Книга пророка Амоса, Глава 6, стих 5. Толкования стиха

поигрываете - Точное значение этого слова неизвестно.

«Как Давид,.. – который по внушению Духа ударял в струны, – измышляют они себе музыкальные орудия», чтобы в упоении играть на своих цевницах. «Пиющии процеженое вино... и не страдаху ничесоже в сокрушении Иосифове», потому что единственное их попечение – о забавах; об этом они заботятся, а не хотят подумать о пленении Иосифа. В ином смысле пророк укоряет их за жадность к удовольствиям, потому что они, предаваясь забавам, не трогаются сокрушением бедных, которых представляет под образом Иосифа, потому что и он терпел от братьев своих, как от них терпят бедные. И еще под образом пьющих «процеженое вино» разумеются те, которые постигли силу Божественных Писаний, но не заботятся о предотвращении от гибели людей простых. «Вони же ...первыя» – это духовные наставления тех, которые хотя и сведущи в Писании, но пребывают в рабстве греху, и сами не исполняют того, чему учат других.

Перейдите в Халане, и посмотрите, и оттуда идите в Емаф великий, и спуститесь в Геф Палестинян, во все наилучшие царства их: обширнее ли предел их предела вашего. Вы, которые отделены для злого дня и приближаетесь к седалищу беззакония; вы, которые спите на ложах из слоновой кости и нежитесь на постелях ваших: едите лучшего ягненка из стада и тельцов из среды скота поете под звук гуслей; они думали, что владеют музыкальными орудиями, как Давид: пьют из чаш вино, намазывались наилучшими мастями и нисколько не болезновали о сокрушении Иосифа. LХХ: Дом Израилев. Перейдите все в Халане и посмотрите, и перейдите оттуда в Емаф Раббу, и спуститесь в Геф иноплеменников, в наилучшие города между всеми этими, царствами: обширные ли пределы их пределов ваших? Вы, которые приходите к дню злому, приближаетесь к субботам лживым и касаетесь их, спите на ложах из слоновой кости, утопаете в наслаждениях на постелях ваших, и едите козлят из стад и молочных (lactentes) тельцов из среды скота; плещете под звук гуслей, — они считали их как бы устойчивыми, а не как убегающими, — пьете процеженное вино, намазываетесь первыми мастями и нисколько не болезнуете о сокрушении Иосифа. Перейдите все в Халане, которая теперь называется Ктезифоном, и перейдите все. Кто эти все? Те и другие, о которых выше (ст. 1) сказано: «вельможи, главы народов, и богатые на Сионе и надеющиеся на гору Самарийскую.» Итак, перейдите вы в главный город Иерсии и внимательно смотрите, а оттуда идите в Емаф великий, который теперь называется Антиохиею. Великим же называет в отличие от малого Емафа, носящего название Епифании. Поэтому первая станция для отправляющихся в Месопотамии до сего времени называется «Еммасом», удерживающим, не смотря на искажение названия, следы прежнего имени, а окрестная страна называется «Реблафою», в которой, в присутствии Навуходоносора, были умерщвлены сыновья Седекии, царя иудейского, а у него самого были ослеплены глаза (4 Цар. 25). «И спуститесь», говорит, «в Геф Палестинян». Вы, которые живете на горе Сионе и на горе Самарийской, спуститесь к палестинянам, обитающим в равнинах, и во все наилучшие царства их, подвлаcтные различным городам, Газе, Аскалону, Азоту, Аккарону и Гефу, и поcмотрите, обширнее ли предел их предела вашего, — вы ли, или они владеют обширнейшими странами, — вы, говорю, вы — из среды народа израильского, которые отделены для злого дня, то есть для дня плена, и приближаетесь к седалищу беззакония, отправляясь к беззаконному судье, царю вавилонскому. Хотя вам это предстоит испытать, однако теперь вы спите на ложах из слоновой кости и нежитесь на мягких постелях, соединяя с сном удовольствие. Вы едите не для утоления голода и поддержания тела человеческого, но для удовольствия и наслаждения, так что все то, что есть нежного и тучного в стадах и среди скота, вы приготовляете для своей ненасытности (gulae); вам недостаточно распутства, обжорства и возбужденного состояния желудка, — вы услаждаете слух свой игрою на флейтах, гуслях и лире, так что то, что Давид сделал для служения Богу (1 Пар. 23—26), учредив хоры левитов и разнообразную игру на музыкальных инструментах, вы делаете для удовольствия и наслаждения. И пьете из чаш вино не для утоления жажды, а для подавления духовных сил. И намазываетесь не для облегчения трудов телесных чистым маслом, а самыми дорогими мастями. И если вы, утопая во всем этом, увидите кого либо из народа погибающими, то вы никакого сострадания не обнаруживаете по поводу погибели их, но презираете их, как бессловесных животных и как скот, погибающих в своей крови Эту же самую мысль выражает также пророк Иезекииль под образом пастухов: они едят молоко овец, и одеваются волною, и все лучшее пожирают, но раненного не врачуют, слабого не укрепляют, погибающего не ищут (Иез. 34:3-4). Все то, что нами сказано применительно к историческому смыслу, перенесем, следуя переводу LХХ, на темный аллегорический смысл. Перейди, дом Израилев, отступивший от Меня, надеющийся на гору Самарийскую и собиравший начатки народов, посмотри и иди к весьма многим стенам, ибо это означает Емаф Рабба, и оттуда тихо спустись в точило тех, которые, напиваясь, падают, — ибо Гефь и филистимляне это означают. Рассмотри все, а в особенности наилучшие («или» все) царства или наилучшие города во всех царствах, и сообрази, обширнее ли пределы их, чем ваши. Ибо если мы захотим мысленно рассмотреть и исследовать философию всех народов, египтян, индийцев и персов, то найдем, что пределы их уже пределов Священных Писаний, потому что «во всю землю изыде вещание их, и в концы вселенные глаголы их» (Пс. 18:5). От каких пороков теперь повелевается перейти к лучшему тем, которым выше было сказано: «дом Израилев, перейдите все и посмотрите,» это показывают следующие затем слова: «вы, которые приходите к дню злому,» приготовляя для себя своими пороками день злой, — не в том смысле, что есть какой либо день злой, а в том, что каждый приготовляет для себя зло, согласно с написанным в Екклезиасте: «да не речеши: дние прежднии беша блази паче сих, яко не в мудрости вопросил еси о сих» (Еккл. 7:11); ибо безрассудно относить это к временам, когда в вашей власти находится сделать для себя день хорошим или худым. Это те, которые приближаются к субботам лживым и касаются их. И действительно, как есть обрезание плоти и обрезание сердца, и есть иудеи явные и тайные, у которых одно отвергается, а другое одобряется; так есть субботы Господни святые и основывающиеся на истине, и другие, не святые, лживые субботы, следующие покою убивающей буквы. Следующие затем слова: «спите на ложах из слоновой кости» можно так объяснить: кто есть борец Господа и упражняется в борьбе, приготовляясь бороться против противных сил, тот спит на голой земле, подражая Иакову (Быт. 28), и кладет себе изголовьем камень, который отвергли строители, но который сделался главою угла (Лк. 20:17). Но предающиеся удовольствиям и наслаждениям и делающие все ради чрева, спят на ложах из слоновой кости мертвого животного и привязаны к нечистым костям, и так как пороки кажутся им прекрасными и увлекают их блеском в настоящее время, то они покоятся на ложах их и погружаются в тяжелый сон. Они не едят пищи твердой и свойственной борцам, которою укрепляются силы ведущих борьбу, но употребляют пищу мягкую, нежную и из частей с левой стороны, как мясо ягнят из стада и тельцов откормленных и нежных или, лучше, — доселе кормившихся молоком, потому что это означает μοσχάρια γαλαθηνά. Они также плещут руками под звук и игру гуслей, так что во всех делах они имеют в виду удовольствие и ничего не делают, как только то, что может удовлетворять чреву и похоти. Но пусть благоразумный читатель не спешит противопоставить нам, в виде возражения, слова Писания: «реки восплещут рукою вкупе» (Пс. 98:7); «вси языцы восплещите руками» (Пс. 46:2), и: «радуйтеся Богу, помощнику нашему» (Пс. 80:1); потому что в них говорится не о рукоплесканиях под звук гуслей, а об единодушии в восхвалении Бога. В след за звуком гуслей прибавлено: «они считали их как бы устойчивыми, а не как убегающими.» Ибо предметы в мире и тела по Эпикуру ежеминутно протекают и уходят и ничто не остается в своем прежнем состоянии, но все или увеличивается или уменьшается и, подобно водам потоков, быстро исчезает. Поэтому и в светской литературе мы читаем:Но убегает меж тем, бежит невозвратное время¹ И в другом месте:Увы, как быстро Постум, о Постум, Уходят годы²! Ибо нет ничего, столь быстро протекающего, как мир и предметы в мире. В то время, как мы обладаем жизнию, мы ее теряем, и в течение тех семи периодов, на которые Филон разделил жизнь человеческую, детства, отрочества, юности, возмужалости, зрелости, старости и дряхлости, — мы изменяемся, быстро движемся и, незаметно для себя, достигаем пределов смерти. Следующие затем слова: «пьют процеженное вино» можно отнесть собственно к еретикам, к еретикам, которые некоторые из Писаний одобряют, а некоторые отвергают, желая пить процеженное вино, между тем как в Священных Писаниях нет ничего мутного и грязного, но все в них подобно верхним частям самой чистой жидкости. Намазываются первыми мастями те, которые, не обладая искусством употребления мастей, будучи чужды знания Писаний, преданий и учения апостольского, присвояют себе достоинство священства и называют себя помазанниками Господа, загрязняя осадками своего разумения самое чистое масло. И делая это на погибель тем, коих они обольстили, они нисколько не соболезнуют, но радуются чужой смерти и находят удовольствие в крови несчастных. Прекрасной мысли, заключающейся в словах: «они считали их как бы устойчивыми, а не как убегающими,» в еврейском тексте нет, но вместо этого написано: «они думали, что владеют музыкальными орудиями, как Давид.» Поэтому я полагаю, что она прибавлена переводчиками, которые, при изображении наслаждений, высказали суждение о пороках и удовольствиях подобного рода, не столько переводя написанное, сколько от себя прибавляя или, скорее, изменяя то, что считали нужным.

И заметьте точность выражений: обличив их неумеренность в пище и употреблении вина, он потом присовокупил: «яко стояща мнеша, а не яко бежаща», показывая этим, что наслаждение (пищею и вином) ограничивается только гортанью и устами, а дальше не простирается. Удовольствие кратковременно и непродолжительно, а скорбь от него постоянна и бесконечна. И это, говорит, зная по опыту, они все «яко стояща мнеша», т. е. считали постоянным, «а не яко бежаща», т. е. улетающим и ни на минуту не останавливающимся. Таково ведь все человеческое и плотское: не успеет появиться — и улетит. Таково веселие, такова слава и власть человеческая, таково богатство, таково вообще благополучие настоящей жизни; оно не имеет в себе ничего прочного, ничего постоянного, ничего твердого, но убегает скорее речных потоков, и оставляет с пустыми руками и ни с чем тех, которые прилепляются к этому. Напротив, духовное не таково: оно твердо и непоколебимо, не подлежит переменам и пребывает вечно. Как же было бы безрассудно менять непоколебимое на колеблющееся, вечное на временное, постоянно пребывающее на скоропреходящее, доставляющее великую радость в будущем веке на то, что уготовляет нам там великое мучение? Размышляя обо всем этом, возлюбленные, и дорожа своим спасением, презрим бесплодные и гибельные увеселения; возлюбим пост и всякое другое любомудрие, покажем великую перемену в жизни и каждый день будем спешить к совершению добрых дел, чтобы, в течение всей святой четыредесятницы, совершив духовную куплю и собрав великое богатство добродетели, нам таким образом удостоиться достигнуть и дня Господня¹, с дерзновением приступить к страшной и духовной трапезе, с чистою совестию быть причастниками неизреченных и бессмертных благ и исполниться небесной благодати, по молитвам и ходатайству благоугодивших Самому Христу, человеколюбивому Богу нашему, с Которым Отцу со Святым Духом слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Опять горе от бедствия спящим на одрах от костей слоновых и привыкшим делать и то, и другое (из сказанного). Сильно обличает тех, которые в Самарии особенно отличались знатностью и превосходили прочих избытком средств, за то, что они, как бы опьянев от слишком большего счастия и во всей широте предавшись наслаждениям, нимало не подозревали чего-либо ужасного и не помышляли, что Бог всяческих когда-либо может прогневаться на живущих так и наслать кары на грехолюбцев. Подробно изъясняет их распущенность и неумеренность в наслаждениях: одры, говорит, у них из слоновой кости, богато украшенные, и ложа; отборные агнцы и молоком отпоенные тельцы – пища их; затем песни, пение и всякие музыкальные увеселения, сопровождающие пиршество, игры и плескания. Но что еще тягостнее: подобные худые дела они считали яко стояща, а не яко бежаща. Ведь вообще подобные вещи мимолетны и мирская прелесть не имеет устойчивости: исчезает подобно теням и «преходит образ мира сего», по написанному (1 Кор. 7:31): вместе со смертию людей, конечно, прекращается и наслаждение. В применении к Самарийцам смысл сказанного можно понимать и иным образом. Так как им, и в непродолжительном времени, предстоял плен, то и называет пагубно изобретенное ими для наслаждения – бегущим, а не стоящим, потому что оно в скором времени исчезнет. Итак, они плещут при игре пищалей, пия вино, – вероятно, благовонное и весьма тонко приправленное, мажутся и миром, составляя масти избранные, и совсем ни во что вменяют предстоящее сокрушение Иосифово: хотя они знали заранее об имеющем вскоре прийти бедствии, о взятии Самарии и о будущем сокрушении Иосифове, они не бросили привычного им наслаждения. Посему, поистине всепагубно поддаваться телесному наслаждению для тех, которым выпал жребий править странами, городами или народами. В самом деле: если они должны, как можно более прилагая соответственное наблюдение, изыскивать полезное, направлять подчиненных к прямым обязанностям и всемерно умилостивлять прогневленного Бога, то не крайне ли безумно погрузиться в удовольствия и ничего не ставить выше скверного плотоугодия? О подобных людях, скорее всего, говорит устами святых: о пастыри, расточающие и погубляющие овец паствы (Иер. 23:1)! А что вследствие небрежности пастырей подвергается опасности подвластное им, это будет ясно из слов Бога, Который в другом месте прямо говорит: «понеже обуяша пастырие и Господа не взыскаша, сего ради не уразуме все стадо и расточено бысть» (Иер. 10:21).

Текст ст. 5-го неясен и передается в нашем переводе предположительно. - Поете под звуки гуслей, happortim al pi hannayel: значение гл. parat (поете) точно не известно; happartim переводят - οι επικροτουντες (LXX: в слав. "плещущии"), qui canitis (Вульг.), "вздорно поете" (Юнгеров) "волнующиеся" (Гоонакер) и т. п. ; nevel - арфа, гусли - особый двенадцатиструнный инструмент (Иуд.Древн. 7:12, 3), называемый у LXX 'οργανον (в слав. т.: "плещущии ко гласу пищалей"). - Думая, что владеете музыкальным орудием, как Давид, слова подлинника kedavid chaschvu lahem kelej - schir переданы в рус. т. свободно. Kelej - schir понимают в значении "музыкальные инструменты", инструменты для аккомпанемента песни (schir), или же, считая kelej ошибочно возникшие из коl весь, всякий, переводят: всякую песню, всякие песни (Новак). Вторую половину ст. 5-го точнее с еврейского должно бы передать: "как Давид изобрели они музыкальные инструменты" или же: "подобно Давиду надумывают они всякие песни". Выражение пророка имеет иронический характер. Но из него следует, что уже в древнейшее время имя Давида было известно в Израиле, как имя певца и музыканта. - Рассматриваемая нами часть стиха 5-го у LXX передана совершенно отлично от подлинника, именно: ως εστηκοτα ελογισαντο και ουκ ως φευγοντα, слав. "аки стояща мнеша, а не яко бежаща". Как возникло это чтение LXX, трудно сказать. Мысль греч. перевода не ясна. По объяснению блаж. Феодорита и Кирилла Ал., греч. текст указывает на забвение израильскими сластолюбцами скоротечности земных удовольствий, которые они представляли "стоящими", т. е. постоянными.

(5). Аки стояща мнеша, а не яко бежаща. (6). Не страдаху ничесоже в сокрушены Иcифов. Отваживаясь на такие беззакония, переносили это, нисколько о том не скорбя. Пророк назвал их Иосифом, потому что Ефрем был сын Иосифов, а десять колен именует он Ефремом.