ланного, и была введена в чертоги царя (Песн. 1:3). Второй ее шаг – когда, ведя с Ним беседу, в тени Его почивала, и неожиданно Слово ушло от нее посередине речи, однако ненадолго удалилось от нее ищущей, но потом не отпустить (Песн. 3:4). О главном я немного сказал в своей краткой речи, давайте поговорим об отдельных вопросах по порядку. Пусть даже ты будешь спать, если только Христос познал преданность твоей души, Он приходит и стучит в ее дверь и гово­рит: Отвори Мне, сестра Моя. Хорошо Он говорит: сес­тра, потому что брак между Словом и душой духовный. Потому что души не познали брачного союза и телесного соединения, но пребывают как ангелы на небесах (Мф. 22:30). Он говорит: Отвори Мне, но запрись от чужих. Закройся от века сего, закройся от этого мира, и сама не выходи наружу к этой материи, и свой порог не оставляй, и не ищи чужого порога, потому что вещественный свет прино­сит мрачный туман, чтобы не был виден источник истинной сла­вы. Итак, отвори Мне, не открывай противнику, не давай места дьяволу. Отвори себя Мне, не закрывайся, но широко распахни дверь, и Я наполню тебя. И так как, пройдя круг земной, Я нашел слишком много тягот и с трудом отыскал место покойное, поэто­му ты отвори, чтобы в тебе приклонил голову (Лк. 9:58) Сын Человеческий, для Которого покой только в смиренном и кротком². Душа, слыша слова: Отвори Мне и голова покрыта росою, то есть неожиданно искушениями века сего возмущенная... === *1 Слова свт. Амвросия о постепенном восхождении души к Богу исследователи связывают с влиянием или Платона, symp. 211 с (Schenkl, CSEL 32/1. P. XXXI), или Порфирия (Dörrie Н . Das fünftach geslufte Mysterium. S. 88–90). Морескини категорически не согласен с последним, видя в концепции движения души влияние Оригена, см.: Moreschini. Introduzione. P. 18–20. *2 Выше (1.1) свт. Амвросий говорит, что патриарх Исаак – это образ души тихой, смиренной и кроткой (mitis humilis atque mansuetus).
*** Сама она, спящая, им будится, хотя сердцем и бодрствовала, ибо слышит всечасно глас стучащего. Но выждав время, встает, ибо быстрое слово не в силах постичь, и отпирает дверь, и входит Слово ( Ср. Песн. 5:5-6), и сама она исходит во Слове Его, дабы хоть ранами, но обрести Его, и едва обретает благодать раны, хранит их, дабы не утратить после. <...> Даже если ты спишь, лишь только узнает Христос преданность души твоей, приходит и стучится в дверь ее, и говорит: Отвори мне, сестра моя. Хорошо сказано - сестра, ибо это есть брак духовный Слова и души. Ибо души не знают брачных клятв и сочетания тел, но пребывают как ангелы на небесах (См. Мф. 22:30). «Открой Мне, - говорит Он, - но внешним не открывай». Не открывай веку сему, не открывай миру, и сама не выходи навстречу этим вещам плотским, и не ищи чуждого света, оставив свой, ибо свет материальный черный туман наводит, и не виден свет истинной славы. Потому открой Мне, но не отпирай врагу и не давай места дьяволу. Открой Мне себя саму, не сжимайся, но расширься, и Я исполню тебя. И так как, обходя землю, слишком много нашел Я горестей и поношений, не просто найти Мне место успокоения, и потому ты открой, да преклонит в тебе главу Сын Человеческий (Ср. Лк. 9:58), Коему нет иного покоя, как на смиренном и кротком.
*** Я сплю, сердце же мое бодрствует. Да познаем мы, каковыми плодами и каковой пищей Бог пирует и каковыми наслаждается. Наслаждается Он, если кто умертвит грех свой, сотрет вину свою, если кто похоронит и огнем сожжет беззакония свои. Ибо в мирре хоронят мертвых, грехи же мертвы, ибо не могут они иметь наслаждения жизни. Потопляются же они мазью благовонной Слова Божьего и более насыщающей пищей слова; и словом более сладким, словно медом, лечатся некоторые раны прегрешений.
*** Как небесная роса уничтожает ночную сухость, так точно роса Господа нашего Иисуса Христа источала влагу вечной жизни среди ночного и бренного мрака. Это - та голова, которая не могла высохнуть от жара мира сего.

Я сплю, а сердце мое бодрствует. Божественное Слово, которое понимается здесь под словом сердце, никогда не дремлет и не спит, и носит спящего. Он таинственно объяснил это друзьям и возлюбленным Своим, в Него верующим, тем, кого призвал к соучастию в радости человеческого здравия, дабы, когда объял Его по человеческой Его природе сон смертный, не уменьшилась вера их в Него, дабы благодаря этой неповреждённой вере в Него узреть им вечно бодрствующее величие Его. Я - сказано, - сплю меж вами по телесному отсутствию, a сердце мое бодрствует, которое никогда не покидает Вас по Божеству Моему.

Хотя совершенно неприлично, что некоторые из епископов, устрашась сего (гонения), переменили свои мнения; но гораздо неприличнее, что неполагающиеся на правоту своей веры употребляют насилие и принуждают других верить против воли. Так, диавол, поелику нет в нем истины, нападая «сечивом и оскордом, сокрушает двери...» приемлющих его (Пс. 73:6). Спаситель же столько кроток, что, хотя спрашивает: «аще кто хощет по Мне ити» (Мф. 16:24), и: кто хочет быть Моим учеником, однако же, приходя к каждому, не употребляет насилия, а напротив того, ударяет в дверь и говорит: «отверзи Ми, сестро Моя, невесто»; и когда отворяют, входит; когда же медлят и не хотят, удаляется. Не мечем и стрелами, не с помощью воинов возвещается истина, но убеждением и советом. Какое же там убеждение, где страх царев? Или какой совет, где прекословящий имеет пред собою в виду заточение или смерть? И Давид, будучи Царем, когда в руках своих имел врага, и воины его покушались убить сего врага, не со властью запретил им, но, как говорит Писание, словами убеждал мужей своих и не дал им восстать и умертвить Саула (1 Цар. 26:9). А Констанций, поелику нет у него слова, принуждает всех властью, чтобы всякому было явно, что мудрование их не по Богу, но человеческое, и мудрствующие по – ариеву действительно не имеют «Царя токмо Кесаря»; потому что христоборцы чрез него делают все, что только хотят.

Я сплю, потому что милостью, оказанной Им, небольшим спокойствием этой жизни в почитании Его наслаждаюсь, и, конечно, не такую заботу о проповеди имею, какую переняла первоначальная Церковь, и не так нас волнуют нападения врагов, как это было в первое время с бесчисленными общинами нарождающейся Церкви. А сердце мое бодрствует (Песн. 5:2), потому что чем свободнее я становлюсь от внешних нападений, тем глубже понимаю, что Он есть Господь.

Мысль о Боге, однажды напечатленная и как бы печатью утвержденная во владычественной силе души, может быть названа хвалою Божиею, которая «выну» (Пс. 33:2) пребывает в душе; и тщательный, по увещанию Апостола, может давать все во славу Божию, так что всякое действие, всякое слово, всякое умственное упражнение получает силу хвалы, ибо «аще яст, аще ли пиет» праведник, «вся во славу Божию творит» (ср.: 1 Кор. 10:31). У такого и во время сна сердце бодрствует, как сказано в Песни Песней: «Аз сплю, а сердце мое бдит», ибо мечтания сна очень часто бывают отголосками мыслей, занимавших днем.
*** Усердный, по увещанию апостола, может давать все во славу Божию, так что всякое действие, всякое слово, всякое умственное упражнение получает силу хвалы, ибо ест ли, пьет ли праведник, все делает во славу Божию (Ср. 1 Кор. 10:31). У такого и во время сна сердце бодрствует, как сказано в Песни Песней: Я сплю, а сердце мое бодрствует (Песн. 5:2), ибо мечтания сна очень часто бывают отголосками мыслей, занимавших днем.

Миррою изображается умерщвление нашей плоти, почему святая Церковь о своих подвижниках, сражающихся за Бога до смерти, говорит: С рук моих капала мирра (Песн. 5:5).

За упоением по порядку следует сон, чтобы пищеварением возвращена была вечерявшим сила во здравие телу. Поэтому после оного пиршества невеста погружается в сон. Но сон этот какой-то странный и неследующий естественному обычаю, потому что в обыкновенном сне и спящий не бодрствует, и бодрствующий не спит, но то и другое одно другим прекращается, и сон и бодрствование попеременно друг другу уступают место. А здесь усматривается у невесты какое-то новое и необычайное стечение и соединение противоположностей. Она говорит: «аз сплю, а сердце мое бдит». В каком же смысле надобно принять это? Сон есть подобие смерти, потому что во сне прекращается всякая чувственная деятельность тел: ни зрение, ни слух, ни обоняние, ни вкус, ни осязание во время сна не действуют, как свойственно им. Напротив того, сон расслабляет телесные силы, производит даже забвение о заботах, какие бывают у человека, усыпляет страх, укрощает раздражение, отнимает силу у огорчительного и приводит в бесчувствие всех бедствий, пока владеет телом. Посему из сказанного дознаем, что выше себя самой стала та, которая величается сим и говорит: «аз сплю, а сердце мое бдит». Ибо действительно, когда ум живет один сам собою, не смущаемый ни одним из чувствилищ, тогда природа тела бывает приведена в бездействие, как бы во сне каком и в гробу, и справедливо можно сказать, что засыпает от бездействия зрение, потому что презираются зрелища, которые обыкновенно изумляют детские взоры, разумею не эти только зрелища земного вещества, например: золото, серебро, всякие камни, какою-то доброцветностию возбуждающие в глазах жадность, но и чудеса, видимые на небе, блистания звезд, солнечный круг и многообразный вид луны, и если иное что доставляет удовольствие глазам, так как ничто не пребывает вечно, но все с течением времени движется и вращается. Когда, при взгляде на истинные блага, все сему подобное бывает презрено, тогда в недеятельности остается телесное око, потому что душа, став совершеннее, не привлекается тем, что оно показывает, взирая умом на одно то, что выше видимого. Так и слух делается каким-то мертвым и недеятельным, потому что душа бывает занята тем, что выше разума. О чувствах же более скотских не стоит и говорить, потому что, подобно какому-то зловонию от мертвечины, далеко отвергаются душою и отыскивающее запахи обоняние, и предавший себя на служение чреву вкус, а с ними и осязание, это рабское и слепое чувство, которое, может быть, для слепых только и произведено природою. Когда все это, по причине бездействия, одержимо как бы сном каким, тогда деятельность сердца чиста, помысл обращает взор горе, не оглушаемый и невозмущаемый чувственным движением. Так как в естестве человеческом удовольствие двояко, одно производится в душе бесстрастием, а другое в теле страстию, которое из двух избрано будет произволением, то и возобладает над другим. Например, если кто обращает внимание на чувство, привлекаемый удовольствием, какое чувством производится в теле, то проведет он жизнь, не вкусив Божественного веселия, по привычке лучшее как бы помрачать худшим. А у кого вожделение устремлено к Божественному, для тех благо пребывает неомрачаемым, и все обворожающее чувство почитается достойным того, чтобы избегать сего. Посему душа, когда услаждается одним созерцанием сущего, не бывает бодрственна ни для чего такого, что приводить в удовольствие посредством чувства, но, усыпив всякое телесное движение ничем неприкровенною и чистою мыслию, в Божественном бодрствовании приемлет Богоявление, которого да сподобимся и мы при помощи сказанного сна, преуспев в душевном бодрствовании о Христе Иисусе. Ему слава во веки веков! Аминь. Вот одна из великих заповедей Господних, по которым разум обучаемых словом, как бы персть какую оттрясши с себя все в естестве вещественное, возносится к вожделению высшего, то есть, имеющим в виду жизнь горнюю должно быть выше сна и всегда бодрствовать разумом, как бы обольстительницу какую душе и наветницу истины, отгоняя от очей дремоту, разумею ту дремоту и тот сон, которыми в погружающихся в житейское обольщение образуются эти мечтательные представления: начальство, богатство, господство, кичливость, очаровательность удовольствий, славолюбие, пристрастие к наслаждениям, честолюбие и все, что в этой жизни для неосмотрительных, по какому-то пустому представлению, вожделенно, протекает вместе с преходящими естеством времени, имеет бытие только во мнении, не будучи тем, за что признается, и даже во мнении нашем не оставаясь постоянно тем же, но представляясь вместе и приходящим в бытие и гибнущим, подобно волнам, воздымающимся над водами, и на время надмеваемым движением ветров, но неостающимся на долго в этом надмении, потому что воздвигнутые стремительностью ветра, вскоре опав вместе с ветром, опять показывают гладкую поверхность моря. Посему, чтобы мысль наша стала свободна от таковых призраков, Слово повелевает тяглый этот сон отрясти с душевных очей, чтобы по рачительности о несостоятельном не утратить нам состоятельного и действительно существующего. Посему и внушает нам мысль о бодрствовании, говоря: «да будут чресла ваша препоясана, и светильницы горящии» в руках ваших (Лк. 12:35), потому что показывающийся глазам свет гонит от очей сон, и чресла, стянутые поясом, делают тело неспособным к сну, ощущение трудов не допускает упокоения во сне. Конечно же, ясно, что выражается загадочною речью: препоясанный Целомудрием живет во свете чистой совести, потому что светильник дерзновения озаряет жизнь, в которой душа от явления истины пребывает неусыпною и неподдающеюся обману, не приводимою в безумие ни одною из этих ничего незначащих грез. Если же преуспеет и в этом под руководством Слова, то последует с нами ангельская некая жизнь, потому что Божия заповедь уподобляет нас тем, о которых говорит: «и вы подобны человеком чающим Господа своего, когда возвратится от брака, да пришедшу и толкнувшу, абие отверзут ему» (Лк. 12:36). Ибо и они ожидают Господня возвращения с брака и с бодрственным оком сидят при небесных вратах, чтобы Царь Славы, когда возвратится с брака, вошел опять ими в пренебесное оное блаженство. Откуда, «яко жених», по словам псалмопения, «исходяй от чертога» (Пс. 18:6), обручил Он себе нас в деву, это естество, соблудившее с идолами, таинственным возрождением претворил девственное нерастление. Итак, по совершении уже брака, по уневещении Церкви Словом, как говорит Иоанн: «имеяй невесту, жених есть» (Ин. 3:29), по принятии ее в чертог таинств, Ангелы ожидали возвращения Царя, по введении Церкви в естественное блаженство. Посему им-то, изрекло Слово, должна уподобляться наша жизнь, чтобы как они, ведя жизнь далекую от порока и обмана, готовы к принятии Владычнего пришествия, так и мы, бодрствуя у преддверия наших временных жилищ, соделали себя готовыми к послушанию, когда пришедши толкнет Он в дверь. Ибо «блажени, – сказано, – раби тии, ихже пришед Господь их обрящет», творящими так (Лк. 12:37). Посему, так как блаженное дело быть послушным толкущему в двери, то по сей причине душа, которая неусыпно хранит свои сокровища, непрестанно помышляя о блаженстве, ощущает стоящего при дверях и говорит: «глас Брата моего ударяет в двери». Как из слов сих можно иному достойным образом уразуметь восхождение невесты к Божественному? Та, которая с такою властью и уверенностью отогнала от себя жестокий оный север, привлекла к себе светлый ветр, производит в устах сады шипков, плоды которых ароматы; та, которая Владыке твари предложила вертоград свой в трапезу, на которой ничто из предложенного не оказалось таким, чтобы могло быть отринутым, а напротив того все было прекрасно, что засвидетельствовано смирною, ароматом, хлебом с медом и вином с молоком; та, совершенство которой подтвердило Слово, сказав: «вся добра ecи, и порока несть в тебе» (Песн. 4:7); та самая расположена теперь, как в первый раз готовящаяся принять пришествие Божие, и как еще не приявшая и не вселившая у себя стоящее ныне пред дверьми Слово, силу голоса вменяет в чудо. Посему сказывает, что голос Женихов касается не ее, но двери ее; ибо говорит: «глас Брата моего ударяет в двери». Видишь ли, как беспредельно шествие для восходящих к Богу, как пройденное делается всегда началом тому, что лежит выше? По сказанному невесте надеялись мы некоторой остановки в продолжении шествия вверх. Ибо по засвидетельствовании о совершенстве чего большего стал бы иной искать? Что же видим? Невеста еще дома, не выходила и из дверей, не насладилась лицезрением пришедшего, но слухом только путеводится к причастию благ. Посему из сказанного дознаем следующее учение: к преуспевающим в важнейшем всегда удобоприложимо апостольское слово, в котором сказано: «аще кто мнится ведети что, не у что разуме, якоже подобает разумети» (1 Кор. 8:2). Ибо в предшествовавшем душа познала Жениха, сколько постигла. Но как не постигнутое еще в бесконечное число крат больше постигнутого, то посему, хотя Жених многократно являлся душе, однако же гласом возвещает о себе невесте, что явится ей, как не представавший еще ее очам. А чтобы мысль сия соделалась для нас более ясною, присовокуплю к речи для примера некоторое подобие: как если бы кто находился близ того источника, о котором Писание сказало, что в начал «исхождаше из земли» в таком обилии, что «напаяше все лице земли» (Быт. 2:6), то приблизившийся к источнику будет дивиться несметному сему множеству «безпредельной» воды, непрестанно его наполняющей и им изливаемой, но не скажет, что видел всю эту воду (ибо возможно ли ему видеть сокрывающееся в недрах земли?), посему, если и долго простоит у льющегося источника, всегда будет только в начале этого зрелища, потому что вода все еще не прекращает своего течения и все еще начинает только изливаться. Так и тот, у кого пред очами оная Божественная и неопределимая красота, поелику обретаемое вновь непрестанно представляется непременно более новым и необычайным в сравнении с постигнутым уже, хотя и дивится всегда пред ним появляющемуся, но никогда не останавливается в вожделении еще видеть, потому что ожидаемое велелепнее и божественнее всего видимого. Посему и здесь невеста, всегда дивясь познаваемому и изумевая пред этим, никогда не удовлетворяется познанным в желании продолжать обозрение. По этой причине и теперь, так как ощущает еще, что Слово ударяет в двери, с послушанием восстает и говорит: «глас Брата моего ударяет в двери». Потом, дав успокоение слуху, слушает глас вещающего Слова: «отверзи Ми, сестро Моя, ближняя Моя, голубице Моя, совершенная Моя: яко глава Моя наполнися росы, и власы Мои капель нощных». Смысл же сего постигнет тот, кто составит себе такой взгляд. Великому Моисею Богоявление началось светом; потом Бог беседует с ним в облаке, после же сего Моисей, став выше и совершеннее, видит Бога во мраке. А из сего дознаем подобное следующему: первое удаление от ложных и погрешительных предположений о Боге есть переход из тьмы в свет. Более же внимательное наблюдение сокровенного, видимым путеводящее душу к естеству невидимому, делается как бы неким облаком, которое, затеняя собою все видимое, руководит и приобучает душу к тому, чтобы обращала взор на скрытое. Душа же, простирающаяся чрез это к горнему, сколько доступно сие естеству человеческому, оставляя дольнее, входит в святилище боговедения, отовсюду будучи объята Божественным мраком, в котором, поелику все видимое и постигаемое оставлено вне, обозрению души остается только невидимое и непостижимое, и в сем то мраке – Бог, как говорит Слово о законодателе: «Моисей же вниде во мрак, идеже бяше Бог» (Исх. 20:21). По таком обозрении сего должно рассмотреть, какое сродство между сказанным и предлагаемым нашему вниманию. Черна была некогда невеста, омраченная несветлыми учениями, когда облиставшее ее солнце пожгло, по причине искушений, неукоренившееся на камнях семя. Побежденная некогда сварившимися с ней, не сохранила она винограда своего, потому что, не познав себя самой, вместо овец пасла стада козлов. Но как скоро, оставив союз свой с злом, возжелала в таинственном оном лобзании сблизить уста с источником света, делается тогда прекрасною, озаренная светом истины и омытая водою от черноты неведения. Потом по скорости течения уподобляется она коням, а по быстроте разумения – голубице. Подобно коням обежав и подобно голубице облетев все постигаемое и видимое, она сперва с вожделением упокоевается под тенью яблони, называя яблонью оттеняющее ее вместо облака; и теперь она объемлется уже божественною ночью, во время которой Жених, хотя и приходит, но не показывается. Ибо как ночью показалось бы невидимое? Но хотя дает Он душе некое ощущение Своего присутствия, однако же избегает ясного уразумения, сокрываясь по невидимости естества. Посему какое же тайноводство совершается в эту ночь над душою? Слово прикасается к дверям. Под именем же дверей разумеет гадательный смысл таинственного, которым вводится в нас искомое. Посему истина, стоя вне нашего естества, ведением «от части» (1 Кор. 13:12), как говорит Апостол, предположениями и гаданиями ударяет в двери разумения, говоря: отверзи; и к убеждению присовокупляет способ, как надлежит отверзать двери – прекрасные оные именования – подавая как бы некие ключи, которыми отверзается запертое. Ибо значения именовании сих: «сестро, ближняя, голубица, совершенная», в прямом смысле суть ключи, отверзающие сокровенное. Если желательно тебе, говорит Жених, чтобы двери отверзлись и «взяты» были врата души твоей, и вошел «Царь славы» (Пс. 20:7), то надлежит тебе сделаться моею сестрою, приняв от души волю мою, как сказано в Евангелии, что тот делается Ему братом и сестрою, кто живет по воле Его (Мф. 12:49). Надлежит же тебе приступить и к истине, соделаться «ближнею», чтобы не застеняла тебя никакая среда, и твое совершенство состояло в свойстве голубицы; a сие значит – без недостатка исполниться всякого незлобия и всякой чистоты. Как бы некие ключи, прияв сии именования, отверзи ими, душа, вход истине, делаясь сестрою, ближнею, голубицею, совершенною. Прибытком же от того, что примешь и введешь Меня к себе в дом, будет для тебя с Моей головы роса, которой Я полон, и с волос Моих текущие ночные капли. А из них роса подаст исцеление, как ясно дознали мы сие от пророка, который говорит: «роса бо, яже от Тебе, исцеление им есть» (Ис. 26:19). А «нощные капли» состоят в связи с обозренным выше, ибо кто был во святилище вблизи необозримого, тому невозможно домогаться какого-либо дождя или потока ведения; напротив того для него вожделенно, если истина окропит его ведение тонкими и неуясненными мыслями, при содействии разумной капли, истекающей от святых и богоносных мужей. Ибо «власами» на Главе всяческих, по моему мнению, в переносном смысле называются Пророки, Евангелисты и Апостолы, из которых каждый, сколько вмещал, почерпая сии во мрак таящиеся, сокровенные и невидимые сокровища, делается для нас рекою, но в самой действительности это капли только росы, хотя и преисполнены обилием и величием учения. Какою рекою был Павел, волнами мыслей возносимый выше неба, даже «до третияго небесе» даже до «рая», туда, где слышал неизреченные и непроизносимые глаголы (2 Кор. 12:3, 4)! И подобно морю, всю таковую высоту речи, разливая в слове, показывает он также, что слово сие в сравнении с подлинным Словом есть некая капля росы, когда говорит: «от части разумеваем, и от части пророчествуем» (1 Кор. 13:9); и: «аще ли кто мнится ведети что, не у что разуме, якоже подобает разумети» (1 Кор. 8:2); и: «аз себе не у помышляю достигша» (Флп. 3:13)! Посему, если влагою росы и каплями на волосах почитаются в сравнении с нашими силами признаваемые реками, морями и волнами, то что надлежит заключить о сем Источнике, изрекшем: «аще кто жаждет, да приидет ко мне и пиет» (Ин. 7:37)? Каждый из слушающих по мере сказанного составит себе понятие о чуде. Ибо если достаточно капли, чтобы произошли реки, то что должно заключать по сей капле о самой реке Божией? *** Когда все это, по причине бездействия, одержимо как бы неким сном, тогда деятельность сердца чиста, помысл обращает взор ввысь, не оглушаемый и не возмущаемый чувственным движением. <...> Если кто обращает внимание на чувство, привлекаемый удовольствием, которое чувством производится в теле, то проведет он жизнь, не вкусив божественного веселия, по привычке лучшее как бы помрачать худшим. А у кого вожделение устремлено к Божественному, для того благо пребывает неомрачаемым, и все, воздействующее на чувства, почитается достойным того, чтобы его избегать. Потому душа, когда услаждается одним созерцанием сущего, не бывает бодрственна ни для чего такого, что приводит в удовольствие посредством чувства. Но, усыпив всякое телесное движение, ничем не прикровенною и чистою мыслью она в божественном бодрствовании приемлет Богоявление, которого да сподобимся и мы, при помощи сказанного сна, преуспев в душевном бодрствовании о Христе Иисусе.
*** Не воздействовало бы воскресение, если бы не предшествовала ему добровольная смертность. Добровольность же смерти показывают из рук ее текущие капли смирны и наполненные этим ароматом персты ее. Ибо, по словам ее, не из иного чего в руки попадает смирна – иначе этим подавалась бы мысль, что означаемое смирною есть нечто, зависящее от обстоятельств и непроизвольное. Напротив того, невеста говорит, что руки (а руками означает деятельные движения души) сами источают из себя смирну – это произвольно производимую в себе мертвость телесного.

Было еще глубокое утро (когда Мария Магдалина увидела Воскресшего Христа)... Вот почему и Сам Господь наш Иисус Христос в Песни Песней упоминает о хождении Своем во время этой именно ночи и о влаге от утренней росы, говоря так: «Потому что голова Моя наполнилась росою и локоны Мои влагой ночною»
*** Он говорит: Я сплю, на кресте принимая смерть по человечеству, а сердце мое бодрствует (Песн. 5:2), потому что как Бог Он разорил ад.

Когда укрепилась молитва в сердце, то есть «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного!», с какого-то времени сердце молится без того, чтобы язык произносил слова. Это то, о чем говорится в Песни песней, в Библии: «Я сплю, а сердце мое бодрствует» (Песн. 5:2). Знаешь, какова тогда наша молитва? Как если бы ты остановил часы, а они потом продолжали бы идти сами.

Песня невесты, утратившей жениха. Этот фрагмент весьма схож с 3,1-5. Возможно, эта традиционная для интимной лирики тема - потеря, поиски и обретение любимого, - вводится в произведение исключительно для создания эмоционального напряжения, переживания. Страдания возлюбленной, потерявшей своего возлюбленного, усиливают ощущение счастья при обретении любимого. голос... возлюбленного, который стучится. В этих словах толкователи усматривают прямую связь с Откр. 3,20: "Се, стою у двери и стучу". Однако здесь чисто внешняя аллюзия, поскольку уход жениха после того, как ему открыли дверь, невозможно увязать со словами Христа: "если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним".

В словах: «Я сплю, а сердце мое бодрствует» – дана верная и точная характеристика пламенной любви, наполняющей все существо любящего существа даже во время сна: одного слова возлюбленного достаточно для того, чтобы любящая его пробудилась от сна. Мидраш (s. 134) так перифразирует слова ст. 2-го: «Общество Израилево говорит пред Богом: Господь мира! я сплю и не исполняю заповедей, но сердце мое бодрствует, оно возбуждено любовью к людям; я сплю, не говорю о благотворительности, но сердце мое бодрствует, чтобы совершать ее, я сплю – я опускаю жертвоприношения, но сердце мое бдит, благоговейно настроенное к чтению «шема» и молитвы; я сплю – не иду в храм, но сердце мое бдит – стремится в синагоги и школы; я сплю – не рассчитываю (конца страданий), но мое сердце бдит – пламенно желает избавления, и сердце Божие бдит – избавить меня».

Аз сплю, а сердце мое бдит: Хотя я по естеству принуждена бываю смыкать очи и предаваться сну, впрочем, умом бодрствую и сон беспечности прогоняю, ожидая пришествия Женихова. Едва Он ударит в двери, слышу глас Его: Песн. 5:2 глас Брата моего ударяет в двери О блаженное слышание! Блажен ты, который, будучи избран в духовную Невесту, бодрствует, ожидает Жениха и говорит с Давидом: «аще дам сон очима моима, и веждома моима дремание» (Пс. 131:4) «Глас Брата моего ударяет в двери,» глас: Песн. 5:2 отверзи ми, сестро Моя, ближняя Моя, голубице Моя, совершенная Моя: яко глава Моя наполнися росы, и власи Мои капель нощных. Чрез ночь означает то нападение, которое ночью учинили на Него иудеи, а чрез росу и капли тридневную Свою смерть. Итак, говорит – поелику Я за тебя смерть подъял, претерпел все мучения, то отверзи Мне и приими Меня. Я люблю духовную красоту твою и совершенство добродетели твоей, почему и «сестрой» Моей называю, и «голубицей» и «совершенной» Моей нарицаю тебя. Совершенной – потому что ты предписанным от Меня в законе совершенством украсилась. Голубицей – ибо ты учинилась духовно, и совлеклась ветхого человека с деяниями его (Кол. 3:9). Ближней – для того, что следуешь по стезям Моим и желаешь приблизиться ко мне. Наконец, сестрой не только по причине естества, но и по причине соединения через благочестие. Сие выслушавши, Невеста ответствует: