Иов, Глава 3, стих 5. Толкования стиха

В греческом переводе: И пусть примет ее тьма, и тень смертная, придет на нее сумрак.Проклят будет день тот и ночь, пусть постигнет его тьма.Не будет его во днях лета, да не считается в днях месяца. Здесь Иов говорит о том, что есть дни, которые собственно днями не являются. Есть пустые годы, пустые столетия, есть проклятые поколения, есть целые проклятые эпохи. Библия четко говорит, что не всякий день существует. И парадоксы хронологии в Библии во многом связаны именно с этим. Например, в Библии не существует времени отступления Израиля от Бога. Те века, в которые Израиль отступал от Бога, — их просто нет. В Книге пророка Даниила в пророчествах о семидесяти седминах есть удивительный парадокс, там говорится, что в половине седмины будет пре-кращено жертвоприношение и будет принесен в жертву святой из святых. А потом сказано, что для многих вторая половина седмины заключит союз, откроет Завет. Какая вторая половина седмины? Это как раз последние три с половиной года в конце мира, когда Израиль будет верен Богу. То есть для Бога сейчас Израиля не существует. Сколько веков уже прошло с тех пор? А у Бога нет этого времени. Бог не считает того времени, в котором живет еврейский народ. Месяцы, годы, века, тысячелетия — все они вычеркнуты в глазах Бога, выброшены во тьму. Бог их не взыскивает.

Поэтому Иов и говорит, чтобы Бог не взыскал его ночью, потому что он рождается в смерть. Это опыт неотмирности человека: Иов понимает, что этот мир — не для него, он в этом мире — чужой человек.

До сих пор, казалось, Иов был холоден и нечувстви­телен ко всему, что могло поколебать веру его в Господа и его терпение. Но наконец он не может больше скрывать тая­щейся в нем скорби и, как бы в доказательство того, что ми ^;,имеем дело с действительным лицом, а не с поэтиче­ским олицетворением терпения, ой проклинает день своего рож­дения.—Приспособительно к понятиям людей верующих, что счастие и несчастие в жизни человека Зависит от дня, в ко­торый он родился. Иов также, в своем проклятии, желает, чтобы день, который дал ему бытие, или совсем исчез из дней года, или, если уже надобно Ому остаться, то пусть будет воспо­минаем, как день несчастия (3, 3—10). Если бы Иов умер во чреве матери своей, или вскоре после рождения своего, то он избег бы всех этих страданий И тихо перешел бы во гроб, где царствует мир и равенство между мертвыми (11—19). Зачем же Иные люди раждаются для бедствий и живут долее, нежели Сколько они сами желают (20—23); зачем и он сам продол­жает существование, когда нет ему более радости па земле (24—26)?

В проклятии Иова слышится не отчаяние и не малодушие страдальца, а сила и глубина его страданий. Чрез это проклятие Иов делается нам родственным и но духу, и по телу,—и мы, взирая на терпение ого, можем подражать его примеру.

Как мы увидим далее, образ сатаны, через которого и произошло падение человека в соответствии с мыслью древних толкователей, еще не раз возникнет в тексте 3-й главы. Итак, Иов продолжает свою горькую молитву:

День тот да будет тьмою; да не взыщет его Бог свыше, и да не воссияет над ним свет! Да омрачит его тьма и тень смертная, да обложит его туча, да страшатся его, как палящего зноя! (Иов. 3:4-5).

По мысли святителя Григория Великого, речь здесь по-прежнему идет совсем не о дне сотворения человека, а об обстоятельствах нашего – в нынешнем состоянии падшести – рождения во грехе См.: Святитель Григорий Великий. Moralia in Job. IV. 4. PL. 75. Col. 640A..

Под тем проклинаемым праведником днем Двоеслов понимает не только обстоятельства порабощения человеческого рода греху, но и их первопричину – самого сатану. «День» здесь оказывается как бы переносным именованием диавола, который есть тьма; который некогда был «днем» – благим Ангелом света, но ныне превратился в ночного духа богопротивления. При этом в своем извечном притворстве темный дух постоянно и лживо сулит человеку свет: так, он обещал Адаму и Еве, что они – в результате вкушения райского плода древа познания добра и зла – станут как Боги (Быт. 3:5). Более того: эта тьма способна не только обещать человеку день, но и сама по себе прикидываться истинным и благим днем, приманивая нас ложным светом земных удовольствий и греховных наслаждений и, однако, при этом ни на миг не переставая быть все той же тьмою богоборческой воли См.: Святитель Григорий Великий. Moralia in Job. IV. 6–7. PL. 75. Col. 641AC..

Подобным же образом понимает эти слова и Олимпиодор, считающий, что Иов здесь именует тьмой и тенью смертной самого диавола. По его мысли, страдалец молит Бога, чтобы это состояние – тьмы и смертной тени – обратилось против самого губителя человеческого рода См.: Олимпиодор. Commentarium in Beatum Job. 3. 4–5. PG. 93. Col. 56B..

Олимпиодор также пишет и о том, что в духовном смысле эти слова Иова – День тот да будет тьмою (Иов. 3:4) – следует понимать в качестве обращенного к Богу прошения, чтобы этот ложный день, который на самом деле является самой темной ночью греха, не имел возможности притворно казаться кому-либо днем добродетели. Олимпиодор пишет: в соответствии с духовным пониманием этих слов Иов «желает, чтобы грех проявлялся в своей собственной подлинной порочности, дабы он не имел силы притворяться добродетелью, но был узнан как мрачная и смертоносная сила, которой следует отвращаться и избегать» Олимпиодор. Commentarium in Beatum Job. 3.4–5. PG. 93. Col. 56В. Русский перевод: Библейские комментарии. Книга Иова. С. 18–19..

При этом, по мысли Двоеслова, речение Иова да не взыщет его Бог свыше (Иов. 3:4) пророчески указывает нам на Боговоплощение – на приходящего «свыше» Сына Божия, о снисхождении Которого и вещает Иов, а также и на то, как явившийся в мир Господь поступит с сатаной. Бог «не взыщет свыше» диавола, ибо Своим приходом в мир Он отнюдь не призовет сатану к покаянию и исправлению (тот на это попросту не способен), но приведет его к осуждению и поражению, как «лишенного всякой надежды на помилование» и не способного «возродиться к свету его былого состояния» Святитель Григорий Великий. Moralia in Job. IV. 8. PL. 75. Col. 641D-642B..

Тем самым сатана, кажущийся иногда некоторым обманутым им грешникам «светлым днем», на самом деле есть глубочайшая ночь. Именно об этой ночи, по мысли толкователей, и говорит Иов в дальнейшем:

Ночь та, – да обладает ею мрак, да не сочтется она в днях года, да не войдет в число месяцев! О! ночь та – да будет она безлюдна; да не войдет в нее веселье! (Иов. 3:6-7).