Книга Премудрости Соломона, Глава 13, стих 3. Толкования стиха

У художника золотых изделий есть искусство, но не хочет придать золоту чего-нибудь большего, потому что само оно не допускает этого. Так и Бог, хотя и может, однако же не простирается далее, потому что нет способного вместить Его. Дай вещество, которое бы имело в себе нечто большее, нежели золото, и художник готов придать ему свойственную красоту. Ибо ни один художник, представляя в уме что-нибудь превосходнейшее золотого вещества, не возьмется сам собой подобным этому сделать данное вещество. И Бог, уразумев все чудеса, познал, что вещество не может быть подобной Ему природой. Все превысил богатством Своим в тварях, но чтобы получившее бытие стало не получившим бытия, этого Он и не помышлял, и не изобретал, и не делал. Если из получившего бытие произвел Он не получившее бытие, то обличает Свою собственную природу, что и она произошла, и что все сотворенное Им произвел Он по нужде, а не по премудрости Своей. Бог непостижим в могуществе Своем, о человеки! Он мог явить в тварях нечто большее, но совершил над ними только то, что было для них вместительно.
Знаю, что многие купцы могут производить торг обширнее того, сколько у себя имеют в наличности. Но что есть у них в наличности, за то вполне уважаются, хотя без труда покупают и не имея у себя в наличности денег. Если и Бог не без труда сотворил существующее, то вы, желающие возражать, вправе заключить тогда, что не может Он сотворить большего. Но хотите ли видеть, с какой несказанной легкостью творит Он? И небеса и все, что на них, сотворил Он словом. А этим доказывается, что может Он сотворить ещё многое и лучшее, но не творит, потому что тварная природа не вмещает этого.
Знаю, что художники примышляют (изобретают) нечто такое, чего не имеет в себе вещество, и чем-нибудь обыкновенным, украсив то, производят приятное впечатление. Тем более несомненно, что это возможно для Бога, Который явил в существах столько благолепия. В какой мере дело прочнее слова, в такой же до бесконечности несравнимой мере сила Божия преизбыточествует перед сотворенным. Итак, Бог все сотворил соразмерно с потребностью каждой твари, и не по нужде какой изобрел разности тварей. Сотворивший природы этим самым показывает, что Он же создал и разности их, потому что последним дал доказательство в рассуждении первых. Причина стольких красот не вынужденна, иначе они окажутся делом кого-либо другого, а не Бога, потому что необходимость исключает произвол. Но Бог, как выразило Писание, вся елика восхоте… сотвори на небеси и на земли (Пс. 134:6).
И если твари в удалении своем от порядка служат к хвале Божией, то, конечно, зло — не причина совершенства, а бывает препятствием благочестию. А если бы зло было первоначально, то не попустило бы оно произойти доброму; иначе и доброе принадлежало бы ему. Если вещество произвело беспорядок вопреки Богу, то великое заблуждение — думать, что неодушевленное может вступить в борьбу. Если в веществе деятельность есть душа беспорядка, то великое неразумие — движение при действии почитать душой, потому что ни в одном из нас то, что он делает, не есть душа. Да, скажут: деятельность вещества произошла от чего-либо существующего в нем. Очень недалекому уму свойственно думать, что в веществе, всегда умаляющемся и изменяющемся, есть нечто вечное. И как изменяющееся стало вечным? Поэтому ничто не начало быть, что начало быть (Ин. 1:3). Ничто, кроме единого Бога, не было всегда. Потому-то все и имеет в Нем нужду. Ибо Он сотворил это, восхотев, а не по нужде; и сотворил каждую тварь, как восхотел. Имел же собственную Свою волю, не подлежащую необходимости, и не сотворил совечных Себе тварей. Ибо, если бы хотеть было для Него необходимостью, то твари были бы совечны Ему, и действо было бы сообразно с хотением. Ибо действо Его было не по необходимости, иначе твари были бы совечны Ему.

В 13 главе Премудр. Соломона говорится об идолах, которым Русский народ еще при св. Владимире, приняв крещение, перестал кланяться и свергнул их в Днепр. Только в ожесточении сердца и в духовном солеплении можно при-равнивать иконы к идолам и не отличать священное от несвященнаго и чистое от нечистаго: Лев. 10:10, Мы знаем, говорит Апостол, что идол в мире ничто: 1 Кор. 8:4, но об изображениях Иерусалимскаго храма апостол так не отзывался. Ковчег завета для евреев был образом Самого Господа Бога: Чис. 10:35-36: и Бог избрал его местом Своего особаго присутствия. Исх. 25:21-22. Изображения херувимов говорили людям о носителях славы Божией — святых ангелах: Иезек. 9, 3. Медный змей тайно указывал на И. Христа, распятаго на кресте: Ин. 3,14—15. Перед этими ветхозаветными иконами молились: Прор. Моисей, Аарон: Чис. 20:6; Иисус Навин и старейшины Израилевы: И. Нав. 7:6; Царь Давид: Пс. 5:8; 16, 15. И. Христос осматривал все в Иерусалимском храме: Мк. 11, 11, т. е. изображения херувимов, кланялся пред ними: Ин. 4:22, и храм, наполненный священными изображениями, назвал домом молитвы для всех пародов: Мк. 11:17.

 Вот люди часто прельщаются совершенствами тварей и стихий и почитают их богами; но если они могли понять красоту и совершенства тварей, то—конечно—еще скорее могли бы понять совершенства Того, кто все сотворил.

GOD’S POWER OPERATES IN EVERY CREATURE. HESYCHIUS: “He could not answer God one time in a thousand,” because in fact he is incapable of it. Not only does God speak innumerable words for the good of every person, but, indeed, with his powerful wisdom and his immeasurable greatness, he is above all creatures. “He is wise of heart, powerful and great.” Beyond any doubt, the splendor of his creatures, their harmony and order, manifest his wisdom. But God did not acquire this by learning, because he is wisdom in his essence. Job called him “wise in heart,” however, to make us understand the true wisdom and intelligence of God. He mentioned his “greatness,” thinking of the elements of visible creatures (and above all of invisible) that, though so great and numerous, hang “like a drop of water in a bucket” from the power of his right hand. And his “power” is manifest by the fact that they remain within the limits that he set out for them. HOMILIES ON JOB 12.