Книга Екклеcиаста, Глава 9, стих 5. Толкования стиха

Также часто говорят, что умерший совершенно погибает, и что должно живого предпочитать мертвому, хотя бы он находился во тьме, и что хотя бы даже он проводил жизнь, как собака, его должно предпочесть умершему льву. Ибо живые по крайней мере знают, что они умрут, мертвые же решительно ничего не знают. И не предлежит им никакого воздаяния, после того как они исполнили определенное судьбою. И вражда, и дружба по отношению к умершим окончились; ибо у них и соревнование прекратилось, и жизнь исчезла. Ушедший однажды из этой жизни ни в чем не имеет участия. Это – обольщение, продолжающее очаровывать...

У живых есть еще знания, они еще знают, что умрут, а мертвые уже ничего земного не знают, хотя знают, кто они такие. В день смерти погибают все замыслы, все помышления человека, как говорит псалмопевец Давид: «Выходит дух его, и он возвращается в землю свою: в тот день исчезают все помышления его» (Пс. 145:4). Все земные дела касаются только земли, а с собой мы берем только наши добрые дела. Когда я преподавал в гимназии, то часто задавал детям написать сочинение на тему: «Что останется после меня и что я возьму с собой». И молодой человек начинал задумываться, потому что думать о смерти надо уже с молодых лет, а не убегать от этих мыслей. Когда человек умер, все плотские чувства прекращаются, и любовь, и ненависть, и ревность. Продолжается только любовь в Боге. Все плотские связи пресекаются, и совершенно необязательно, что муж и жена идут в одно и то же место, «один берется, другой оставляется», как сказано в Писании. А сколько таких примеров есть в житиях, когда жена становится мученицей, а муж — язычник или, наоборот, муж идет за Христом. Плотской брак не сохраняется на небесах, он исчезает. Сохраняется только любовь ко Христу, а земные чувства все исчезают, никакие наши чувства мы не возьмем с собой. В аду царит вечное и полное одиночество. Однажды преподобный Макарий Великий шел по пустыне и случайно ударил палкой по черепу, лежащему в песке. Череп заговорил, и Макарий спросил его, кто он такой. «Я был главным жрецом язычников, который жил в этих местах». — «А как же ты живешь теперь?» — «Мы находимся в огне спинами друг к другу, не видим лица другого человека. И только когда ты помолишься о нас, мы хоть немного можем видеть другого». По сути, это так и есть. Ведь кто идет в ад? Гордые люди, самолюбцы, и поэтому справедливо, что они находятся в полном одиночестве, не видят даже лица другого человека, и никого не узнают, никого не будут помнить. В раю, конечно, мы будем помнить других, но плотских отношений там тоже нет. Те люди, которые считают, что главное в жизни — это любовь в плотском смысле слова, глубоко ошибаются. Вот поэтому так неприятно смотреть на старых людей, которые молодятся, на старушек, которые красят волосы, губы. Это абсолютно неестественно, потому что седина украшает старого человека, это знак мудрости. Я часто встречал таких старушек, накрашенных, в макияже, и это выглядит ужасно. И так происходит потому, что человек всю жизнь искал плотской любви, которая на самом-то деле выгорает со временем. Плотская любовь — это как зажигалка, и должна существовать только для того, чтобы зажечь подлинную, Божескую любовь, которая переживет время. Нужно любить друг друга во Христе. *** Как уже говорилось выше, данный текст (стихи 1-10), принимаемый буквально, входит в противоречие с Библией и собственной позицией сектантов. Во многих местах пророки и апостолы боролись как раз с теми идеями, которые излагает здесь Соломон. Так, апостол Павел говорил, что грешники провозглашают как лозунг: «Станем есть и пить, ибо завтра умрем!» (1 Кор. 15:32). Еще задолго до этого пророк Исаия пророчествовал: «И Господь, Господь Саваоф, призывает вас в этот день плакать и сетовать, и остричь волоса и препоясаться вретищем. Но вот, веселье и радость! Убивают волов, и режут овец; едят мясо, и пьют вино: «будем есть и пить, ибо завтра умрем!» И открыл мне в уши Господь Саваоф: не будет прощено вам это нечестие, доколе не умрете, сказал Господь, Господь Саваоф». (Ис. 22:12–14). А не к этому ли призывает Соломон, если понимать эти мысли как выражение его позиции. Так не был ли он одним из тех пастырей, которых обличал прор. Исаия: «Стражи их слепы все и невежды: все они немые псы, не могущие лаять, бредящие лежа, любящие спать. И это псы, жадные душею, не знающие сытости; и это пастыри бессмысленные: все смотрят на свою дорогу, каждый до последнего, на свою корысть; приходите, говорят, я достану вина, и мы напьемся сикеры; и завтра то же будет, что сегодня, да еще и больше» (Ис. 56:12)? А быть может, он — из тех дерзких, которых обличал Малахия: «Дерзостны предо Мною слова ваши, говорит Господь. Вы скажете: «что мы говорим против Тебя?» Вы говорите: «тщетно служение Богу, и что пользы, что мы соблюдали постановления Его и ходили в печальной одежде пред лицем Господа Саваофа? И ныне мы считаем надменных счастливыми: лучше устраивают себя делающие беззакония, и хотя искушают Бога, но остаются целы»» (Мал. 3:13–15)? А если это так, то почему мы должны слушать его хулы и вообще почему его книга стала частью слова Божия? Очевидно, что перед нами предстоит выбор — или признать Соломона хулителем, или признать, что он излагает мнения нечестивцев для их опровержения. В обоих случаях цитируемые сектантами слова не имеют никакой объективной ценности для определения действительной загробной участи человека. Но для того, чтобы правильно понять этот текст, думаю, стоит привести пересказ этой главы, данный свят. Григорием Чудотворцем (III век — свидетельство Отца Церкви этого века должно быть авторитетным для адвентистов, считающих, что христианство было коренным образом извращено после того, как в IV веке св. император Константин сделал воскресный день нерабочим, как, впрочем, и для иеговистов, которые были уверены, будто доникейские Отцы были унитариями¹). Вот как понимает эти слова великий святитель Неокесарийский, прославленный от Бога многими чудесами: «Ибо я подумал тогда, что всех людей нужно считать достойными одного и того же; и если кто мудр и усердно упражнялся въ делахъ праведности, и отвратился отъ неправды и, будучи благоразумнымъ, избежалъ вражды ко всем, — что угодно Богу, — то мне представлялось, что он напрасно трудится. Мне казалось, что один конец праведного и нечестивого, доброго и злого, чистого и нечистого, и приносящего Богу умилостивительную жертву и совершенно не приносящего. Ибо когда неправедный и добрый, когда клянущийся и совершенно отвращающийся от клятвы, как я полагал, устремляются к одному и тому же концу, то закрадывается какая-то недобрая мысль, что все оканчивают жизнь одинаковым образом. Но я теперь знаю, что это помышления неразумных, и заблуждение и обман. Также часто говорят, что умерший совершенно погибает, и что должно живого предпочитать мертвому, хотя бы он находился во тьме, и что хотя бы даже он проводил жизнь, как собака, его должно предпочесть умершему льву. Ибо живые по крайней мере знают, что они умрут, мертвые же решительно ничего не знают. И не предложить им никакого воздаяния, после того какъ они исполнили определенное судьбою. И вражда, и дружба по отношению к умершим окончились; ибо у них и соревнование прекратилось, и жизнь исчезла. Ушедший однажды из этой жизни ни в чем не имеетъ участия. Это — обольщение, продолжающее очаровывать, и оно подает такого рода совет: эй ты, что ты делаешь и не наслаждаешься разнообразной пищей и не переполняешься вином? Разве ты не понимаешь, что это дано Богом для безпрепятственного наслаждения? Почему бы тебе не надевать чистой одежды и, благовонным маслом помазавши голову, не смотреть на ту или другую женщину и суетно проводить суетную жизнь? Ибо кроме этого тебе не осталось ничего иного ни здесь, ни после смерти. Но делай, что придется. Ибо никто не потребует у тебя ответа… Так говорят суетные люди»². Но представим на минуту, что сектанты правы в том, что эти слова являются Божиим откровением о загробной судьбе человека. Разве это поможет их заблуждению? Очевидно, что нет! Разберем слова из этой главы, касающиеся посмертной участи человека. «Живые знают, что умрут, а мертвые ничего не знают, и уже нет им воздаяния, потому что и память о них предана забвению, и любовь их и ненависть их и ревность их уже исчезли, и нет им более части во веки ни в чем, что делается под солнцем».. Из этих слов, если принимать их буквально, вовсе не видно, что души людей умирают после смерти. Здесь утверждается лишь, что мертвые теряют земные знания и прекращаются их и любовь, и ревность, и ненависть, и участие во всех земных делах. — Из этого вовсе не следует, что они потеряли само сознание (которое вовсе не сводимо к набору информации, хранящейся в памяти, иначе мы должны признать мертвыми и новорожденных, и страдающих амнезией), а лишь память о прошлом, а это никак не поможет сектантам. То же можно сказать и о втором месте из этой главы, на котором строят свои фантазии еретики: «В могиле, куда пойдешь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости» (Еккл. 9:10). Надо заметить, что данный текст неточно передан в Синодальном переводе. Вместо «в могиле» Септуагинта, и следовательно, славянский текст, говорит: «во аде»³. Таким образом, совершенно ясно, что здесь говорится «лишь о безрадостном существовании мертвых душ в шеоле до нисшествия туда Христа — Искупителя»⁴, а не о мифической бессознательности души. Но, впрочем, нечестивцы, которых цитировал Соломон, не правы и в этом смысле. Души умерших и до пришествия Христа помнили и о своих еще живых близких (богач просил Авраама о своих братьях — Лк. 16:27–28), и о судьбах своего народа (Самуил и Саул — 1 Цар. 28:17–19), и о том, что происходило с Израилем после их смерти (что говорит о взаимном общении умерших — Авраам знал про Моисея и пророков — Лк. 16:29). Таким образом, эти мысли нечестивцев противоречат библейскому учению.

Есть надежда, поелику пес живой лучше льва мёртвого; поелику живые знают, что умрут, а мертвые не знают ничего и нет им более награды. Ибо в забвении проходит память их. Но и любовь их и ненависть их и ревность их уже погибли, и нет уже им части в мире во всем, что делается под солнцем. Поелику выше говорил, что сердце сынов человеческих исполняется зла и непотребства и после этого все оканчивается смертью: то теперь дополняет и повторяет тоже, что пока люди живут, они могут сделаться праведными, а после смерти не дается никакой возможности творить добрые дела. Грешник живой может быть лучше праведника умершего, если захочет перейти к его добродетелям. И во всяком случае бедный и самый презренный может быть лучше того, кто хвалился во зле, могуществе и нечестии, и умер. Почему? потому что живые из за страха смерти могут совершать добрые дела, а мертвые ничего не могут прибавить к тому, что однажды с собою унесли из жизни, согласно с тем, что написано в псалме: «забвен бых яко мертв от сердца» (Пс. 30:13). Но любовь их и ненависть и ревность и все, что они могли иметь в мире, оканчивается с приходом смерти: не могут уже они ни праведно что либо делать, ни грешить, ни добродетелей прибавлять, ни пороков. Впрочем, некоторые противоречат такому толкованию, доказывая что и после смерти мы можем возрастать и ухудшаться, и слова: «и не будет уже им части в мире во всем, что делается под солнцем» понимают так, что они не имеют никакого общения в этом мире и под этим солнцем, которое мы видим, но имеют в ином мире, о котором Спаситель сказал: «аз несмь от мира сего» (Ин. 8:23) и под солнцем правды, — и что этими словами не устраняется мнение, что и по переселении из сего мира, мы, разумные существа, можем и падать и усовершаться. Еврей сообщал, что этот стих, в котором говорится: «пес живой лучше льва мертваго» у них объясняется иначе: именно, что хотя неученый, но еще живущий и учащий учитель полезнее совершенного, но уже умершего учителя, хотя бы под псом примерно разуметь какого либо учителя из многих, а под львом Моисея или другого кого либо из пророков. Но так как нам это объяснение не нравится, то будем простираться к высшему и скажем, что пес, по Евангелию, это та хананеянка, которой сказано: «вера твоя спасе тя» (Мф. 9:23), а мертвый лев — это народ обрезания, как говорит Валаам пророк: «се людие яко львичища возстанут, и яко лев вознесется» (Чис. 23:24). Итак, пес живой — это мы из язычников, а лев мертвый — это народ иудейский, оставленный Господом. И лучше пред Господом этот пес живой, нежели тот лев мертвый. Ибо мы живые знаем Отца и Сына и Духа Святаго, а они мертвые ничего не знают и не ожидают какого либо обетования и воздаяния, но исполнилась память их. И ни сами они не помнят того, что должны были знать, ни Господь уже не вспоминает о них. И любовь их, которою некогда любили они Бога, исчезла, и ненависть, о которой они дерзновенно говорили: «не ненавидящия ли тя Господи возненавидех, и о вразех Твоих истаях» (Пс. 138:21), а также исчезла и ревность, какою поревновал Финеес (Чис. 25) и от которой тряслись поджилки Маттафии (1 Мак. 2). И очевидно, нет им и части в мире, ибо не могут сказать: «часть моя Господь» (Пс. 72:26).

Сектанты (адвентисты), желая доказать, что умирает и душа, читают следующее место: «Живые знают, что умрут, а мертвые ничего не знают». Но это заблуждение. Ведь Моисей и Илия по смерти знали о «исходе» Христа (Лк. 9:31); Авраам знал о законе Моисея и о пророческих писаниях (Лк. 16:25-31), будучи уже умершим; находящиеся в аду знали о Христе и ожидали Его (1 Пет. 3:19). Таким образом, и мертвые имеют знание. И если Екклезиаст говорит, что они ничего не знают, то разумеет здесь знание земное, относящееся до земной жизни. Мертвым такого знания не нужно, ибо они все видят непосредственно лицом к лицу. Они живут не знанием, а видением (2 Кор. 5:7; 1 Кор. 13:9-13).

Воздаяние. Здесь понятие «воздаяние», вероятно, относится к преимуществам жизни, которых лишены мертвые. Они не могут наслаждаться всем тем, что составляет прелесть этой жизни. Кроме того, это показывает, что религия израильтян не предусматривала небесной награды за праведность или добрые дела. Они верили в то, что справедливость Божья осуществляется в этой, а не в загробной жизни.

Как извращают адвентисты Еккл. 9 гл? Так же, как 3 главу. Они вычитывают слова, которые Еккл. приводит от лица человека неверующего: «Живые знают, что умрут, а мертвые ничего не знают, и уже нет им воздаяния, потому что и память о них предана забвению, и любовь их и ненависть их и ревность их уже исчезли, и нет им более части во веки ни в чем, что делается под солнцем» (Еккл. 9:5, 6). Основываясь на этих словах, адвентисты утверждают, что души умирают вместе с телами. Действительно ли Екклизиаст думает, что души уничтожаются? Нет. Екклизиаст только приводит мысль неверующего человека, который рассуждает обо всем по видимости; а такому человеку и представляется, что жизнь только и есть под солнцем, а как умер человек, то все и прекратилось. Но сам Екклизиаст не так рассуждает. Он понимает, что тело человека после его смерти разрушается, а душа отходит к Богу: «Отходит человек в вечный дом свой» (Еккл. 12:5); и еще: «И возвратится прах в землю, чем он был, а дух возвратится к Богу, Который дал его» (Еккл. 12:7). Так и Спаситель, согласно с Екклизиастом сказал: «Отче! В руки Твои предаю дух Мой» (Лк. 23:46). И душа Христова, как уже выяснено ранее, не умирала, но в аду проповедовала духам (1 Пет. 3:19) Так и наши души, когда мы телесно умрем, будут жить, как жила душа Спасителя, когда тело Его лежало в гробе Иосифа Аримафейского.

Написано, что один Бог ведает о тайнах человеческого сердца. Святые же, и особенно мертвые, отнюдь не знают и не узнают о наших молитвах, произносимых устами, не слышат ни плача ни, воздыхания нашего, тем более не знают о наших сокровенных молитвах в помыслах. Так говорят противники и подтверждают свое мнение текстами Священного Писания. "Живые знают, что умрут, а мертвые ничего не знают." ОТВЕЧАЮ вместе со всей Святой Православной Церковью, со всеми Святыми Соборами, Вселенскими и Поместными, со всеми святыми Отцами, учащими и благочестиво исповедующими, что святые, царствующие со Христом, знают о том, что в нас происходит, и слышат наши молитвы, не только произносимые словами, но и сокровенные в помыслах. Так благочестиво веруют и исповедуют вся Православная Церковь и мы, ее сыны. Это же Православное исповедание утверждается Священным Писанием. Святые знают и узнают о молитвах земных жителей: ВО-ПЕРВЫХ: В чине блаженства и видения Лика Божия и чести небесной святые равны Ангелам. Так говорит Сам Христос: а сподобившиеся достигнуть того века (...) равны Ангелам (Лк. 20:35–36). Если же Ангелы, пребывая в чине вечного блаженства, узнают о наших молитвах, то и святые, пребывая в равноангельском ублажении, также, как и Ангелы, узнают о наших молитвах. И это ясно из Апокалипсиса, где двадцать четыре старца пали пред Агнцем, имея каждый гусли и золотые чаши, полные фимиама, которые суть молитвы святых (Откр. 5:8). Здесь старцы знаменуют святых Ветхого и Нового Завета, которые в то время, когда Иоанн Богослов писал эти Апокалипсические слова, находились со Христом во славе Небесной. Они приносили Богу молитвы живущих на земле, как это делают и Ангелы: И пришел иной Ангел, и стал перед жертвенником, держа золотую кадильницу; и дано было ему множество фимиама, чтобы он с молитвами всех святых возложил его на золотой жертвенник, который перед престолом. И вознесся дым фимиама с молитвами святых от руки Ангела пред Бога (Откр. 8:3-4; Тов. 12). ВО-ВТОРЫХ: Святые, еще живя в этом мире, знали о том, что происходит далеко от них, как будто присутствовали там, и ясно видели будущее, как настоящее, и тайны человеческих сердец. Так, ветхозаветный патриарх Иаков предвозвестил будущее своим сыновьям (Быт. 48 Быт. 49). Так, Моисей, находясь на горе Синае, видел происходящее в войсках (Исх. 32). Так, Самуил знал все сокровенное сердца Саула (1 Цар. 9). Так, Елисей знал о тайном мздоимстве своего слуги (4 Цар. 5), а также тайные решения царя Сирского (4 Цар. 6). Так, Даниил знал тайный сон царя Навуходоносора и его толкование (Дан. 2). Так, Апостол Петр знал тайный обман Анании и Сапфиры (Деян. 5). Так, Апостол Павел знал о предстоящем спасении пассажиров корабля, попавшего в шторм, и прочее, и прочее (Деян. 27). Если же святые, живя здесь, на земле, имели такое совершенство, что могли узнавать о происходящем втайне и вне поля зрения, то ныне, царствуя со Христом, они имеют намного большее совершенство. Разве на земле так, как на Небе? Разве в изгнании так, как в отечестве? Разве в скотском хлеву так, как в царских палатах? Разве кто безумный дерзнет сказать, что на земле люди имеют большее блаженство и совершенство, чем на небе, и получают больше откровений в удаленности от Лика Божия, чем в Божественном Лицезрении, исполненном всякого совершенства. В-ТРЕТЬИХ: По закону дружбы полагается открывать друг другу свои знания, как говорит об этом Сам Христос: Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего (Ин. 15:15). Поскольку же святые, пребывающие на небе, это друзья Божии, словами псалма: А я высоко чту друзей Твоих, Боже (Пс. 138:17), и более тесно связаны с Богом на небе, чем на земле, то как по закону дружбы не открыть своему Другу Богу наши моления, обращаемые к ним? В-ЧЕТВЕРТЫХ: Святые на небе ясно видят и познают естество Божие, в Котором, как в зеркале, является вся видимая тварь. Подобно тому, кто смотрит в вещественное зеркало и ясно видит, все, что в нем отражается, так и святые, видящие и ясно познающие естество Божие, видят в нем тварь и происходящее в твари. Невероятно видеть Бога, Который больше всего, и не видеть скрытое, что гораздо меньше. Разве может быть, чтобы святые не знали о наших молитвах, зная Всеведущего, и, видя сияние своего Создателя, не могли видеть его в создании? Хорошо усвоив из Священного Писания, как святые узнают о наших молитвах, остается рассмотреть приведенные выше противниками тексты Писания, на которых они претыкаются. (Непосредственно толкование) Пока люди живы, зная, что умрут, они могут каяться и заботиться о своем спасении, чтобы не погибнуть. Но, пренебрегая покаянием здесь, умерев, они не знают о пользе покаяния и не знают, как спастись. Ибо после смерти нет времени для покаяния, а желающий обратиться к Богу пускай сделает это в нынешней жизни.

В шеоле же все равны, все равно ничтожны, ничтожны настолько, что жизнь самого незначительного человека ценнее пребывания в шеоле великого человека, так как умершие не знают ни надежды, ни воздаяния, ни любви, ни ненависти и, вообще, не имеют части ни в чем, что делается под солнцем. Все проявления духовной жизни человека, любовь, ненависть, знание, мудрость, размышление (ст. 10) Екклезиаст ставит в неразрывную связь с условиями земного существования как явления, возможные лишь «под солнцем», в соединении с телом. С разрушением тела прекращаются и жизненные проявления, наступает состояние глубокого сна, состояние полужизни. При таком представлении о загробной жизни, разумеется, не могло быть речи о различии в судьбе праведников и грешников, о воздаянии за гробом; утверждая, вообще, существование суда Божия, Екклезиаст нигде не распространяет его на потустороннюю жизнь. Мало того, он описывает ее в чертах, исключающих всякую мысль о воздаянии.