Иов, Глава 31, стих 22. Толкования стиха

Стараясь доказать своим друзьям, что он не заслуживает таких страданий, Иов представляет, что не только дела милости и внешнее благочестие украшали его, но что и внутренно он был человек добродетельный (31, 1—4): лукавство было чуждо ему (5—8), нечистая любовь к чужой жене не оскверняла его помыслов (9—12); на подчиненных смотрел, как на подобных себе созданий (13—15). Оказывая помощь нищим и бедным, Иов никогда не приходил к той мысли, что он лицо сильное и могущее обижать других (16—23); он не надеялся на свое богатство 24.25', не предавался тай­ному нечестию (26.28), не радовался несчастию врагов (29.30); дом его был открыт для всех странников (30.32); он счи­тает себя столь безупречным, что смело может явиться на суд Вседержителя (31—37), и не опасается подпасть проклятию, которое постигло некогда Адама за его грех (38—40). Таким образом, в действиях и свойствах Иова мы видим не только праведность ветхозаветнаго праведника, но и высокия добродетели, которыя служат лучшим украшением новозаветных мужей.

Примеч. В этих речах, и особенно последней, мы имеем прекрасное сокращение всей жизни Иова, сделанное им самим. Мы видим его, как отца семейства, как судию и князя; узнаем его поведение с равными и под­чиненными, с несчастными,—его открытыя действия и самыя тайныя побуждения. Пред нами представляется весь круг его жизни: его счастие в прошедшем, его несчастие в настоящем и его чаяния в будущем. Здесь весь Иов. И этим изображением приличнее всего было окончить Иову свою защиту от друзей и доказательства своей невинности. Заметною, именно, об окончании слов Иова (в слав. и умолча Иов словеса, 32. 1.) заключается эта речь и часть книги Иова.