Толкование на группу стихов: Иов: 39: 5-5
Стих 5. Кто выпустил дикого осла на свободу, и кто ослабил его поводья? Иов. 39:5.
50. Поймите, Кроме Меня никто. Ибо дикий осел, который живет в одиночестве, обозначает, жизнь тех, кто живет вдали от толп людей. И его правильно называют свободным, потому что для него великой тяжестью есть светские занятия, которые жестоко утомляют разум, хотя ими и занимаются по собственной инициативе. И, дабы освободиться от этого рабства, нужно более не желать ни одной вещи в этом мире. Ибо пока люди ищут процветание, они боятся угнетения невзгодами, как будто бы игом рабства. Но как только кто-либо когда-нибудь освобождает шею своего разума от власти временных желаний, он уже пользуется своего рода свободой даже в этой жизни, так как на него не влияет тоска по счастью и он не сдерживается страхом невзгод. Господь увидел это тяжкое иго рабства, установленное на шеях мирских людей, когда говорил: «Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас. Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и вы найдете покой в душах ваших, ибо иго Мое сладко и ноша Моя легка» Мф. 11:28-30. Ибо это, как мы говорили, тяжкое иго, и вес тяжелой неволи, есть предметом временной озабоченности; добиваться земных благ; хранить вещи, которые ускользают; желание стоять на том, что стоять не может; искать исчезающее; не желать смириться с тем, что проходит. Ибо все вещи, вопреки нашим желаниям, исчезают; все те вещи, которые огорчали ум тоской их приобретения, угнетают его впоследствии страхом потери. Таким образом, освобождается тот, кто, освободившись от земных желаний, становится свободным, в ограничении разума, от жажды земных благ. И кто ослабил его поводья? Никто кроме Меня.
51. Но поводья каждого ослабляются, когда Божественной помощью внутренняя привязанность к плотским желаниям разрывается на части. Ибо когда священное намерение призывает к обращению, но немощь плоти все еще противоречит этому намерению, душа скована и препятствует, как это было, некоторыми оковами. Ибо мы часто видим многих жаждущих святой жизни, но с одной стороны они боятся наступления настоящих неудач, а с другой – будущих невзгод, и они не в состоянии достичь ее. И пока они ждут с нетерпением, как если бы с осторожностью, зло с неуверенностью читать «incerta» – сомнение, они остаются в оковах собственных грехов. Ибо они видят многие вещи пред своими глазами, и они боятся, что на протяжении их жизни они не смогут воспрепятствовать их возникновению. О ком правильно говорит Соломон: «Путь ленивого – как терновый плетень» Притч. 15:19. Ибо когда они ищут путь Божий, подозрения их страхов стоят на их пути, и ранят их, как терновые шипы, которые выступают против них. Но, так как это препятствие не привыкло противостоять избранным, далее он продолжает, добавляя: «Путь праведных без препятствий» Притч. 15:19. Ибо, какие бы невзгоды не попадались бы им на их жизненном пути, праведники на них не наткнутся. Потому что скрепленные вечной надеждой и вечным созерцанием, они перешагивают через препятствия временных невзгод. Поэтому Господь ослабляет поводья дикого осла, когда Он разрывает оковы слабых мыслей в умах каждого из Его избранных и с добротой разрывает на части все, что связывало их закрепощенный разум. Далее следует:
...
Стих 5. Кто освободил дикого осла? Иов. 39:5.
66. И пусть никто не считает недостойным, что Воплощенный Господь может ассоциироваться с таким животным, в то время, как признано всеми, что Он в Священном Писании, в некотором смысле может быть и червем, и жуком. Как написано: «Но я червь, и никто» Пс. 21:7. И как сказано пророком в Септуагине: «Жук закричал из дерева» Авв. 2:11, LXX. С тех пор Он упоминается такими характерными мерзкими и унизительными вещами, что сказано обидно о Нем, о Ком не принято говорить ничего несоответственного? Ибо Его называют ягненком, но это за Его невинность. Его называют львом, но это за Его могущество. Его также иногда сравнивают со змеей, но это за Его смерть или за Его мудрость. И, таким образом, Его образно можно называть всем этим, ибо ничего из этого не может быть существенно Им. Ибо, по существу, если бы Он был одним из всех созданий, Его бы нельзя было назвать никем другим. Ибо если бы Его можно было назвать агнцем, то тогда Его бы не называли львом. Если бы Его можно было назвать львом, то тогда бы Его не называли змеей. Но мы Его называем всеми этими созданиями фигурально, очень отдаленно, чем дальше они от Его сущности. Поэтому дикий осел может обозначать Воплощенного Господа. Ибо дикий осел – это животное из полей. И потому что Воплощенный Господь благоволил язычникам больше, чем Иудеям, когда, принимая живое тело «тело животного», Он шел, как это было, не в дом, а в поле. Об этом поле язычников сказано псалмопевцем: «Красота поля со мною» Пс. 50:11. Поэтому Воплощенный Господь, Кто в виде Бога равен Отцу, в виде слуги – менее, чем Отец, в котором Он также менее Себя. Пусть тогда говорят об Отце Сына в виде слуги: Кто освободил дикого осла и кто ослабил его поводья? Ибо каждый, кто грешит, есть рабом греха. И потому что Воплощенный Господь сделал нас частью нашей природы, а не нашего греха, было сказано, что Он был освобожден, так как Он не был под властью греха. О Ком написано и в другом месте: «Свободный среди мертвых» Пс. 88:5. Было сказано, что Он был освобожден, потому что, принимая нашу природу, Он совсем не ведом игом беззакония. И хотя пятно нашей вины не коснулось Его, все же страдания нашей смертности связали его. Отсюда также было сказано, что Он был освобожден, и по праву было добавлено о Нем: И кто ослабил Его поводья?
67. Ибо Его поводья были по правде ослаблены, когда немощи Его страстей были изменены во славу Его Воскресения. Ибо у Господа были те немощи нашего земного состояния, которые мы претерпеваем, как в пустыне нашего беззакония, как в, своего рода, поводьях, которыми Он хотел быть связанным по Его собственному желанию, даже до смерти, и которые Он чудесным образом ослабил Его Воскресением. Ибо быть голодным, быть жаждущим, быть утомленным, быть связанным, быть под бичеванием и быть распятым – это были поводья нашей смертности. Но, когда после Его смерти завеса храма была приподнята, скалы были расщеплены, были открыты гробницы, стены ада обнажились, какую еще могучую силу можно было показать этими доводами, как не ту, что ослабила поводья нашей немощи, что Тот, Кто пришел, дабы взять на Себя образ слуги, смог вернуться в свободе на небо, даже с Его членами? О Его поводьях свидетельствует Апостол Петр, говоря: «Кого Бог воскресил, ослабив узы ада, потому что для Него было невозможно удержать Его» Деян. 2:24. И потому после Его смерти и Воскресения Он призвал язычников к благодати веры, и после того, как было сказано, что Его поводья были ослаблены, здесь по праву приобщается:
