К Римлянам послание ап. Павла, Глава 14, стих 4. Толкования стиха

Павел не пытается выяснить, кто в этой ситуации прав, а кто нет. Он лишь напоминает об индивидуальной ответственности каждого перед Богом.

Да и кто ты, осуждающий чужого раба? Он пред своим Господом стоит или падает. Если же он падает, то он будет восстановлен, потому что Бог, в Которого верует, силен восстановить его.

Это общее правило против осуждения. Мы все стоим перед Господом. Нам никто не выдавал власти судить других людей. Есть Господь, а мы Его слуги, мы Ему работаем. Человек стоит перед Богом или падает, но тоже перед Богом, и Бог Сам его поднимет. А ты почему судишь? Кого можно вытащить из греха осуждением? Видели хоть кого-то? Можно ли вылечить пьяницу от пьянства, твердя: «Ты пьяница, алкоголик проклятый»? Нельзя. Если же сказать человеку: «Ты сможешь не пить, способен бросить, Господь тебе поможет», то ты можешь помочь ему выбраться. А если станешь унижать его, ставить на нем крест, говорить, что он никогда не вырвется, он никогда и не вырвется. Осуждение никого еще не вылечило, но загубило много душ.

Святитель Иоанн Златоуст комментирует этот стих: «Стоит ли он или падает, то и другое касается Господа. Ежели падает, ущерб для Бога; равно, ежели стоит, приобретение для Бога же. Смотри же, как сильно слова Апостольские должны были пристыдить укоряющего. Ежели Бог, рассуждает святой Павел, хотя терпит ущерб, однако ж не делает укоризн, то сколь безвременно (несообразно) действуешь ты и как далеко выходишь из границ и мешаешься в чужое дело, так муча и беспокоя слабого в вере брата?»¹. Речь идет о том, что не предусмотрено заповедями Божиими. Люди начинают выдумывать что-то, о чем прямо не сказано в заповедях, что можно вывести лишь косвенно. А раз так, то о чем говорить? Раз прямой заповеди нет, то пусть каждый поступает по совести.

«И будет восставлен, ибо силен Бог восставить его». Почему? Потому что он колеблется не в отношении к самому главному, не в отношении к догматам веры христианской, не в отношении к заповедям Господним, а колеблется в отношении к вещам, о которых Господь ничего прямо не сказал. Поэтому, даже если он оступился, Господь его поправит. Другое дело, если человек искажает веру и прямые заповеди Божии.

свой Господь - господин, хозяин раба. Смысл метафоры таков: именно хозяин раба или слуги определяет, справляется ли тот со своими обязанностями. Впрочем, апостол, возможно, имел в виду и аллюзию на «небесного господина», т. е. Господа.

В некоторых рукописях вместо «Бог» стоит «Господь», что в данном случае, скорее всего, означает Бога или Христа (ср. РБО, Кул.).

В 14-й главе Послания к Римлянам Павел обращается к новой теме. Вся эта глава построена вокруг вопроса о пище, но рассуждения Павла по данному вопросу для современного читателя звучат малопонятно без разъяснений касательно предполагаемого контекста, в котором они родились.

«Кто ест, не уничижай того, кто не ест»

Общим контекстом для этих рассуждений было наличие в римской общине двух групп верующих: тех, кого Павел называет «немощными», и тех, кого он называет «сильными» (Рим. 14:1; 15:1). Обычаи, которых придерживаются немощные, описаны в следующих словах:

Немощного в вере принимайте без споров о мнениях. Ибо иной уверен, что можно есть все, а немощный ест овощи. Кто ест, не уничижай того, кто не ест; и кто не ест, не осуждай того, кто ест, потому что Бог принял его. Кто ты, осуждающий чужого раба? Перед своим Господом стоит он, или падает. И будет восставлен, ибо силен Бог восставить его. Иной отличает день от дня, а другой судит о всяком дне равно. Всякий поступай по удостоверению своего ума. Кто различает дни, для Господа различает; и кто не различает дней, для Господа не различает. Кто ест, для Господа ест, ибо благодарит Бога; и кто не ест, для Господа не ест, и благодарит Бога (Рим. 14:1-6).

Павел указывает на два признака, отличающие «немощных»: они соблюдают определенные диетические предписания и следуют определенному календарю. Читатели послания прекрасно понимали, что речь идет об иудейских предписаниях касательно пищи и об иудейских праздниках.

Как и многие другие христианские общины того времени, римская община состояла из лиц, перешедших из строгого иудаизма, и тех, кто перешел из язычества. Между двумя категориями верующих существовала огромная пропасть. Она проявлялась, в том числе, на бытовом уровне. Воспитанные в иудейской традиции продолжали, став христианами, соблюдать иудейские обычаи. Бывшие язычники их не соблюдали, и Павел не считал необходимым их к этому принуждать. Именно об этом шла речь на Апостольском Соборе в Иерусалиме (Деян. 15:1-29). В контексте этого спора произошло и столкновение между Петром и Павлом, о котором мы говорили выше См. с. 26-27..

Данный эпизод показывает, что, поскольку иудейский закон запрещал садиться за один стол с язычниками, многие христиане иудейского происхождения продолжали соблюдать это правило. В антиохийской же общине, где Павел играл руководящую роль, действовали иные порядки. Павел наставлял верующих, чтобы они «стояли в свободе», дарованной Христом, и не подвергались игу рабства (Гал. 5:1). Под игом рабства он понимал прежде всего обрезание (Гал. 5:2-6), но в более широком плане — все ритуальные предписания Ветхого Завета, включая те, что относятся к пище и календарю.

В Первом Послании к Коринфянам Павел касается вопроса об идоложертвенных яствах. Он начинает с утверждения о том, что «идол в мире ничто», и, следовательно, идоложертвенная пища ничем не отличается от обычной пищи. Однако, поскольку «не у всех такое знание», то «некоторые и доныне с совестью, признающею идолов, едят идоложертвенное как жертвы идольские, и совесть их, будучи немощна, оскверняется». Павел в итоге приходит к следующему утверждению: «Пища не приближает нас к Богу: ибо, едим ли мы, ничего не приобретаем; не едим ли, ничего не теряем» (1 Кор. 8:1-8).

Именно в контексте данной проблематики развивается мысль Павла и в Послании к Римлянам. Когда он говорит о пище, вкушение которой может смутить немощных братьев, имеется в виду, прежде всего, идоложертвенная пища. В более широком плане, речь идет о всякой пище, вкушение которой запрещено строгими иудейскими правилами.

Во времена апостола Павла христиане, как и прочие граждане Римской империи, покупали еду на рынке. Эта еда нередко была окроплена жертвенной кровью, поскольку жертвы языческим богам приносились в империи повсеместно. Для христианина было недопустимо участие в языческих жертвоприношениях, а также в трапезах, которыми они сопровождались, потому что через это христианин становился участников языческого культа.

Однако допустимо ли было вкушать пищу, окропленную жертвенной кровью? Иудействующие христиане считали, что нет.

Позиция Павла была более гибкой. Он проводил различие между активным участием в языческом культе, пассивным участием в нем и вкушением остатков от него. Активное участие для христианина недопустимо. Пассивное участие, то есть присутствие на трапезе в языческом храме после того, как жертва принесена, и вкушение от идоложертвенных яств нежелательно, так как может вызвать соблазн. Что же касается мяса, которое продается на рынке, то христианин не обязан исследовать, каково его происхождение и не является ли оно остатком от жертв, принесенных богам («Все, что продается на торгу, ешьте без всякого исследования», — говорит Павел в 1 Кор. 10:25). Такое отношение к пище резко отличает христиан от иудеев, для которых любая пища, не входящая в список разрешенной, или приготовленная не-иудеями, или приготовленная не по правилам, была нечистой м.: Иларион (Алфеев), митр. Апостол Павел. Биография. С. 143..

В. О снисхождении к немощным в вере (по поводу предметов так называемых безразличных. Рим. 14–15:13)

В означенном отделе Св. Ап. Павел дает наставления по вопросам о пище и питии, каковые вопросы возникали, производя споры, разделения и даже недружелюбные отношения в тогдашнем смешанном христианском обществе. Большинство римских христиан из язычников дорожили и хвалились своей христианской свободой в том отношении, что безразлично вкушали всякую пищу и питие, ибо воспрещений каких-либо насчет этого христианский закон не полагал; а также и различения какого-либо между днями в году, на основании той же христианской свободы, они не соблюдали. Между тем христиане, обратившиеся из иудейства, никак не могли еще отрешиться от убеждения в предпочтительной святости некоторых дней и общеобязательности некоторых ветхозаветных праздников, а также твердо помнили строгое воспрещение закона, чтобы не сообщаться с язычниками и не оскверняться с ними ядением разных яств, провозглашенных нечистыми. Св. Ап. Павел, писав в Рим свое послание, нашел нужным предложить несколько нарочитых наставлений по вышеизложенному поводу, дабы любовь и единение не колебались между тамошними христианами.

Рим. 14:1–5. Общее наставление Апостола таково: «немощного в вере принимайте без споров о мнениях (относительно пищи и различения дней). Ибо иной уверен, что можно есть все (так как пища – в чем бы она ни состояла – не приближает нас к Богу сама по себе – 1 Кор. 8:8), а немощный ест овощи», т. е. человек, еще не возвысившийся до того истинно христианского понимания, что пища и питие вообще не имеет существенного отношения к нравственности. Так и о днях: «иной отличает день от дня, а другой судит о всяком дне равно». Это общее наставление свое Апостол основывает на следующих соображениях.

а)

Во-первых, никто не имеет права судить другого (Рим. 14:3, 4). «Кто есть, не унижай того, кто не ест; и кто не ест, не осуждай того, кто ест; потому что Бог принял его (т. е. в церковь свою без всяких запретов о пище). Ты кто осуждающий чужого раба? Пред своим Господом стоит он, или падает. И будет возставлен, ибо силен Бог возставит его». Сии слова Апостола любят приводить в свое оправдание невоздержники, отрицающие посты; но напрасно. Ибо не о постах, как нравственно-воспитательной мере и опытах воздержания, рассуждает Апостол, а решает чисто пищевые вопросы для тех, которые по иудейскому суеверию соединяли некую скверну с самыми яствами, воспрещенными законом (например, свининой, зайчатиной и проч.).

Первенствующие Христиане в Риме, как и везде, не могли сразу все встать на одинаковую высоту понимания всего Христианства вообще и приложения его к разным потребностям жизни в частности, тем более, что относительно последнего Христианством, как религиею духа, допускалась свобода взглядов и мнений. Понятно, что эти взгляды и мнения у разноплеменных Христиан Римских были не одинаковы, при чем однако не все мнения уважались. Имея все это в виду, Ап. Павел увещевает относиться со снисхождением к мнениям других, в вопросах не касающихся основных истин веры (догматов), хотя бы эти мнения казались не высокими. Как бы в пример Апостол берет мнения о вкушении разного рода пиши, в чем вероятно особенно расходились между собою Римские Христиане, из коих бывшие из Евреев могли держаться различения пищи чистой от нечистой и дозволенной или недозволенной по дням, тогда как Христиане из язычников не могли держаться сих различений. Смотря на это как на такое дело, в котором возможны неодинаковые мнения, он прежде всего советует относиться к другим по этому вопросу с терпимостию, ибо находит, что, как вкушающие, так и невкушающие одинаково приняты Богом, и при том одни могут есть только зелия, а другие и мясо, по состоянию своего здоровья, а потому нет никакого основания для взаимных осуждений. Да если бы и было какое-либо основание для осуждения, то, все же, Христианин, как неуполномоченный Богом на этот суд, не должен осуждать. Главное же: это такое дело, в котором тогда должна была допускаться наибольшая свобода, почему Апостол в заключении советует всякому поступать в этом деле по соображениям своего ума. По словам св. Иоанна Златоуста, "многие из уверовавших Иудеев, и по принятии веры имея совесть связанную законом, наблюдали строгую разборчивость в пище, потому что не осмеливались отступить от закона. При том, дабы, воздерживаясь только от свиного мяса, не подпасть за то нареканию, они стали уже воздерживаться от всего мясного и есть одни овощи, под тем видом, что наблюдают пост, а не Иудейскую разборчивость в пище по закону. С другой стороны были и более совершенные в вере, которые сами нисколько не наблюдали подобной разборчивости в пище, и еще наблюдавших оную отягощали и огорчали своими укоризнами и обличениями и даже ввергали в уныние». По поводу слов 5 ст. он потом замечает: «здесь, как думаю, Апостол слегка намекает и о посте. Вероятно некоторые из постоянно постившихся осуждали не постившихся (и наоборот); или, может быть, и между разборчивыми в пище были и такие, которые в известные дни наблюдали и разборчивость, а в другие нет». «Но сила речи Апостольской не в этом (как пишет преосв. Феофан), а в том положении, какое выражается при сем относительно безразличных дел и вещей: всякий действуй по своей совести. Что заповедию определено и что догматом постановлено, того держись и то исполняй неотложно... Не то в отношении к делам и вещам безразличным. Тут пусть твое убеждение и твоя совесть определяют, как действовать и как умствовать. Только во всем имей в виду славу Божию, а не себе угождение, – ни своему уму, ни своему сердцу»... Вот почему Апостол говорит далее: мудрствуяй день Господеви мудрствует... ядый Господеви яст, научая сим, с одной стороны, все делать в славу Божию, а с другой – не осуждать за разность в делах безразличных, тем более, что неизвестно, с какими мыслями и чувствами одни постятся, а другие не постятся. Достойно замечания, что слова 3 стиха – Бог бо его прият, по-видимому ближе относятся к Христианину, принятому Богом из язычников, но они могут быть относимы и к Христианину из Иудеев.