Екклезиастик (Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова), Глава 33, стих 28. Толкования стиха

Аще кто от Вас, братиа, имать рабы и рабынѧ, да учит я и нудить (заставляет, понуждает) я на крещенье и на покаянье и (на) весь Закон Божии. Ты бо владыка (игумен) еси дому своему, а грозою и ласканьем (ласкою) еще не оучиши, то ответ Богом воздаси за нѧ. И кормите (их) доволно, одежа и пища довольнаѧ подавайте има. И не бесцествуйте (бесчествуйте) их, яко того же естества суть (яко и тии человецы тации же суть), но вам в послуженье Богом предани суть. Аще (ли) им доволная пища и одежа не подаваете, они, не терпяще наготы и глада, крадут и разбивают (разбойничают), (то) тобе за ту кровь отвещати пред Богом (за то), аще раба твоего убьют или умучат. Авраам научи всему добру закону своих домочадец т҃ и и҃і (318), и еже рабы его творяху, то и сам не гордяше творити; <В Кирилл. списке: «бе бо не горд, но въстанлив, а не яко же ныне человеци» (л. 58)> неленяше исходити на распутье и где странныя и нищая обреташе и ввожаше в храм (в дом свой), <Кирилл. спис.: и никому же дадяше минути, еже не быти у него. – Также в Троиц. списк. XVI в. № 203 (у Архангельского, Творения отцов церкви, стр. 19).> идеже сам прибегаше (пребываше); жена бо ему в рабынѧ место служаще со странными и нищими (странным и нищим), а те странни бяхуть (бѧхуть) яко отгостье ему в дому его. <«а те странни... в дому его», в Кирил. и др. позднейших списках – нет.> Раби же его толику добру навыкли бяху, ни робщуще (без ропота), ни гугнуще (перешептываясь), яко же наши, – добре бо бе наказал их (научил), – но амо же мысляше, тамо (с) радостью течаху: тако бо добре сумнивии (честные) и крепци (исправные, твердые), вся бо страеше (все делали), печаляся, аки собою. Размыслите убо, яко вси есмы единако створены во оутрубе, да и попечемъся о спасеньи раб своих, наставим на добро, на путь добрый, да будут ти добрии к Богу, и да видят, како ся Бога бояти. Господа оубо за рабы своя долъжни и ответ даяти, аще их не добре устроим, рекше, не наставим их на добродетель. Яко же бо на рати будут воини добри ополчени (вооружены), то удобее (удобь) есть воеводе на рать приступити; и гребци в корабли (кораблях) аще будут единим умом, то иже бе на корме стоить и то оудобее ему правити, – тако же и тобе все доволно будет творити, аще бо я добре накажеши. Повежь бо ми, аще будут таци, то (не) имаши на ня разгневатися безума или казни нанести на ня, а не ли паче постыдетися таковаго раба; аще будут таци и чудни, то помощници ти будут и поучат тя на добро. Кажи, рече (наказывай, научай), раба на дела и рабу, да обрящеши покой; ащи (аще) от дел ослабееть, то искати начнет свободы, <В Кирил. сп.: «не оставляй же порозновати (быть праздными) раба или рабу».> мнози (мнозей) научает злобе празненьство. Но не утягчити же рабу чрес силу или рабе своей (делом), егда како (да не) в горести суще душа его воздохнуть (вздохнет) на тя (Богу) и скоро услышить Господь (молитву их) и прольеть на тя гнев свой. Раби же повинуйтеся господам вашим и во всем покоряйтеся им, (а) не пререкуйте, не пред лицем токмо (господарей своих) работающе (им), но аки самого Бога боятися (боящеся); господие же, рече, не отягчайте рабом си чрес силу делом и кормите, одевайте, обувайте доволно, да не...¹ скорбяще ходят без разсмотрения. Аще ли тя не слушает и во твоей воли не ходит, то за года не пощади и тоже не чрез силу, но по разсмотрению, яко же мудрость Божия глаголет до 6 или до 9 ран, – аще ли зла вина велика вельми, то 30 ран, а лише не велим. Да аще кажеши (наказываешь) и (его) тако, да тако душу его спасеши, а тело его избавиши от боя людска и не буди излих над всякою плотию. Аще имаши раба известно добра, то имей его яко брата и яко душа усумнится, аще ли его озлобиши, то встав бежит от Тебе... Все убо по разсмотрению творите, а не злобою, но усердием.

3. Когда женщина прогневается на своих служанок, то весь дом наполняет своим криком. И как часто случается, что дом бывает выстроен на тесной улице, то все мимоходящие слышат ее брань и вопли служанки. Что может быть постыднее, как слышать чьи-либо вопли? Все тогда начинают подслушивать и спрашивать: что такое там случилось? Такая-то, говорят, бьет свою служанку. Как это безобразно, какой стыд! Но что же, (скажут), ужели вовсе не нужно прибегать к наказаниям? Я этого не говорю: нужно, но только не беспрестанно, не без меры, не из желания выместить на других свою досаду, даже и не за неисправность, как я постоянно говорю, но лишь тогда, когда она вредит своей душе. Если ты по этому побуждению взыскиваешь с нее, то все будут хвалить тебя, и никто не осудит. Если же (ты бьешь ее) по своей прихоти, то все признают твою горячность и жестокость. И что всего постыднее, некоторые так бывают жестоки и безжалостны, до того бичуют (своих служанок), что раны не сходят с них целый день. Они обнажают девиц и, при содействии мужа, часто привязывают их к стульям. Увы, скажи мне, ужели в это время тебе не приходит на память геенна? Но ты обнажаешь девушку, и показываешь мужу: ты не стыдишься того, что они тебя осудят? Напротив ты, как можно сильнее, побуждаешь его к жестокости, настаиваешь связать ее, и, прежде всего, осыпаешь бедную и несчастную тысячей бранных слов, называя ее фессалинкой², беглянкой, проституткой. Гнев не щадит твоих уст, имея в виду одно, как бы досадить виновной, хотя бы с позором для себя. После всего этого, прогневанная садится на своем месте, подобно тирану, призывает отроков и, давши приказ глупому мужу, употребляет его вместо палача. Должно ли это происходить в христианских домах? Но, говорят, так поступают с людьми лукавыми, бессовестными, бесстыдными и неисправимыми. Знаю это и я. Но их можно бы исправлять иным образом, например, страхом, угрозами, словами и при том такими, которые бы могли подействовать на них и в то же время не унижали тебя. Ты, будучи благородной женщиной, произносишь постыдные слова и этим ты не столько ли же бесчестишь и себя, сколько ее? Потом, если ей понадобится пойти в баню, то раны на ее обнаженной спине не будут ли свидетельствовать о твоей жестокости?

Но, говорят, рабы делаются негодными, если их предоставить самим себе. Я и это знаю; но исправляй их, как я уже говорил, иначе, не бичами только, не страхом, но и лаской, и добрым обращением. Она стала твоей сестрой, если она верующая. Помни, что ты ее госпожа, она тебе служит. Если она склонна к пьянству, отними у нее возможность пьянствовать, призови мужа, увещевай. Ужели ты не понимаешь, как тебе неприлично бить женщину? Законодатели, установившие много наказаний для мужчин, и костры и пытки, редко приговаривают к этому женщину, но простирают строгость только до сечения розгами. Они так снисходительны к их полу, что в необходимых случаях даже освобождают их от тяжелых наказаний, особенно когда они бывают беременными. Неприлично мужчине бить женщину; если же (неприлично это) мужчине, то тем более той, которая с ней одного пола. Это делает и жен ненавистными для своих мужей. Но что делать, говорят, если она предается распутству? Выдай ее замуж, пресеки повод к распутству, не позволяй развратничать. Но что, если она ворует? Наблюдай и присматривай за ней. О, скажешь, что за претензии? Мне быть сторожем? Какое безумие! Отчего же, скажи, и не быть тебе ее сторожем? Разве у тебя не такая же душа, как и у нее? Разве она не удостоена тех же (даров) от Бога? Не к одной ли она приступает с тобой трапезе? Не разделяет ли она и твоего (духовного) благородства? Что же, говоришь ты, если она бранчива, сварлива, склонна к пьянству? А сколько есть таких и между свободными женами? Господь повелел мужам переносить все недостатки жен. Пусть только, говорит, твоя жена не будет прелюбодейкой, и ты сноси все другие ее недостатки. Если она склонна к пьянству, если бранчива и сварлива, если завистлива, если расточительна, если любит пышные наряды, – тебе необходимо исправлять ее. Для того ты ее глава. Исправляй же, делай для этого то, что от тебя зависит. Если она остается неисправимой, если ворует, – храни свое имущество, но не наказывай ее так жестоко. Если она сварлива, загради ее уста. Это (правило) высшего любомудрия. А, между тем, некоторые доходят до такого бесстыдства, что срывают у служанок покрывала с головы и таскают их за волосы.

4. Что вы все покраснели? У нас речь не обо всех, но только о тех, которые предаются такой зверской жестокости. Жена да не будет непокровенна (1 Кор. 11:6), говорит Павел; а ты совершенно лишаешь ее покрывала? Видишь ли, как ты оскорбляешь саму себя? Если она явится к тебе с непокрытой головой, ты называешь это оскорблением; а между тем сама, обнажая ее, ты не считаешь своего поступка непристойным? Потом ты говоришь: что мне делать, если она не исправляется? Вразуми ее розгой и ударами. При том (подумай), сколько и у тебя самой недостатков, и ты не исправляешь их? Говорится теперь это не в защиту их (служанок), а для вашей пользы, свободные женщины, чтобы вы не делали ничего неприличного и унизительного, чтобы не вредили себе. Если ты дома приучишь себя к тихому и кроткому обращению со служанкой, то тем более такой будешь по отношению к своему мужу. Если ты даже там, где ты свободна в своих поступках, не будешь делать ничего подобного, то тем более не будешь делать этого там, где есть к тому препятствие.

Таким образом благоразумное обращение со служанками весьма много может вам способствовать к приобретению благосклонности у своих мужей. "Какой мерой мерите, – сказано, – такою и вам будут мерить» (Мф. 7:2). Обуздай свои уста. И если ты научишься твердо переносить строптивость служанки, то ты не будешь огорчаться и тогда, когда потерпишь обиду от равной себе; когда же ты не будешь огорчаться этим, то ты достигнешь высокого любомудрия. Но иные в гневе употребляют даже проклятия: ничего не может быть хуже, как выражать свой гнев таким образом. Что же мне, скажешь ты, делать, если она (служанка) любит украшать свою наружность? Удержи ее от этого, и я одобрю, но удержи, начавши с себя самой, не столько страхом, сколько своим примером. Будь ей во всем первым образцом.