Откровение ап. Иоанна Богослова, Глава 12, стих 6. Толкования стиха

Св. Андрей Кесарийский пишет: "Когда действующий в антихристе диавол вооружится через него против Церкви, тогда избранные и верховнейшие в ней, презревши гражданские волнения и мирские удовольствия, убегут из городов в пустыню, бесплодную для всякой злобы, плодоносную же для всякой добродетели, и там избегнут брани воюющих демонов и лукавых людей. Время, обозначаемое 1260 днями есть то, в которое будет владычествовать отступление".

В видении Церкви-жены, рождающей младенца, мы видели, несомненно, совокупность всех подвижников добра, борцов против диавола. Теперь, во втором видении 12-й главы, мы видим самого их противника - диавола. Он является здесь в виде красного дракона. «Дракон, будучи морским чудовищем, обратился в символ» губительной мировой силы, символ диавола - князя мира сего, как и подтверждается это ниже в стихе 9-м. «Знамение дракона Иоанн видит на небе, что означает лишь то, что его образ был замечен на небесном своде, где явился и образ рождающей жены» (Орлов). Большим он называется, как главный из демонов, в смысле наибольшей степени силы и злобы своей. Красный цвет его, конечно, прежде всего есть цвет крови, смертоносной и гибельной деятельности его. Однако не случайным нужно признать и то совпадение историческое, что враги Церкви и проводники губительных потрясений и насильственных переворотов в мире, в злой активности своей хвалящиеся и своим атеизмом, взяли дерзко-вызывающей эмблемой своей именно красный цвет - цвет дракона. В семи головах змия указывается на его мудрость, противоположную мудрости Богооткровенной, мудрость мира сего (1 Кор. 1:20; ср.: Иак. 3:15). Десять рогов указывают на его «могущество и склонность к насилиям, ибо рогами бодают». «Хвост диавола - это обнаружение его существа и греховной воли, пример его греховного поступка» (Орлов). Третья же часть звезд - это та огромная часть воинства небесного, те отпавшие вместе с ним, по его воздействию и примеру, силы ангельские, которые стали темными и злыми бесами, причем треть их лучше понимать в точном или хотя бы приблизительном смысле.

В положении своем по отношению к жене-Церкви дракон изображается в виде, очень напоминающем слова ап. Петра о нем же, каким является он в отношении его к верующим: диавол ходит кругом, как рыкающий лев, ища кого поглотить (i Петр. 5:8). Так и здесь: диавол-дракон стал пред женой, которой надлежало родить, дабы, когда она родит, пожрать ее младенца. И там и здесь, конечно, в образе этом символизируется постоянная готовность и стремление диавола погубить всякого христианина, главным образом в смысле развращения его и смерти духовной.

Стих 5-й, где говорится о рождении женой младенца мужского пола, составлен так, что, если бы не предшествующая речь о муках жены при рождении, можно было бы отнести его к Самому воплотившемуся Сыну Божию, ибо сказано здесь и о пасе- нии народов жезлом железным, и о восхищении, как бы о вознесении, к Богу и Престолу Его. На самом же деле говорится здесь о том общем процессе восхождения уверовавших во Христа к Богу и на Престол Его, где, по апостолу Павлу, первенец Христос, потом Христовы, в пришествие Его (1 Кор. 15:23). И таким образом, как во всем процессе борьбы и победы, так особенно в прославлении и царственном пасении с неба и от Престола народов жезлом железным разумеется и Сам Искупитель, и все в «подвиге добром» последовавшие Ему, другими словами - все те побеждающие, о коих так много говорится именно в Апокалипсисе и коим точно и обещано, что они воссядут на Престоле Божием, подобно Самому Иисусу Христу (см.: Откр. 3:21; ср. 20:4). В этом и заключается то поражение, та неудача дракона-диавола, к коим, по контексту, сводится речь этого 5-го стиха в применении к посрамленным злокозненным намерениям диавола.

Спрашивается теперь: как понимать нам бегство жены в пустыню, о коем говорится в 6-м стихе? И прежде всего, что такое эта пустыня? Проф. прот. Орлов усиленно вытолковывает все это «в переносном смысле». «Пустыня, - говорит он, - в соответствие символическому образу жены, изображающему христианскую идеальную Церковь, может быть символом отсутствия благоприятных жизненных духовных и физических условий. Христианская Церковь есть небесное чадо; на земле она имеет только временное пребывание, и ее отечество - на небе. Однако же она обречена жить на земле. А так как земные условия не соответствуют ее существу и не могут удовлетворить ее потребностей, то, естественно, она должна жить среди них как бы в пустыне - она должна искать себе небесной манны и чудесной воды. Церковь, если хочет остаться святою и славною, должна отречься от соблазнов и бежать от диавола, бежать в пустыню, т.е., отрекшись от чисто земных удовольствий и славы, жить в этом мире как бы в пустыне. Христианская Церковь живет и как бы не живет на земле; она живет как бы в пустыне, ибо поддерживает свое существование не единым хлебом, но и глаголом, исходящим из уст Божиих (см.: Мф. 4:4)»*.

Однако с таким пониманием пустыни дней эсхатологических согласиться нельзя. Уж слишком оно духовно и возвышенно-идеально и в то же время - и оторвано от действительной жизни, и чрез меру отвлеченно. И как все «пересолы» - преувеличения этого рода, оно и односторонне, и как-то нереально. Конечно, живя в мире и среди мира, и всякий христианин в отдельности, и вся Церковь их, т.е. все эти христиане в совокупности своей, должны жить не по-мирскому, должны исполнять заповеди Спасителя о воздержании и о тесных вратах. В этом смысле они всегда должны как бы пребывать в пустыне, в особенности же, по выражению Великого канона Андрея Критского, «в пустыне страстей покаянием». Но, во-первых, именно так всегда, во всей земной истории Церкви. Но ведь никто никогда не говорил, что этим и чрез это христиане всегда «бежали в пустыню»; а ведь это-то одно и нужно объяснить в данном случае. Отец же Орлов, бесспорно, употребляет здесь лишь просто слова «бежать в пустыню», «бежать от диавола», по существу же у него все время речь идет (и с его точки зрения) о постоянном пребывании в ней, и он даже вовсе не выделил здесь дней антихристовых хотя бы чрез простое усиление требования особого воздержания на то исключительное время. А главное, хотя в истории человеческой Церковь и все почти чада Ее и жили в мире и как бы не в мире, но известный минимум земных условий и удобств всегда и был и есть для нее необходим, порой и среди самых гонений рядового типа. И жилища нужны были - и имелись у ее членов, и средства питания, и относительная обезопашенность от разбоя и других насилий преступников, и в особенности ощутительно - места молитвенных собраний с различными принадлежностями их. Лишить всего этого до конца не удавалось и самым лютым гонителям и умелым разыскивателям христиан, вроде Декия или Диоклетиана. И вот только в наши дни как будто можно сказать, что в значительной степени к этому подошли враги Церкви и религии - коммунисты: с одной стороны, продуманной и умело организованной своей системой карточек и других, связанных с ними, мероприятий, а с другой - столь же ловким и хитроумным юридическим приемом лишения Церкви и религии всяких прав не только публичного, но и частного юридического лица. А ведь наше время еще не самое последнее, и общий тон мнения не только общечеловеческого, которое, слава Богу, еще чуждается атеизма, но и в самом СССР, при всей вакханалии узколобых ее деспотов - доктринеров, и там широкие массы отнюдь не за явное гонение и до конца преследование верующих. Там даже умеют говорить о якобы свободе совести. Что же сказать о последних днях, о царствовании антихриста, когда и жестокости в гонениях будет неизмеримо больше, и диа- вольской ловкости в мероприятиях тоже не занимать?! То будет, несомненно, гонение из гонений, система из систем - и время, и обстановка жизни действительно исключительные в деле борьбы против христианства и в проведении мер преследования и истребления его.

И вот тогда действительно исполнится над чадами Христовой Церкви предсказанный Спасителем в Его эсхатологической речи конкретный прообраз из надвигавшейся тогда еврейской войны при втором разрушении Иерусалима: Тогда сущии во Иудеи да бежат на горы (Мф. 24:16). В те дни слова эти спасли всех христиан, и ни один из них не понес даже и одного дня тяготы осады Иерусалима. То же будет и при кончине мира. Увидят все верующие до единого мерзость запустения, стоящу на месте святе (Мф. 24:15), и побегут в пустыню, побегут реально и телесно, а не только лишь в пустыню страстей покаянием. Но, конечно, уйдут они туда не для пиров и удовольствий, не для просторной, роскошной жизни; раз место это названо в Откровении пустыня, то ясно, что это будут условия нарочитого воздержания и ограничений плоти. А может быть, будет то и подлинно пустыня, даже пустыня степени полного бесплодия, где Господь будет чудесно питать верных Своих, как некогда Илию, как питались в IV-VI веках, в ревности своей о Боге, многие и многие подвижники пустынь фиваидских (см. житие преп. Онуфрия Великого и подобных ему в июне месяце).

Вероятно, речь идет о бегстве Церкви, то есть истинных христиан, в пустыню в конце времен на срок тысячу двести шестьдесят дней, или три с половиной года. Ниже, в 12, 14, Иоанн снова говорит о бегстве жены, и многие считали, что там повествуется о том же самом событии. Между тем есть основания полагать, что речь в этих местах идет о двух разных событиях (см. комм на 12, 14).

Можно в некотором смысле говорить, что до пришествия Христа весь мир (за малым исключением ветхозаветного Израиля) был антицерковью, и потому истинная Церковь начинала свое историческое бытие с подземелий, подполья, катакомб. В христианском мире все перевернулось: истинная Церковь восторжествовала и стала главенствующей, а антицерковь – оккультисты, масоны, тайные общества и т. п. – ушла в подполье. Но в конце времен все вернется в исходное положение: мир опять станет антицерковью, а христиане снова уйдут в подполье – катакомбы, горы и пустыни.

Характерно, что при исходе из Египта ветхозаветный народ Божий, прежде чем ему войти в землю Обетованную, тоже прошел через пустыню. Подобное имеет место и при исходе христиан из мира сего в Новый век.

Также следует сказать, что пустыню последних времен допустимо мыслить не только как убежище и выживание, но и как место последней подготовки верных к встрече со Христом.

Рождающая и родившая в сердцах верующих младенца мужеского пола — Слово — и удалившаяся непорочною и неповрежденною от ярости зверя в пустыню, есть, как мы сказали, мать наша — Церковь. Пустыня, в которую она пришла и питается там тысячу двести шестьдесят дней, поистине свободна от зол, непроизводительна и бесплодна для тления, неудободоступна и неудобопроходима для многих, но плодоносна и питательна, и цветуща, и удободоступна для святых, исполнена мудрости и произрастающая жизнь. Это прекрасная и богатая растениями, и благовонная обитель добродетели, где льются ароматы, когда поднимается ветер с севера и приносится ветер с юга (Песн. 4:16); и все исполнено божественной росы, будучи увенчано неувядающими растениями бессмертной жизни, где и мы теперь собираем цветы и чистыми перстами плетем для царицы пурпуровый и блистательный венок девства.

Ибо невеста Слова украшается плодами добродетели. А тысяча двести шестьдесят дней, в течение которых мы, девы, находимся здесь, есть такое точное и превосходное ведение об Отце и Сыне и Духе, в котором радуется и веселится мать наша, возрастая в это время до явления новых веков, когда она в небесном собрании будет не посредством знания прозирать, но ясно созерцать Сущее, пребывая вместе со Христом. Ибо тысяча, слагающаяся из десяти сотен, составляет совершенное и полное число и поэтому служит символом Отца, Который Сам Собою сотворил и в Себе Самом содержит все. Двести, слагающиеся из двух совершенных чисел, служат символом Святого Духа, так как Он сообщает ведение о Сыне и Отце. А шестьдесят, заключая в себе число шесть, взятое десять раз, служит символом Христа; потому что число шесть, начиная с единицы, слагается из собственных делителей, так что в нем нет ни недостатка, ни излишка; разделяясь на своих делителей, оно вполне слагается из них. Так, если число шесть разделить на одинаковые части одинаковыми делителями, то из разделенных частей опять вполне составляется то же количество. И, во-первых, оно, по разделении на два, дает три, потом, по разделении на три, дает два, наконец, по разделении на шесть, дает единицу и из них опять вполне слагается в самого себя. Ибо, давая по разделении на два — три и по разделении на три — два, и по разделении на шесть — единицу, оно при сложении трех, двух и единицы опять делается вполне шестью. А все то, что не нуждается для своей полноты в другом и никогда не делается больше самого себя, необходимо есть совершенное.

Из прочих же чисел одни более чем совершенны, как, например, двенадцать, ибо по разделении на два, оно дает шесть, на три — четыре, на четыре — три, на шесть — два, и на двенадцать — единицу, а эти числа, на которые оно может делиться, быв сложены, превышают двенадцать, которое таким образом не остается равным своим делителям, как число шесть; а другие менее, чем совершенны, как, например, восемь; ибо по разделении на два, оно дает четыре, на четыре — два и на восемь — единицу; числа же, на которые оно делится, быв сложены, составляют семь, и потому оно нуждается еще в единице для своего восполнения — не так, как шесть, которое, во всяком случае, остается равным самому себе.

Посему это последнее и прилагается к Сыну Божию, Который из полноты Божества низшел в здешнюю жизнь. Уничижив же себя и приняв образ раба (Флп. 2:7), Он опять вошел в полноту Своего совершенства и достоинства. Ибо, умалившись в Самом Себе и, так сказать, разрешив¬шись на Свои части, Он опять из Своего умаления и этих частей Своих вошел в Свою полноту и величие, никогда и при умалении не переставая быть совершенным.

Кроме того, и во всем создании мира и стройности его содержится это число, так как в шесть дней Бог создал небо и землю и все, что в них, творческою силою Слова, объемлющего число шесть, по которому существует тройственный вид, составляющий тела. Ибо долгота, широта и глубина составляют тело, а число шесть и составляется из этих трех сторон. Впрочем, теперь не благовременно раскрывать это подробно, чтобы, оставив настоящий предмет, нам не рассуждать о постороннем.

С полной вероятностью можно видеть в сих апокалипсических словах указание на тяжкие события великой иудейской войны. При первом вступлении в пределы иудейские страшных римских войск, великое число христиан, спасая свою жизнь и религию от совокупного фанатизма иудейского и римского, удалилось в небольшой город Пеллу и рассеялось в пустыне по левому берегу Иордана. В сем случае они руководствовались, конечно, словами самого Господа Иисуса Христа, который еще во время своей земной жизни предупреждал своих последователей о наступавших грозных событиях и заповедовал удалиться в горы (Мф. 24:16–20). Тысяча двести шестьдесят дней, или время, времена и полвремени пустынного пребывания гонимой церкви получаются от начала войны в 66-м году до окончания ее в 70-м году, когда уже взят был Иерусалим и сожжен храм. Но что означают два крыла большого орла, данные жене? Конечно, сим наглядным символом изображается духовное парение, коим святая церковь возносится выше всего земного, низкого и грешного и тем спасает себя от козней и нападений.

место от Бога. Господь обещает защиту гонимой Церкви. О числе дней см. ком. к Откр. 11:2.

Церковь состояла и состоит всегда под уловлением князя мира сего (это ясно подтверждает таинственное знамение Апокалипсиса), но до окончательного устроения своего духовного тела была и будет неодолима, переходя с места, где ее истребляют и гонят, в другое. Когда же устроение предопределенного состава Церкви совершится, тогда наступит конец царству князя мира сего и начало Царству Славы Божией на земле. Конец наступит тотчас после кратковременного в течение 3 1/2 лет торжества князя мира сего в соединении всего человеческого рода в один союз лукавого единомыслия для брани против Всевышнего и рабов Его во времена антихриста. Кто эти рабы Божии? Это – те, которые терпеливо ждут избавления от власти князя мира сего в чаянии славного пришествия Христова. Увидя мерзость запустения там, где не подобает, они уйдут из мира. Отказавшись от признания самозванца, еврейского мессии, они не примут на себя начертания скверного имени его и не поклонятся говорящей статуе, или образу его, творящему ложные чудеса. Они предпочтут всей мировой прелести невзгоды тяжкой скитальческой жизни в непроходимых дебрях, горах и пропастях земных, лишь бы не лишиться царства, уготованного им от сложения мира.

Обратимся к пророческому Откровению св. Иоанна, как к светильнику, сияющему в наш темный век отступления, светильнику, который лжеучители протестантизма и раскола думают угасить. Они отвергают вместе с апостольским преданием и учение св. Церкви об антихристе, как одном определенном лице, имеющем прийти, когда приблизится конец мира, и прийти во всяких знамениях и чудесах ложных и царствовать три с половиной года (св. Кирилл Иерусалимский, Огл. поуч. пятн.).

Протестантские и раскольнические лжеучители, проводя идеи древнего языческого гностицизма (знание и духовность понимания), утверждают, вопреки апостольскому учению, что антихрист не одно какое-либо определенное лицо, а целое общество еретиков и вообще людей нечестивых и что все усвояемое в св. Писании антихристу надобно понимать в смысле иносказательном. Этот иносказательный смысл они в своем отступлении переносят на престол римского первосвященника, на епископов, священников и на всю св. Церковь, научивши тому же самому пониманию и наших доморощенных отступников от св. Церкви – раскольников, преимущественно беспоповцев и штундистов, как типы сектантства наиболее подходящие к протестантскому суемудрию. Между тем, сами того не подозревая, протестанты и в особенности секты, от них происходящие, вместе с нашими беспоповцами, штундистами и бесчисленными их толками, идут навстречу к действительному, имеющему прийти при конце мира антихристу. Вот что говорит об этом знаменитый в обличении раскола митрополит Петербургский Григорий в своей книге «Истинная, древняя, православная Церковь»: «Мы ждем антихриста, а отщепенцы идут к нему, оставляя лоно св. Церкви и своих пастырей. Можно подумать, что люди сами подойдут к антихристу, идучи навстречу всячески, и не полагая того прямою целью своего умничанья» (2 изд. 1859 год, стр. 299).

***

Когда рождение Израиля совершится (ст. 5), жене, Невесте Агнца не останется ничего более, как укрыться на остающееся краткое время (три с половиной года) от гонения змия. «И даны были жене два крыла большого орла, чтобы она летела в пустыню в свое место от лица змия и там питалась в продолжение времени, времен и полвремени» (три с половиной года).

***

Тайнозритель возвещает, что святое общество верных скроется. «Жена убежала, – говорит он, – в пустыню, где приготовлено было для нее место от Бога, чтобы питали ее там тысячу двести шестьдесят дней»

Жена же или Церковь бежала в пустыню т. е. пребывая в мире, она жила совершенно особенною жизнию и даже действительно скрывалась от ярости преследователей в пустынных местах. Но это послужило ей на пользу {да тамо питается). Церковь, действительно, в течении 1260 пророческих дней, которыя составляют 3^!/₂ пророческих года т. е. века, укрепилась в этом обособлении от римскаго государственнаго мира. 

От судьбы сына Иоанн обращается к судьбе матери — жены. Её бегство в пустыню также должно быть понимаемо в переносном смысле. Пустыня в соответствие символическому образу жены, изображающей христианскую идеальную Церковь может быть символом отсутствия благоприятных жизненных духовных и физических условий. Христианская Церковь есть небесное чадо; на земле она имеет только временное пребывание, и ее отечество — на небе. Однако же она обречена жить на земле. А так как земные условия не соответствуют ее существу и не могут удовлетворить ее потребностей, то, естественно, она должна жить среди них как бы в пустыне: она должна искать себе небесной манны и чудесной воды. Церковь, если хочет остаться святою и славною, должна отречься от соблазнов и бежать от диавола, бежать в пустыню, т.е. отрекшись от чисто земных удовольствий и славы, жить в этом мире как бы в пустыне. Христианская Церковь живет и как бы не живет на земле: она живет как бы в пустыне, ибо поддерживает свое существование не единым хлебом, но и глаголом, исходящим из уст Божиих (Мф. 4:4). В таком положении Христианская Церковь, питаемая и поддерживаемая Богом, должна пробыть 1260 дней. Это число может быть рассматриваемо и как указание на Бож. определение, и как указание на дни господства aнтихриста, когда Христианской Церкви в особенности придётся быть гонимой; тогда для нее наступят особенно тяжелые времена.

Против жены (Церкви) выступил дракон (диавол) с семью головами и десятью рогами с намерением поглотить имеющее родиться дитя. Но оно было восхищено к Богу, а жена бежала в пустыню, где оставалась три с половиной года (Откр. 12:3–6) (подобно Израилю, Церковь подвергается испытанию в пустыне, где верующие питаются сокровенной пищей – манной небесной, доступной только вере. Пустыня – это область бесстрастия, т. е. победы над грехом. В эту область Церковь ведет всех для обладания истиной).