Книга пророка Исаии, Глава 16, стих 14. Толкования стиха

Сими словами, по моему мнению, Пророк определяет Моаву время наказания, которое назвал тремя летами наемника. Поскольку же все естество времени делится на три части, то, желая изобразить полноту времени, Пророк сказал три лета. Итак, в триех летех лет наемника обезчестится слава Моавля. Наемник и в Евангелии обвинен Спасителем, Который говорит: а наемник, иже несть пастырь, емуже не суть овцы своя, видит волка грядуща и бежит, яко наемник есть и нерадит о овцах (Ин. 10:12, 13). И по закону, приселник и наемник иереев не ест святынь (ср.: Лев. 22:10). Посему Моав отдал себя в наемники и стал наемником, ибо не любил Бога и, что ни делал, все делал только из помышления о плате и в чаянии собственной пользы, а не по расположению к делу. Поэтому обезчестится в триех летех лет наемника. Как пастырь наемник — не пастырь, так и творящий милостыню, чтобы прославлену быть людьми, берет мзду: он уже не милостынодаятель, он не щедр. И целомудренный из человекоугодия — нецеломудрен: он не за добродетелью гонится, но уловляет славу добродетели. Посему бесчестны пред Богом делающие что-либо напоказ. Поэтому и Моав в триех летех обезчестится, то есть по всякой мере времени, и обесчестится бесчестием наемника за то, что и добродетельные поступки его - не дело расположения, но дело притворства. Обесчестится же во всем богатстве мнозе. Сколько приобрел он во мнении здесь, в такой же мере, по откровении тайных наших, воздастся ему мзда стыда. И кто собирает своими руками много бесплодного, тот имеет у себя больше случаев к нанесению ему бесчестия. И делаяй сокровища языком лживым суетная гонит и внидет в сети смертныя (ср.: Притч. 21:6). И оставится умален и нечестен — такое наказание есть благодеяние для согласившихся на зло.

И это-то определение о пленении Моавитян подтверждает Бог ныне, говоря: В триех летех лет наемника, то есть по истечении трех лет, обезчестится слава Моавля, исполнится на Моавитянах все предопределенное Богом, и оставится умален и нечестен, то есть редкие из Моавитян избегнут плена, какому подвергнет их, в нашествие свое, Сеннахирим.

И теперь сказал Господь, говоря: в три года, считая годами наемничьими, отнимется слава Моава над всем народом многим, и он останется малым и незначительным, никак не великим. Пророчество это, как мы выше сказали, обращено на Моавитян по смерти Ахаза в царствование Езекии, при котором десять колен были отведены в плен Сеннахерибом царем Ассирийским. Таким образом, как наемник ожидает захода солнечнаго или дни и ночи ожидает окончания работы, чтобы получить установленную плату, так и Моав, чрез три года, при нашествии Ассириян, будет сокрушен и едва немногие останутся в стране, чтобы жить в разрушенных городах и обрабатывать заброшенныя поля. Это может быть объясняемо и как предсказание о плене Вавилонском, что по взятии Иерусалима и по прошествии трех лет Моав будет опустошен Халдеями, или что в продолжении трех лет не будет им никакого покоя.
*** И теперь сказал Господь, говоря: в три года, считая годами наемника, отнимется слава Моава над всем многочисленным народом и он останется малым и незначительным и никак не великим. Три года, в которые отнимется слава Моава над всем многочисленным народом или над многим богатством, как перевели LXX, должны быть понимаемы иносказательно. Ибо как милосердие Господне подлежит весу и мере, так и мучения и наказания имеют меру свою, так что по прошествии трех лет, в которые он останется малым и незначительным и невеликим, он перестанет быть в уничижении. И то нужно заметить, что по пророчеству Иезекииля (Иез. 4), Израилю, то есть наиболее согрешившим десяти коленам, при счете дней за год, засчитывается в наказание триста девяносто лет, как поставлено в еврейском, а не сто девяносто, как стоит в издании Вульгаты, а Иуде, в котором был храм Божий, сорок лет. Ибо малый достоин есть милости, сильные же сильно истязани будут (Прем. 6:6), и раб, знающий волю господина своего и неисполняющий ея, биен будет много (Лк. 12:47). Итак Моав, чуждый и не принадлежавший к народу Божию, а обратившийся, оставив заблуждение, малым и незначительным и безславным останется не много лет, а только три года. Это те годы, о которых и в другом месте читаем: „вспомните о днях века“ (Ис. 46) и еще: помыслих дни первыя, и лета вечная помянух (Пс. 76:6). Ибо если Израиль по плоти служил тени и образам и всякий праздник их был образом будущаго, то почему и годы настоящаго времени не предизображают будущих времен, о которых и в другом месте читаем: «что будете делать во дни собрания и во дни праздника Господня» (Ос. 9:5)? Слова же считая годами наемника показывают то, что ложное учение все делает ради прибыли и выгоды. Ибо всякий наемник и кто не есть пастырь, которому овцы не свои, когда увидит приходящаго волка, бежит, потому что он наемник и овцы не принадлежат ему (Ин. 10). Поэтому, думаю, пришлец и наемник от священнаго не вкушают и рабы не бывают причастниками святыни. Ибо не ради любви к Господу, а ради возмездия делают все те, которые поедают домы вдов и приводят собственныя стада, чтобы одеваться шерстью их и доить молоко (Мф. 23). Что мы сказали о наемническом учении, это можем относить и к прочему. Если я подаю милостыню, чтобы быть прославляемым людьми, то я получил награду свою и должен быть назван наемником. Если я притворяюсь целомудренным, а на моей совести иное, то я имею не награду наемника, а наказания грешника. И, при сравнении двух зол, грешить открыто есть меньшее зло, чем лицемерить и принимать вид святости. Но Моав достиг и того, что, имея прежде многих сообщников своего заблуждения, впоследствии низведен до немногих, или, обладая прежде большим количеством богатства греховнаго, делается после покаяния малым и бедным во зле.

Теперь же возвещает и об этом: после трех лет обесчестится слава Моава.

Пророческое слово и теперь приводит нас к воспоминанию истории. Именно отделившиеся от Иерусалима десять колен Израилевых и половина колена Ефремова стали жить в Самарии; покланялись же золотым телицам, так как их привел к сему и нечестиво побудил Иеровоам сын Навата. Затем они измыслили там и иные виды лжеслужения, каждый воздавая честь, как Богу, тому, что кому было угодно. Итак, вознегодовав за сие, Господь всяческих, так как при сем и оскорблена была слава Его и попраны были отеческие постановления, как бы нанял царя Ассирийского Салманассара и послал его против них; и сей последний покорил всю землю Самарян, целых три года пробыв в ней. В тоже самое время силою взята была и земля Моавитян. Итак, если и древле говорил, сказано, Бог, то и ныне глаголю, что в трех летех лет наемника, то есть, царя Ассирийского, обесчеститися слава Моавля. И этими последними словами обозначает или царство их, или величие городов, или многочисленность населения или же, быть может, людей возраста способного к войне. Оставится же, говорит, умален и нечестен, то есть, истреблено будет во время войны все, что находится в чести у них. Оставшиеся же будут совершенно незначительные, самые лишенные чести, немужественные и недостойные никакого внимания. Итак страшно есть еже впасти в руце Бога живаго (Евр. 10:31) и осмеливаться оскорблять Всемогущего: как не будет это виною всякого несчастия? И наоборот спасительно — с любовью подчиняться Ему, ведать только Его единого, удаляться от сетей заблуждения и говорить Ему с добрым расположением: Господи, разве Тебе иного не вемы: имя твое именуем (Ис. 26:13).

Судьба Моава. Хотя мы не знаем, какое историческое событие послужило поводом для произнесения пророчества Исайи, можно предположить, что такое разрушение могло произвести нашествие племен из пустыни или неожиданное отступление ассирийской армии через этот район.

Эта судьба Моава вообще уже давно была известна. Пророк этими словами хочет указать или на то, что самое пророчество о Моаве (15 и 16 г, по 12-й стих) им было давно уже обнародовано, или на то, что сказанное в его пророчестве представляет собою только повторение основной мысли, высказанной еще Моисеем (Чис. 21:28-30) и древним пророком Амосом (Ам. 2:1-3). «Через три года». Господь указывает точно время, когда на Моава обрушатся все вышесказанные бедствия. Вероятнее всего предположить, что здесь указан срок до наступления того момента, когда в первый раз будет посрамлена гордость Моава. Прочее же уничижение испытает Моав в последующее время. Что Исаия не указывал здесь на всецелое исполнение своих грозных предсказаний о Моаве, это видно из того, что Иеремия, сто лет позже Исаии, опять пророчествует о суде, какой постигнет Моава (гл. 48). «Наемничьи годы» – это самый точный и определенный счет времени. Наемник ни за что, конечно, не остался бы служить своему хозяину дальше условленного срока и хозяин раньше того же срока ни за что не отпустил бы наемника. Следовательно, пророк считает ровно три года, – ни больше, ни меньше этого – до того времени, когда гроза гнева Божия впервые разразится над Моавом. Когда и при каких обстоятельствах исполнилось это предсказание – определить трудно, но уже царь ассирийский Сеннахирим, современник Исаии, упоминает царя моавитского Камос-надова между теми властителями, которые целовали его ноги. 15-я и 16-я главы содержат цельную поэму в пяти строфах, имеющих обычную конструкцию; две строфы симметрические в начале и две – в конце и одна строфа – средняя – со своим особым размером. (Ис. 15 – предисловие и Ис. 16:13-14 – заключение). Строфа 1-я – 15 гл. ст. 2–5а) – (2, 2, 3) Строфа 2-я – 15 гл. ст. 5б)-9 – (2, 2, 3) Строфа 3-я – 16 гл. ст. 1–5 – (3, 3, 2, 2) Строфа 4-я – 16 гл. ст. 6–8 – (2, 2, 3) Строфа 5-я – 16 гл. ст. 9–12 – (2, 2, 3) В отношении подлинности этого пророчества большинство новейших критиков высказывают большое сомнение. Пафос, с каким говорит пророк, элегический тон поэмы, чисто человеческая симпатия в отношении к страдающим моавитянам, скудость религиозных идей, стиль растянутый и вычурный – вот на что указывают противники подлинности этой поэмы. Кроме того, указывают на отдельные выражения, не отвечающие терминологии, обычной для речей Исаии. Поэтому и говорят, что мы имеем пред собою произведение неизвестного пророка, которое обнародовал Исаия, прибавив к нему 13–14 стихи 16 главы, несомненно, принадлежащие Исаии. Но общее впечатление, производимое этой поэмой вовсе не таково, чтобы давать основание к отрицанию ее подлинности. В самом деле, почему Исаия не мог чисто по-человечески высказать свое сострадание к страждущим моавитянам? Разве то обстоятельство, что пророк должен был возвестить Моаву суд Божий, могло лишить его способности сострадания, которое было тем естественнее в иудейском пророке, что моавитяне все-таки были родственны евреям? Что касается языка этой поэмы, то его высокая древность, на какую указывал, напр., Эвальд, очень сомнительна. Напротив, в поэме встречаются выражения, которые употреблены в несомненно подлинных речах Исаии (ср. Ис. 15 и Ис. 21:11; Ис. 15 и Ис. 19:7; Ис. 16 и Ис. 5:19; Ис. 16 и Ис. 1:17), Мысли и образы поэмы также встречаются в других речах Исаии (напр., Ис. 15:1-2, 4-5, 10; Ис. 9:28-32; Ис. 16:9, 11 и Ис. 22:4; Ис. 28:1; Ис. 16 и Ис. 14:32). Таким образом, достаточных оснований отрицать подлинность этой поэмы – не имеется (см. Юнгерова. Подлинность пророчества Исаии о моавитянах. Прав. Соб. 1886 г., 4).