Книга пророка Исаии, Глава 3, стих 24. Толкования стиха

И сын твой добрейший, егоже любиши, мечем падет. Кто будет воспитываться в худых нравах, тому гораздо полезнее умереть до зрелого возраста, чем долее заражаться, перенимая порочное поведение родителей. Итак, если у тебя был сын или действительно прекрасный телом, или казавшийся прекрасным матерним глазам, он умрет в самой зрелости, во цвете возраста, и, к большему твоему бедствию, умрет не своей, не естественной смертью, но насильственно, от руки врага, пораженный мечом. И крепции ваши мечем падут. И терпя это, не будешь иметь возможности отмстить. В несчастиях и то утешение, чтобы отмстить за убитых и причинявших скорбь ввергнуть в подобные скорби. Но у тебя не будет и этого, потому что все возрастные умрут на войне, останется же один бесполезный возраст, который, как беспомощный, без сопротивления терпит все, что угодно врагам.

Вместо красивейших мужей, LXX перевели: и сын твой красивейший, которого любишь, от меча падет. Если это понимаем относительно состояния души, которая после добродетелей станет грешить, то под красивейшим сыном ее можем понимать добрые дела, погибающие от вражеского меча, что и крепкие погибают в борьбе, потому что правда праведника не избавит его, в онь же день прельстится (Иер. 33:12). Если же будем следовать смыслу историческому, то из этих слов узнаем, что речь пророка идет не о женщинах, мужья которых пали на войне, а о городах Иудейских, которые он назвал дочерями Сиона и воители которых пали в битве. Затем, о том же Сионе говорит следующий стих.

Представив изображение плена и сказав: Я наведу это вместо благолепия, пророк усиливает наказание и говорит: и сын твой добрейший, егоже любиши, мечем падет, и крепцыи ваши мечем падут. Действительно, это бедственнее плена; это – жизнь хуже смерти. Когда вместе с рабством они принуждены оплакивать безвременные скорби, то вообрази, как велико такое несчастие, когда соединяются одно с другим разные огорчения, которые тяжки и сами по себе. Подлинно, когда случился один плен, то такое бедствие было невыносимым, и когда случались такие скорби у живущих на свободе, то жизнь была горче смерти; но теперь, говорит, то и другое будет соединено вместе. Такое бедствие нужно назвать более, чем двойным, а тройным и четвертным, – когда именно сын, и прекрасный, и любимый, и от врагов, а не по общему закону природы, лишается жизни, а вместе с ним – и все находящиеся в зрелом возрасте, так что им не остается никакой доброй надежды на человеческую помощь и содействие.

К этому присовокупляет, что и сын твой добрейший, егоже любиши, мечем падет. Ибо бравшие город или страну обыкновенно отрывали маленьких детей от груди и из объятий матери и жестоко убивали грудных младенцев, чтоб матери их могли идти без тяжести и не обременяемые заботою о детях своих. Таким образом, говорит, что сын их возлюбленный падет от меча или этим именно способом, или будет убит во время сражения, и умрет от руки неприятелей. А когда говорит, что будут плакать кладовые для их украшений, то не в том смысле, будто кладовые обладают чувством и могут плакать, но в том смысле, как если кто говорит, что и дом плачет (сирота), когда никто в нем не живет.

Так как много иудеев падет на войне, то некому будет собираться у городских ворот, при которых обыкновенно совершался суд и устраивался базар. Речь пророка, заключающаяся в 3 главе, за исключением 10-11 ст., представляющих собою восклицание, очень похожее на благочестивые излияния псалмов, признается лучшими критиками подлинным произведением Исаии. Говорят, впрочем, что пророку Исаии не свойственны те подробности, какие он сообщает об украшениях женщин, но это выражение, собственно, не имеет под собою достаточного основания. Речь эта составлена, вероятно, в последние годы или вскоре по смерти Иоафама, быть может, пред самым вступлением Ахаза на престол Иудейского царства. Стесненный внешними врагами (4 Цар. 15:37), Иерусалим внутри предан анархии. Молодой Ахаз еще не взял в свои руки правления и многие, очевидно, боятся его воцарения, желая иметь над собою более способного правителя. Однако нет охотников взять на себя трудное дело управления Иудейским царством. Речь эта, по Condamin'y, может быть удобно разделена на следующий строфы: ст. 1-7_1-я строфа_3, 3, 2, 2 ст. 8-15_2-я строфа_3, 3, 2, 2 ст. 16-23_1-я строфа_3, 2, 3 ст. 24-26_2-я строфа_3, 2, 3 Заметить нужно, что Condamin разделяет 19-й стих на два, как это сделано в евр. мазоретской Библии, отчего у него получилось не 25 стихов в 3-й гл., а 26.