Это заключает в себе двоякий смысл, потому что у святых пророков всегда, в особенности в конце их речей, есть обычай вспоминать о Боге и давать изложение Его тайны, хотя еще и прикровенное неясностями. Итак, обращая внимание на то и другое, постараемся сказать что нужно: сперва изложим ближайший смысл речений, а потом приспособим значение речений к изъяснению относительно Христа.
Вот, в тот день, в который на всю землю Самарийскую
взыдет скончание (
Ам. 9:5),
яко река Египетская, всех, можно сказать, жителей ее окутает страшный и глубокий мрак, потому что некоторым образом зайдет солнце, и притом в полдень. Конечно, не скажем, что в действительности зашел свет солнца, но как мрак было для жителей Cамарии бедствие войны. Действительно, великая и чрезмерная печаль, когда наступит, смущает ум; нежданные и непредвиденные события омрачают сердце и жестокое горе производит в сердце пострадавших какую-то тьму или мглу. Итак, увидят, говорит, тьму, хотя солнце будет стоять на полдне: а те, которые некогда блистательно праздновали и всегда пользовались струнами, лирами и громогласнейшими песнями, прекратят подобного рода занятия; напротив, будут горевать, будут иметь заботу о плачевных песнях и примут на себя вид скорбящих: разумею вретище и плешь. Обнажать же голову (от волос) весьма неприлично. Так, Иов остриг волосы по смерти детей (
Иов. 1:20). Сделаю же, говорит, Иакова яко жалость любимого, то есть: так будут тужить по нем знавшие его, как мать или отец по усопшем единственном любимом детище. И сущые с ним яко день болезни, то есть: соседи Иуды и Вениамина, вместе с Ефремом служившие идолам и, конечно, имевшие одинаковые с ним нравы, окажутся имеющими день болезни и страдающими муками родов: муками родов — полагаю — вследствие страха, печали и трудов. Ибо Сеннахирим, опустошив Самарию, взял все города их, потом послал из Лахиса в Иерусалим Рапсака, который высказал страшные угрозы стоящим на стене и поверг Иерусалимлян в такое отчаяние, что они с часу на час ожидали гибели вместе с жителями Самарии; тогда-то царь Езекия, крайне опечаленный, послал кого-то к Исаии, говоря:
день печали и укоризны и обличения и гнева днешний день, понеже прииде болезнь раждающей, крепости же не имеет родити (
Ис. 37:3). Итак днем болезни называет теготы и печали вследствие муки. Таким образом день болезни испытали ждавшие погибели Иерусалимляне, которые были вместе с ним (Ефрем) в отношении к роду идолослужения.
Что говорил я, то естественно и прилично тем, которые некогда возбуждали против себя Владыку всяческих; но нисколько не хуже можно применить это к тем, которые нечествовали против самого Еммануила во время Его вочеловечения: они —
сокрушающии из утра убогого (
Ам. 8:4), то есть нерадящие о том, чтобы жить по закону, и, пожалуй, ни к чему другому не стремящиеся, как только к тому, чтобы погубить праведника, дерзновенно обратить в ничто вполне ясное определение заповедей Божиих и безостановочно истощать кого захотят из слабейших: не они ли и говорили:
когда прейдет месяц (
Ам. 8:5) и прочее? Что книжники и Фарисеи были весьма любостяжательны и корыстолюбивы, это мы можем узнать многими снособами, устремляя ум к евангельским писаниям. Так, Христос советовал любителям Божественного благочестия ставить себя выше постыдных прибытков и старательно удаляться от всякого любостяжания; повелевал также стремиться и к еще высшему: пособлять нуждающимся и раздавать имущество. Но что говорит Евангелист? —
Слышаху же сия книжницы
и фарисее сребролюбцы суще, и ругахуся ему (
Лк. 16:14). Поэтому и о них справедливо сказать:
кленется Господь на презорливых Иакова, аще забудет в конец дела ваша (
Ам. 8:7). Поистине — превозношение в том, что пренебрегли самыми законами Божиими и, что еще того тяжелее, надругались наконец и над самим Христом. Поэтому-то уже прегрешения их не приходят в забвение, но нашло на них как бы скончание (
Ам. 8:8) и как разлившаяся река Римская война. А когда они предали на пропятие Владыку всяческих, то зашло для них солнце и помрачился свет (
Ам. 8:9),
ибо была тьма от шестого часа до часа девятого (
Мф. 27:45). И это для Иудеев было знамением умственного омрачения душ распинателей, ибо о
слепление от части Израилеви бысть (
Рим. 11:25) и, как пишет божественный Павел,
до днесь, внегда чтется Моисей, покрывало на сердце их лежит (
2 Кор. 3:15); клял их и Давид, говоря так по боголюбию:
да помрачатся очи их еже не видети, и хребет их выну сляцы (
Пс. 68:24). А что они плакали, как бы сменяя праздники на сетование, — ясно будет из того, что сам Христос говорил плакавшим о Нем женщинам, когда Его вели уже на распятие:
дщери Иерусалимски, не плачитеся о мне, плачите же себе и чад ваших (
Лк. 23:28): плакали они, погибая вместе с городом и самим храмом Божиим, когда все сожигали Римляне. Итак: положу его (конечно — Емманнуила) яко жалость любимого, и сущые с ним яко день болезни, потому что о распятом Иисусе плакали уверовавшие, а женщины, стоя вдали (
Лк. 23:49), рыдали; сама тварь скорбела о ее Владыке: солнце помрачалось, скалы расседались, и самый храм приобрел вид скорбящих, когда завеса раздралась сверху до низу. Нечто подобное назнаменовал нам Бог, говоря устами Исаии:
и облеку небо во тму, и положу аки вретище одежду его (
Ис. 50:3). Таким образом осуществился плач по нем яко любимого. И сущые с ним, то есть ученики, испытали день болезни, ибо — возможно ли сомневаться в том, что плакали и они? — Когда они были в скорби, женщины возвестили им о воскресении Христовом: тогда-то наконец ободрившись, они побежали ко гробу. По-видимому, об этих, благовествующих воскресение, женщинах, говорит в духе Исаия:
жены грядущые с позорища, приидите; не суть бо людие имуще смысла (то есть — народ Иудейский),
сего ради не ущедрит я создавый я. (
Ис. 27:11).