Толкование на группу стихов: Иов: 12: 5-5
Стих 5. Факел презираем в мыслях богатых Иов. 12:5.
49. Что обозначено в этом месте под словом «богатые», если не гордые, которые не имеют никакого уважения к Судье, Который придет, в то время как они опухли от гордых мыслей внутри себя? Ибо есть некоторые, кто по воображению не возносятся в гордости, но возносятся к ней же через дела милосердия. И есть те, кто, в то время как они видят, что они переполнены земных вещей, не ищут истинного богатства Бога, и не имеют никакой привязанности к вечной земле, ибо они думают, что для них достаточно того, что они накопили во временных вещах. Вина не в богатстве, но в чувстве, с которым человек ими обладает. Ибо все, что сотворил Бог, хорошо, но тот, кто использует хорошие вещи неладно, несомненно, приводится к тому, что как бы через ненасытность жадного аппетита, он погибает от хлеба, посредством которого он должен жить. Нищий Лазарь достиг покоя, но муки ломали гордого богатея. И все же Авраам был богат, который принял Лазаря в лоно свое. И вот, говоря с Создателем своим, произносит он: я взялся говорить Владыке, я, прах и пепел! Быт. 18:27. Считал ли он себя великим по значимости своих богатств, который называет себя прах и пепел? или его имущество превозносит его, того, кто имеет такие мелкие представления о себе, владея богатствами?
50. И еще есть некоторые, кто не сподобился иметь земное имущество, и все же они настроены в своих собственных глазах на высоту набухающей гордости. В то же время, хотя нет им удачи, чтобы поднять себя в демонстрации силы, все же коварство их методов действия определяет им место среди погибших детей богатства. Все, что любовь к жизни не наполняет смирением, священное слово здесь называет «богатый». Ибо, для кары Суда, нет никакой разницы, будут ли они набухшие от вещей, или только от своего нрава. Они, когда они видят живущих просто в этом мире, которые смиренны и униженны, тотчас же издеваются над ними с гордым презрением; ибо те отказываются от того внешнего, что они так всеобъемлюще жаждут для себя. Поэтому они, имеющие и любящие некие внешние вещи, смотрят на них как на глупцов, на тех, которые обходятся без этих вещей, и для которых они по истине умирают; и они выглядят умершими, которые не видят никакой жизни в жизни плоти. Ибо тот, кто умирает для желаний этого мира, конечно, не принадлежит земле и потому для нее как бы совершенно мертв. Это хорошо показано, когда наш Искупитель совершает чудо и освобождает человека от нечистого духа, о котором же написано: И, вскрикнув и сильно сотрясши его, вышел из него, и он был как мертвый; так что многие говорили, что он мертв. Но Иисус, взяв его за руку, поднял его, и он встал: Мк. 9:26-27, ибо он выглядит как мертвый, который устанавливается вне власти злого духа. Ибо, кто уже получил лучшее от земных желаний, делает жизнь плотскую бурлящей в себе; а тот, кажется, мертв для мира, кто освобожден от лукавого, который захватил его, который убеждал его к нечистым желаниям; и многие называют его мертвым, потому что те, кто не знают, как жить духовно, смотрят на того, кто не следует плотским радостям, как на совершенно безжизненного.
51. Но так как сами насмешники над простыми тоже действуют под именем христиан, преодоленные почтением к религии, они стыдятся проявлять грех в открытой насмешке. Потому это случается, что полные гордости в себе, в тишине, они насмехаются над теми, кого они считают совершенно жалкими из-за их простоты. Поэтому он хорошо сказал: Факел презираем в мыслях богатых; ибо все гордецы, в то время как они не в состоянии оценить благословения, что придут, как мы уже говорили выше, считают их почти за ничто, кого они видят не обладающими тем, что сами жаждут. Ибо часто бывает, что каждый из избранных, который приводится к вечному блаженству, перегружен здесь беспрерывными бедствиями, не имеет изобилия вещей, которые принадлежат ему, не имеет и блестящего имени, которое делает его известным, не имеет и толпы последователей, что идут за ним, не имеет пышных одеяний, что делают заметным в глазах людей, и он рассматривается как объект презрения со стороны всех людей, и считается недостойным в отношении этого мира. Тем не менее, в глазах скрытого Судьи он ярок добродетелями и полон блеска достоинств его жизни; он страшится быть в чести, он никогда не уклоняется от презрения, он дисциплинирует тело воздержанием, он вскармливает в душе только любовь, он никогда не ставит свой ум на основу терпения и возводит на нем правую жизнь, он радуется в оскорблении, которое он получает, он сострадает в его сердце, он радуется успехам другого больше, чем собственным, он тщательно питает семенами священного слова свое сердце, и когда его спрашивают, он не может дать двуличный ответ. «Факел», потому что он яркий внутри, «презираемый», потому что он не сверкает снаружи. Внутренне он пылает пламенем милосердия, но внешне он не блестит славой. Поэтому он светит и презираем, который, в то время как он сверкает добродетелями, считается мерзким. Потому собственный отец смотрел с презрением на святого Давида, когда он отказался представить его глазам пророка Самуила. Он представил семь сыновей, чтобы получить благодать помазания, и получил вопрос от пророка, всех ли своих детей он показал, и ответил с достаточным количеством отчаяния: остается еще маленький мальчик, который пасет овец. И когда он был представлен вперед и выбран, он услышал слова: Человек смотрит в лицо, а Господь исследует сердце 1 Цар. 16:10 и далее. Таким образом, Давид был факелом невинности, но факел сильно презирали, потому что он не давал никакого света тем, кто рассматривал его внешне. Но да будет известно, что каждый праведник либо не имеет временной славы, либо, если у него она есть, он разбивает ее сам, чтобы он мог свободно подниматься на высоту над своей собственной славой, чтобы преодолеть удовольствие, пока оно не обрушило его под себя. Потому прославленный Проповедник опустил славу своего апостольства перед глазами людей, говоря: мы не использовали эту силу, когда мы могли явиться с важностью апостолов Христа, но мы были тихи, как малые дети среди вас 1 Фес. 2:6-7. Но опухоль шеи до сих пор остается в сердце слушающих того же самого человека, когда они говорят: в посланиях он строг и силен, но в его личном присутствии слаб, и речь его незначительна 2 Кор. 10:10. Ибо того, кого они знали говорящим такие вещи, они видели живущим не так, как они. И когда они одновременно видели его смиренным в своем образе жизни и высоким в его тоне речи, их гордость уводила их, и того, кого по его трудам следовало бояться и уважать, его смиренная речь при личном присутствии делала ничтожным. Кем же тогда был Павел, если не Факелом, презираемым в мыслях богатых, который одним и тем же действием изложил урок смирения и получил обвинение в высокоумии от больных духом учеников. Ибо кошмарным образом, болезнь тех, кто так наполнен гордостью, была увеличена теми же средствами, в результате которых она должна была утихнуть; ибо гордый ум плотских людей отвергнул как заслуживающее презрения то, что их учитель сформулировал как заслуживающее подражания. Не был ли он «факелом, который презираем», тот, который, когда он воссиял очень многими достоинствами, прошел такое ужасное обращение от рук своих преследователей? Он выполняет свою миссию, будучи скован, его оковы становятся всем известны, его бьют палками, он сталкивается с бесчисленными опасностями, исходящими от его собственного народа и от язычников; в Листре он побит камнями так, что его вытаскивают за ноги из города, потому что его принимают за мертвого. Но в какой точке он «презираемый факел»? И всегда ли он презираем? Разве никогда он не раскрывает свою яркость? Разве никогда он не показывает, насколько ярко он светит? Он возвестил все это ясно. Ибо, когда он говорит, что «факел презираем в мыслях богатых», он добавляет:
Подготовлен к назначенному времени Иов. 12:5.
52. «Назначенное время» для «презренного факела», несомненно, является предопределение в день последнего Суда, который показывает, как каждый из праведников, который теперь унижен, светит ярко в величии силы. Ибо тогда они приходят в качестве судей с Богом, которых теперь судят несправедливо ради Бога. Тогда их свет сияет настолько широко, насколько руки их преследователей ограничивают и скрывают их более жестоко сейчас. Тогда будет ясно для глаз нечестивых, что они были поддержаны небесной властью, которые пренебрегли всем земным по их свободной воле. Потому Истина говорит Своим избранным: Вы, последовавшие за Мною в возрождении, когда Сын Человеческий сядет на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых. Мф. 19:28. Не то верно, чтобы суд Ассизы будет иметь не более двенадцати судей, но то верно, что по числу двенадцать описывается количество в целом; ибо, кто по разжиганию божественной любви оставил все, чем он обладал здесь, несомненно, должен достичь там высоты власти судейства, чтобы он мог затем прийти в качестве судьи вместе с Судьей, который в настоящее время, по мнению Суда, наказывает себя добровольной бедностью. Потому, следовательно, говорит Соломон в отношении супруга Святой Церкви: Ее муж известен у ворот, когда сидит со старейшинами земли Притч. 31:23. Поэтому Исаия говорит: Господь придет на суд, со старейшинами народа Своего Ис. 3:14. Таким образом, Истина провозглашает этих же Старейшин теперь уже не слугами, но друзьями: Отныне я называю вас не слуги, но я назвал вас друзьями Ин. 15:15. И псалмопевец о них же говорит: достопочтенны и друзья Твои для меня, Боже Пс. 138:17. И хотя он видел их возвышенность ума, и как они попрали носком славу мира, он вслед за этим добавил: как твердо их правило! И чтобы мы не подумали, что их будет немного, тех, которых мы узнаем даже заранее, вознесенных на вершину такого высокого совершенства, он вслед за этим добавил еще: если бы я должен был сосчитать их, то их больше, чем песчинок. Ибо, так много людей, сколько сейчас по своей воле готовы принять унижение ради любви Истины, так много факелов потом вспыхнут в Суде. Поэтому пусть это будет справедливо сказано: Факел презираем в мыслях богатых, но подготовлен к назначенному времени; ибо душа всякого праведника презираема, как жалкая, когда он проходит через жизнь без славы; но он виден, как объект восхищения, когда он сияет с высоты.
