Иов, Глава 31, стих 1. Толкования стиха

1. Смысл Священного Откровения необходимо взвешивать с таким точным балансом между буквальным текстом и тайной, чтобы обе стороны были скорректированы, и мы не опускались ни в чрезмерное любопытство рассматривания, ни в мёртвость беспечной пустоты. Многие высказывания несут такое количество аллегорических смыслов, что любой, кто стремится понять их только в контексте истории, лишается действительного знания о них по своему равнодушию. Но есть некоторые, которые подчинены внешним вещам, и если человек желает проникнуть в них чрезмерно детальным изучением, в самом деле, он не находит ничего глубинного, и в то же время из-за этого скрывает от самого себя то, что они рассказывают внешне. 2. Потому это хорошо также сказано в историческом отношении о методе представления: И взял Иаков зеленых прутьев тополя и миндаля и платанов, сорвал с них кору, и когда кора была снята, в этих местах белый цвет появился, а другие части, которые были целы, остались зелеными; И, таким образом цвет был сделан разнообразный. Быт. 30:37-39. И он также добавил: И он поставил их в желоба, в водопойные желоба, чтобы, когда скот приходил пить, видел их перед глазами, и смотрел на них. И стада, когда они смотрели на прутья, и зачинали, и рождался скот пестрый, и с крапинами и с пятнами. Что же это значит: поставить перед глазами скота «зеленые прутья тополя и миндаля и платанов», если не то, что через текст Священного Писания представить пример людей, жизнь и заслуги древних отцов, которые также, потому что стояли твердо в праведности, названы «прутья». И на их частях он «сдирает кору», чтобы их внутренняя белизна могла быть видна, и на частях он оставляет кору, чтобы их внешняя праведность оставалась видна в зелени. И цвет прутьев становится пестрым, в то время как кора частично снята, а частично сохраняется. Так на глазах наших размышлений размещаются примеры древних отцов, как пестрые стержни, в которых в то время как мы очень часто углубляемся в смысл письма, мы как бы снимаем кору, и в то время как мы очень часто следуем смыслу письма, мы, как бы сохраняем кору. И когда кора письма удаляется, внутренняя белизна аллегории становится видна, а когда кора остается, зелень примеров внешних смыслов становится явно показанной. И Иаков сделал хорошо «установив их в водопойных желобах», потому что наш Искупитель установил их в книгах Священного Знания, по которым мы утоляем жажду внутри. «Бараны смешиваются с овцами, глядя на них» потому, что наши духовные рассуждения, когда они закреплены на серьезных размышлениях, смешиваются также с некоторыми примерами частных поступков так, что они рождают такое ​​потомство работ, которое сочетает в себе примеры заповедей, идущие сначала в словах, и примеры хорошей практики, имеющие как бы различный цвет, потому что иногда кора с письма удаляется, и становится видно внутреннее, а иногда, покрытие истории сохраняется, что формирует наружный пример. 3. Ибо потому, что Божественные утверждения требуют иногда быть изученными внутренне, а иногда должны быть рассмотрены только снаружи, сказал Соломон: кто сильно давит на вымя, чтобы получить молоко, выжимает сливочное масло, и он, кто истязает яростнее – кровь Притч. 30:33. Ибо мы, «нажимаем вымя сильно», когда мы взвешиваем в минуту понимания слова Священного Откровения, и таким образом, нажимая, пока мы ищем «молоко», мы находим «масло», потому что, в то время мы стремимся получить немного прозрения, мы можем быть помазаны обилием внутреннего богатства. Что, тем не менее, нам не следует делать ни слишком сильно, ни слишком часто, ибо тогда, в то время как мы ищем молоко, из вымени может потечь кровь. Ибо очень часто человек, пока он просеивает слова Священного Откровения больше, чем он должен, попадает в плотские опасения. И «он получает кровь, который истязает яростно», ибо он отбрасывается к плотскому, когда пытается воспринимать некоторые слова чрезмерно в духовном смысле. Потому дела блаженного Иова, которые он открывает в ответ на слова брани своих друзей, по той причине, чтобы его страждущая душа не могла впасть в отчаяние, мы должны изучить в соответствии с весом истории, и не объяснять это в духовном смысле выше того, что необходимо, дабы из вымени его слов не получить кровь вместо молока. Но если он иногда говорит и некоторые вещи мистические в своей истории, необходимо, чтобы ум очень быстро переключался на их восприятие именно в таком смысле. Ибо, святой человек, после того как он сказал то, что было, перечислил нанесенные на него бедствия от Бога, теперь перечисляет свои добродетели, дабы сделать известным, что такой человек, каким он был до бедствий, имел такую историю жизни, но тем не менее, изредка, являет нечто, что могло бы быть понято как аллегорический образ, так что в значительной части он открывает тут исторические факты, но время от времени, с помощью их же, он поднимает нас к духовному смыслу. Таким образом, с какой силой он связывает свое внешнее поведение со всем, что относится к подготовке внутренней сохранности, он являет, сказав: Стих 1. Я положил завет с глазами моими, чтобы даже не помышлять мне о девице Иов. 31:1. ИСТОРИЧЕСКОЕ ТОЛКОВАНИЕ 4. В то время как душа невидима, она страдает от вещей телесных потому, что, будучи привязана к телу, для нее чувства этого тела, как своего рода открытые окна. Ибо видеть, слышать, чувствовать вкус и запах, ощущать на ощупь - это своего рода свойства ума. И через эти чувства тела, как своего рода окна, душа получает образы некоторых внешних объектов, и, увидев, начинает потом желать их. И потому Иеремия говорит: Ибо смерть входит через наши окна, вторгается в чертоги наши; Иер. 9:21. Ибо «смерть входит через наши окна, вторгается в чертоги наши», когда похоть сквозь чувства тела входит в жилище ума. Не о них говорил Исаия, когда сказал то, что мы часто уже повторяли о праведниках: Кто это летят, как облака, и как голуби к окнам своим? Ис. 60:8. О праведниках сказано: летят, как облака, потому что они подняты от грязи земли, и они «как голуби к окнам», потому что через чувства тела они не приходят к склонности жадности, плотская похоть не вовлекает их снаружи. Но тот, кто с помощью этих окон тела небрежно смотрит на внешнее, очень часто падает даже против своей воли в сладострастие греха и, будучи быстро связан желаниями, он начинает желать то, что он не хотел раньше. И неосторожная душа, которая заранее не поняла, что не должна неосторожно смотреть, возможно, обуреваемая вожделением, начинает после в ослеплении желать вещь, что видела. И, потому, разум пророка, который ранее был поднят часто к пониманию внутренних тайн, посмотрев неосторожно на жену другого, в помрачении взял ее себе, не имея права. Но святой человек, который, как своего рода строжайший судья стоит над чувствами, предоставленными ему в теле, и видит преступления, прежде чем они пришли, и закрывает окна в теле, как против врага, говоря: Я положил завет с глазами моими, чтобы даже не помышлять мне о девице. Ибо, чтобы он мог сохранить мысли сердца в целомудрии, он «заключил завет с глазами», чтобы он не мог сначала посмотреть с неосторожностью, чтобы потом впоследствии не возжелать даже против своей воли. Ибо очень-очень сильно плоть тянет вниз, и желанный образ, что завязывается на сердце при помощи глаз, с трудом развязывается рукой великой борьбы. Итак, чтобы мы, возможно, не имели дело с вещами похотливыми в мысли, мы должны принять меры предосторожности, и не смотреть на то, что не должно быть желанно. Ибо, для того, чтобы ум мог быть сохранен чистым в мысли, глаза должны быть закрыты для развратного удовольствия, как своего рода сладострастного греха. Ибо, Ева не коснулась бы запретного плода, если бы она, по неосторожности, не посмотрела на него в первую очередь; так как это написано: и женщина увидела, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз, и дерево восхитительно, и она взяла плодов его и ела Быт. 3:6. Таким образом, мы должны оценить, под каким большим контролем мы, живя земную жизнь, должны сдерживать наш взгляд в стороне от запрещенных предметов, если сама мать живых пришла к смерти через свои глаза. Отсюда тоже об Иудее, которая, в то время как она, видя желанные внешние вещи, рассталась с внутренними благословениями, пророк говорит: Глубина ока ограбила сердце мое Плач. 3:51. Ибо похоть последовала за вещами, что видны, и она потеряла невидимые добродетели. Она, кто потерял внутренние плоды из-за внешней видимости, позволила глазу тела ограбить сердце. Следовательно, для безопасного поддержания чистоты сердца, должны также быть сохранены в дисциплине наружные чувства. Ибо, какой бы степенью возвышенности не обладал бы ум, какой бы силой он не был укреплен, но плотские чувства окольцовывают его, и если они не были ограничены внутри, они тянут душу к погибельным вещам свободно и легко. 5. Давайте тогда увидим, каким образом благословенный Иов хранится силой мудрости от человеческого, от всего, чем плоть дышит в нем изменчиво и несерьезно. Он говорит: Я положил завет с глазами моими, и потому, что он заставляет замолчать не только дело, но также и мысль о похоти в себе, дальше он добавил: чтобы даже не помышлять мне о девице. Ибо он знал, что похоть должна быть искоренена в сердце, он знал о даре Святого Духа, что наш Искупитель в Его Пришествие будет выходить за рамки предписаний Закона, и запретит Его избранным не только похотливое потворство в плоти, но и в сердце, говоря: ибо написано: Ты не прелюбодействуй. Но я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем Мф. 5:27-28. Ибо Моисей говорит о похоти совершаемой, а Творец осуждает даже за похоть воображаемую. И, следовательно, первый Пастор церкви говорит ученикам: Посему опояшьте чресла ума вашего, бодрствуя, и надейтесь на благодать, подаренную вам 1 Пет. 1:13. Ибо «препоясать чресла» плоти - это удерживать похоть от дела, но «препоясать чресла ума», это сдерживать его от воображаемых радостей. Отсюда то, что Ангел, который обращается к Иоанну, описывается как «опоясанный золотым поясом» Откр. 1:13, ибо чистота Нового Завета утверждает сдержанность похоти сердца также, Ангел, который появился в нем, пришел «опоясанный» в груди. Тот, кого золотой пояс по праву связывает, потому что тот, кто является гражданином страны Выше, оставляет все не от страха наказания, но и от любви милосердия. Теперь зло вожделения стремится появиться либо в мысли, либо в деле. Ибо наш хитрый враг, когда он изгоняется из дел, ставит своей целью осквернять тайные мысли. Потому тоже сказал змею Господь: Ты будешь ползать на груди и животе Быт. 3:14. То есть, «Змей ползет на животе» когда враг, скользя по человеческим членам, подвластных ему, пробуждает похоть в виде дела; но «змей ползает на груди», когда те, кого он не может загрязнить в деле похоти, он загрязняет в мысли. Таким образом, когда один человек совершает похоть в акте дела, у этого человека змей ползет на животе. Но другой человек развлекает себя в воображении тем, как это может быть совершено, и у него змей «ползет по груди». Но потому, что через мысли мы приходим к выполнению в деле, змей по праву назван сначала «ползающим на груди» и только после этого «на животе». Следовательно, благословенный Иов, потому что он утверждал дисциплину даже в мысли, одновременно остерегался змея ползающего и на груди и на животе, говоря: Я положил завет с глазами моими, чтобы даже не помышлять мне о девице. Но от этой чистоты сердца, которая не может быть куплена, что еще он делает, если не переходит от самого себя к Творцу этой чистоты? Потому благословенный Иов сразу непосредственно добавляет:

Девство извествиа, не имать кто рещи яко богатством и благими, иже прежде, в разслабление и разлияние приемлет, таков простираю суд и прелагаюся, Богу ми насобное ликование наложшу. Иже бо любосмеянию и пищи внемлюща и любоподателна в лепоту прелагаеш. Со противная уставляя в имстве, умилену некоему и плачевну предаст того житию, еже и прежде сего бежаща убо козлогласник, гоняща же человеки играющее и смеховы творящее, которое убо имать слово, впасти в сетовное и погубленое житие. *** Желаешь ли также узнать о целомудрии? «Завет, – говорит, – положил я с глазами моими, чтобы не помышлять мне о девице» чужой. Что, придя после того, Христос повелел (Мф. 5:28), – в этом он пре­успел на деле.
*** Смотри, до какой степени строг он во всем, что касается благочестия. Он приучает свой глаз подчиняться требованию благочестия, и все члены свои воспитывает в исполнении правды, – и вот, ведя род свой от блудника, он просиял ве­личайшим благочестием.
*** Великий Иов... не только был тщательным блюстителем воздержания, но даже положил для своих глаз закон, по которому они не должны были смотреть на лицо девицы, из боязни, чтобы сверкающая красота как-нибудь не обольстила его ума. Кто не удивился бы и не пришел бы в изумление при виде того, что этот муж, поистине храбро боровшийся с диаволом и разрушавший все хитрые замыслы лукавого, бе­жит от лица молодой женщины и отводит глаза от созер­цания красивой девицы? Видя приступающего диавола, он не убежал, но, полагаясь на свои силы, остался на месте, как лев; при виде же девицы он не остановился и не мешкал, чтобы рассмотреть ее красоту, но немедленно ушел. Без сомнения он думал, что в борьбе с демонами нужен мужественный и отважный дух, а в деле заботы о воздержании победа усту­пается не вследствие общения человека с девицами, но вслед­ствие удаления от них.
*** Если ты хочешь слышать и о подвигах его целомудрия, то послушай, что он говорит: «завет положил я с глазами моими, чтобы не помышлять мне о девице». Вот почему не поколебала его твердости и жена; он любил ее и прежде, но не чрезмерно, а так, как надлежит любить жену.

Параллели Книге Иова в сфере закона. Перечисление грехов, отрицаемых Иовом, во многих отношениях сходно с негативным исповеданием в египетской «Книге мертвых». Согласно этой книге, после смерти человек предстает перед судом Осириса, где зачитывает длинный перечень из сорока двух грехов, которых он не совершал. Сюда входят ложь, воровство, убийство, заклание священного быка, подслушивание чужих разговоров, гомосексуализм, разрушительные действия, громкая речь, нетерпение, колдовство и т. д. Еще более наглядный пример — хеттская молитва об избавлении от страданий некоего Кантуцилиса (Kantuzilis), заявляющего о своей непричастности к таким грехам, как нарушение клятвы, вкушение запретной пищи и пренебрежение жертвоприношением. Эта клятва ставит Иова в положение обвиняемого. Заявление ответчика о своей невиновности было обычным элементом судебного процесса. Поскольку часто невозможно было получить достаточно доказательств невиновности, большое значение придавалось клятве. До этого момента Иов был чрезвычайно огорчен молчанием Бога. Он клянется в том, что невиновен, стремясь истолковать молчание в свою пользу. Если Бог проигнорирует его клятву, это будет молчаливым подтверждением невиновности Иова.

Иов свидетельствует о своей непричастности к "похоти очей".

Евангельское испытное сохрани прежде закона ключився, понеже бо воззревы жену во еже похотети ей, уже любодействова сию в сердцы своем (Мф. 5:28). Пестунствует очи свои в еже красоты девиц не присмотряти, чесо ради убо рече с толиким испытанием.

Прежде всего Иов был настолько целомудрен, что избегал прелюбодейных помыслов. Он условился с глазами ("завет положил"), через посредство которых проникает в душу развращение (Быт. 3:6; Притч. 23:33), не бросать нечистых взоров на девицу (Притч. 6:25; Сир. 9:5, 8).

Наилучшее понимание требует соединения первой строки с предыдущим стихом, как если бы слова его так звучали: «И даже в то время, когда сладостное звучание цитры разнежило мой слух и искусная мелодия тронула мои чувства, я не открыл бы сердце мое плотскому желанию». Завет положил я с глазами моими. Вслед за стремлением к справедливости и милосердием Иов на этот раз выделяет и превозносит целомудрие.