Книга пророка Иеремии, Глава 7, стих 19. Толкования стиха

Разве ты не видишь, что они де­лают в городах Иуды и на улицах Иерусалима? Дети собирают дрова, а отцы разводят огонь, и женщины замешивают сало, чтобы делать пи­рожки царице (или воинству) неба и совершать воз­лияния богам чужим, чтобы Меня вызывать на гнев. Но Меня ли они огорчают?  говорит Господь. Не самих ли себя, к стыду лица своего? Хочешь, пророк, слышать, говорит, почему Я сказал тебе: не молись за народ сей? Вот что они делают: и внутри и вне, и на улицах и в выходах Иерусалима, дети соби­рают дрова и женщины месят сало с мукой, чтобы делать chavonim, что мы перевели пирожки, или при­готовления, чем указывается всякий род жертвы ца­рице неба, под которою мы должны разуметь луну, или воинству небесному, под которым должно разуметь все звезды. И затем они совершают возлияния богам чуж­дым, — не потому, чтобы они существовали, но чтобы под их именами курить фимиам демонам, и делая это, вызывают Меня на гнев. И не понимают они, жалкие, что это соперничество огорчает не Меня, которого никогда не возмущает гнев, но их самих, к посрамлению лица их и в поношение вечное. Итак, всем тем, что мы делаем, мы огорчаем не Бога, Который никогда не мо­жет быть оскорбляемым, а готовим погибель себе са­мим, собирая гнев в день гнева. Указывает же раз­личные дела детей, отцов и матерей, или жен, показы­вая, что не было ни одного возраста, который бы укло­нился от нечестия.  

 

Когда ты слышишь слова «ярость» и «гнев» в отношении к Богу, то не разумей под ними ничего человеческого: это слова снисхождения. Божество чуждо всего подобного. Говорится же так для того, чтобы приблизить предмет к разумению людей более грубых. Так и мы, когда беседуем с варварами, употребляем их язык, или когда говорим с младенцем, то лепечем подобно ему, хотя бы сами были мудрецами, снисходя к его малолетству. И что удивительного, если мы поступаем так в словах, когда поступаем так же и в делах, кусая руки и показывая вид гнева, чтобы исправить ребенка? Точно так и Бог употреблял подобные выражения, чтобы подействовать на людей более грубых. Он, когда говорил, заботился не о Своем достоинстве, но о пользе слушающих. В другом месте, внушая, что гнев не свойствен Ему, Он сказал: «Меня ли тии прогневляют, еда не себе самих». Неужели ты хотел бы, чтобы Он, беседуя с иудеями, говорил, что Он не гневается и не ненавидит злых, так как ненависть есть страсть, что Он не взирает на дела человеческие, так как зрение свойственно телам, что Он и не слышит, так как слух принадлежит плоти? Но отсюда вывели бы другое нечестивое учение, будто все совершается без Промысла. Избегая подобных выражений о Боге, многие тогда совершенно не знали бы, что есть Бог, а если бы не знали этого, то все погибло бы. Когда же введено учение о Боге в таком виде, то скоро следовало и исправление его. Кто убежден, что есть Бог, тот, хотя имеет и не надлежащее о Нем понятие и полагает в Нем нечто чувственное, но со временем убедится, что в Боге нет ничего такого. А кто убежден, что Бог не промышляет, что Он не заботится о существующем, что Его нет, тот какую получит пользу от бесстрастных выражений?
* * * Разве Я терплю какое-либо бедствие? Они сами, говорит, чтобы себя срамить, так как наносящий бесчестие причиняет себе вред, и когда подвергаемый оскорблению не терпит (через это) ничего худого, то воздержится от оскорбления тот, кто ничего (чрез это) не достигает.

Чтобы показать неизбежность наказания, возвещаемого иудеям, Господь запрещает пророку и молиться за этот народ. «Богиня неба» – точнее с евр.: царица небесная. Это – вавилонско-ассирийская богиня Астарта. В честь ее в Ассирии и Вавилонии приготовлялось особое печенье, называемое по ассир. каттани, по евр. – kawan; имело оно вид кружочков, что напоминало о луне (Астарта была богиней, собственно, луны).

Сказует же, как будут постыждены; ибо угрожает гибелью не только людей, но и скота, истреблением насаждений и запустением земли; а также воспрещает и богослужение по закону.