К Евреям послание ап. Павла, Глава 7, стих 15. Толкования стиха

Превосходство этого Священства над священством Левитским и есть тема гл. 7. Составители Евр. отправляются от образа Быт. 14. По смыслу своего имени, Мелхиседек есть Царь правды. Как Царь Салима, он есть Царь мира. Но для них еще знаменательнее молчание книги Бытия. Отсутствие сведений о происхождении Мелхиседека и о той судьбе, которая его постигла после его встречи с Авраамом, толкуется ими в том смысле, что он был «без отца, без матери, без родословия», и не имел «ни начала дней, ни конца жизни» (ст. 3). Мы узнаем раввинистический метод толкования, которого ап. Павел держался в Рим. и Гал. Это – те свойства, которыми Мелхиседек прообразует Сына Божия в Его Первосвященническом служении. Мало того, Авраам при встрече с Мелхиседеком принес ему десятину и получил от него благословение; тем самым, Мелхиседек выше Авраама, но в лице Авраама ему принес десятину и бывший в чреслах Авраама Левий, тот самый Левий, который, в лице своих потомков, получает десятину от других колен (стт. 4–10). Отсюда вытекает превосходство священства по чину Мелхиседека над священством по чину Авраама. Но возникновение нового священства на месте старого доказывает отмену старого, а вместе с ним и закона, как бессильного и ненужного (стт. 11–19). 

Эти слова должно понимать с ограничением, сообразно со словами Иисуса Христа: не мните, яко приидох разориты законе или пророки, не приидох разорити, но исполнити (Мф. 5:17). Посему необходимо делать различие между разорением закона и его переменою. Перемена может заключать в себе не только не разорение закона, а даже напротив его утверждение. Посему то апостол и говорит: закон ли убо разоряем верою? да не будет: но закон утверждаем (Рим. 3:31). Апостольское слово: утверждаем равнозначно Христову слову: исполнити (приидох). В законе содержится, с одной стороны, требование святости и правды Божией, а с другой – указание, как оно, сообразно условиям и обстоятельствам времени, должно быть выполняемо. Разорялся бы закон Божий в том случае, если бы отменялось и то, и другое; если же требование остается то же, а путь к его осуществлению (способ его исполнения) указуется лучший, то закон нельзя считать уничтоженным; божественная и вечная сторона его остается та же, а изменяется лишь временная и как бы человеческая, – и при этом, изменении требование святости и правды Божией получает еще лучшее и совершеннейшее удовлетворение: закон, изменяясь, не разоряется, но утверждается. Приложим это к предмету речи апостола в 7-й гл. послания к Евреям. Вечное требование святости Божией состоит в том, чтобы было священство, были священники; но закон Моисея, кроме этого требования, заключал и указание о способе его осуществления, указание, соответствовавшее условиям ветхозаветного времени и заключавшееся в том, чтобы священники были из колена Левиина, из дома Ааронова, чтобы во главе их был, первосвященник, Аарон и его преемники. В Новом Завете вечное требование Божие о бытии священства осталось то же (а посему и закон не разорен), но восстал иной, вечный Первосвященник, по чину Мелхиседека (Первосвященник и Царь, см. ст. 1–4), имеющий «священство непреходящее» (ст. 24), по силе «жизни непрестающей» (ст. 16), «святой, непричастный злу, отделенный от грешников и превознесенный выше небес» (ст. 26). Разорен ли закон? нет, он утвержден, насколько мы имеем Первосвященником Сына Божия, «навеки совершенного» (ст. 28).

Подобным образом должно рассуждать и о всех других постановлениях закона Моисеева. Напр., постановления о жертвах заключали в себе, с одной стороны, основное требование святости и правды Божией, чтобы люди очищали себя жертвами и приношениями (хотя Бог, как существо вседовольное, не требует благих наших, пс. 16, ст. 1), а с другой – частные указания об исполнении: этого требования чрез закалание на жертвеннике скинии или храма жертвенных животных и чрез приношение в скинию или храм плодов праведного труда (Прит. 3:9). В Новом Завете в исполнение сего требования принесена и; приносится (в Евхаристии) совершеннейшая жертва Христова. Чрез это также ветхозаветный закон не разорен, но исполнен совершеннейшим образом, следовательно утвержден.

Так, должно при свете Слова Божия и при руководстве Свящ. Предания различать, что в Моисеевом постановлении есть непреходящего и что престало, что было особенностью ветхозаветного времени и чему указано быть во все времена.

+++Примечания к Апостолу и Апокалипсису в обличение штундистов и подобных им сектантов. Владимир-на-Клязьме, 1904. С. 137-139++

Далее Апостол раскрывает, как и при каких обстоятельствах осуществилась самая замена одного священства другим.

а) Во-первых, Господь наш Иисус Христос воссиял не из священнического колена, т. е. не из Левина, а из Иудина (Быт. 49:10; Мф. 1:2 и след.; Лк. 3:23–38), как сему следовало быть по чину Мелхиседека, который был даже совсем не из рода Авраамова.

б) Во-вторых, Господь Иисус Христос священник не по закону заповеди плотския бысть, т. е. получил свое священство не по наследству от предков (не левитских) и не с тем, чтобы по смерти своей передать оное своим тоже смертным наследникам, но по силе живота не разрушимаго, т. е. так, что по воскресении своем Он стал бессмертным священником, не имеющим нужды наследственно передавать свое священство. Сие опять случилось по прообразу Мелхиседекову, как предсказано было о Мессии: «Ты если священник во век, по чину Млхиседекову».

И это еще яснее видно из того, что по подобию Мелхиседека восстает Священник иной, — то есть Христос 

Этим самым уже —такова мысль апостола—закон Моисеев изменяется, перестает действовать. Еще более указывает на отмену прежняго закона о выборе священников и всего закона Моисеева вообще то обстоятельство, что Христос—первосвященник— сделался таковым не в силу своего плотскаго происхождения {заповедь плотская—та, которая имеет в виду внешния, случайныя вещи и отношения смертных и требует, чтобы священники были непременно помазаны маслом, носили священныя одежды и т. п.), а в силу присущей Ему неразрушимой жизни (сила эта, конечно, была в Иисусе всегда, Ин. 10:18), при обладании которой, следовательно, нет надобности соблюдать все постановления и заповеди, относившияся к смертным священникам 

Тот факт, что существовал чин священства Мелхиседека независимо от священства левитского, по чину Аарона, говорит о несовершенстве последнего и необходимости замены его новым, – замены, которая прообразовательно уже произошла в факте поклонения Авраама Мелхиседеку. Но «с переменой священства необходимо быть перемене и закона» (Евр. 7:12). А поэтому ап. Павел доказывает, что первосвященство Христа соответствует закону – но не Моисеевому, «плотскому», а новому и вечному закону «по силе жизни непрестающей» (Евр. 7:16). Так,

1. Иисус Христос принадлежал не к колену Левиину, а к колену Иудину, чем напоминает Мелхиседека, который вообще не был из семени Авраама (Евр. 7:13–14). Переменой колена священства Христос соединил в Своем Лице и царское, и священническое служение.

2. Иисус Христос получил священство не по закону наследства от предков и не с тем, чтобы по смерти передать его иным смертным наследникам: Он воссиял «по силе жизни непрестающей» (Евр. 7:15–16), ибо по воскресении стал священником бессмертным. В этом тоже образ Мелхиседекова, о котором сказано, что «он живет» (Евр. 7:3).

3. Первосвященство Христово клятвенно удостоверено Самим Богом, и оно не имеет конца: «клялся Господь и не раскаялся: Ты священник вовек по чину Мелхиседекову» (Евр. 7:21; Пс. 109:4).

И иным образом, говорит Апостол, можно показать сходство того и другого. Как Мелхиседек не имел преемников по священству, так и Христос не передает священства другому. Ибо «заповедию плотскою» Апостол назвал то, что закон, по причине смертности людей, по кончине первосвященника, повелевал принимать на себя священство сыну его. Думаю же, что слово сие дает разуметь и нечто другое. Ибо священники очищали единственно тело, его окропляя и омывая; за него приносили и жертвы, потому что имели обычай приносить жертвы не за человекоубийц или за подкапывающих чужие брачные ложа, но за семеноточивых, за прокаженных, за прикасавшихся к мертвым костям. Потом Апостол снова возвращается к слову о законе.

* * *

Православный. Человеком ли почитаешь Мелхиседека, или думаешь, что он принял иное естество?

Эранист. Человеком.

Православный. Рожденным, или нерожденным?

Эранист. Ты предлагаешь вопросы весьма нелепые.

Православный. Но ты сам тому виною: ибо ясно борешься против истины. Итак, ответствуй.

Эранист. Только един есть нерожденный — Бог и Отец.

Православный. Следовательно, Мелхиседека мы должны назвать рожденным?

Эранист. Рожденным.

Православный. Но из того, что сказано о нем, усматривается противное. Вспомни, что сейчас прочитал ты: без отца,, без матери, без родословия, не имеющий ни начала дней, ни конца жизни (Евр. 7:3). Каким образом могут эти черты приличествовать Мелхиседеку, когда они превышают естество человеческое?

Эранист. Действительно, они превосходят меру человеческого естества.

Православный. Что же? Ужели апостол сказал неправду?

Эранист. Никак.

Православный. Как же поступить нам, чтобы и истину сохранить за апостолом, и черты, превышающие человеческое естество, — за Мелхиседеком?

Эранист. Это место весьма темно и требует тщательнейшего истолкования.

Православный. Для внимательных не трудно будет постигнуть смысл его. Апостол, сказав: без отца, без матери, без родословия, не имеющий ни начала дней, ни конца жизни (Евр. 7:3), присовокупил: уподобляясь Сыну Божию, пребывает священником навсегда (Евр. 7:3). Этим он ясно научает нас, что первообразом Мелхиседека в чертах, превышающих человеческое естество, есть Христос Господь. Но мы рассмотрим этот предмет следующим образом. Скажи мне, Господь наш имел ли отца по плоти?

Эранист. Нет.

Православный. Почему?

Эранист. Потому что родился от Святой Девы.

Православный. Следовательно, справедливо называется Он безотечным?

Эранист. Справедливо.

* * *

Православный. Далее — утверждаешь ли, что Он имел матерь по Божественному естеству?

Эранист. Никак.

Православный. Потому что рожден прежде век от единого Отца?

Эранист. Справедливо.

Православный. По сей же причине называется безродословным, как имеющий неизреченное рождение от Отца: ибо, как говорит пророк: род Его кто изъяснит (Ис. 3:8)?

Эранист. Рассуждение твое правильно.

Православный. Следовательно, Ему приличествует не иметь ни начала дней, ни конца жизни: ибо Он безначален и бесконечен и, кратко сказать, вечен и совечен Отцу.

Эранист. И я также думаю о сем. Но надобно отыскать причину, почему это же самое приличествует и чудному Мелхиседеку.

Православный. Ему приличествует как изображению и образу. А изображение, как мы и прежде сказали, не все то имеет, что и первообраз.Что Спасителю принадлежит по естеству и истине, то Мелхиседеку приписала древняя история молчанием о его родословии. Эта история именует отца Авраамова, отца и мать Исаака, равно и Иакова и сынов его, и в непрерывном порядке исчисляет праотцев, но, говоря о Мелхиседеке, не именует ни отца его, ни матери, не говорит, от которого из детей Ноевых он ведет род свой, и все это с тою целью, чтобы преднаписать в нем образ Того, Кто на самом деле не имеет ни матери, ни отца. Так разуметь это — научает нас сам божественный апостол, когда в том же самом месте присовокупляет следующее: не происходящий от рода их, получил десятину от Авраама и благословил имевшего обетования (Евр. 7:6)

Эранист. Но можно ли сказать о Мелхиседеке, что он без отца и без матери — потому только, что божественное Писание не упомянуло о его родителях?

Православный. Если бы он на самом деле был без отца и без матери, то уже был бы не образом, но истиною. Но поскольку это принадлежит ему не по естеству, но по устроению божественного Писания, то он и показывает в себе образ истины.

Эранист. Но образ должен иметь черты первообраза.

Православный. Разве человек не называется образом Божиим?

Эранист. Человек не есть образ Божий, но сотворен по образу Божию.

Православный. Слушай, что говорит апостол: муж не должен покрывать голову, потому что он есть образ и слава Божия (1 Кор. 11:7).

Эранист. Пусть так.

Православный. Итак, если следовать твоему суждению, надлежало бы человеку сохранять ясные черты первообраза, т. е. не быть ни сотворенным, ни сложным, ни описуемым; надлежало бы ему творить из ничего, все производить без труда, одним словом, и, кроме того, ни болеть, ни скорбеть, ни гневаться, ни грешить, но быть бессмертным и нетленным и иметь все, что имеет первообраз.

Эранист. Человек не во всех отношениях есть образ Божий.

Православный. Но в каком бы отношении ты ни согласился признавать человека образом Божиим, всегда найдешь безмерное расстояние между образом и истиною.

Эранист. Согласен.

Православный. Рассмотри еще и следующее: божественный апостол назвал Сына образом Отца, сказав о Нем:Который есть образ Бога невидимого (Кол. 1:15).

Эранист. Что же? Разве Сын не все то имеет, что имеет Отец?

Православный. Не все. Сын не есть Отец, не есть вовсе беспричинный, не есть нерожденный: ибо если бы Он имел это, то не был бы Сыном. Следовательно, я справедливо сказал, что образ не имеет всего того, что имеет первообраз.

Эранист. Справедливо.

Православный. В сем-то смысле божественный апостол сказал и о Мелхиседеке, что он «уподоблен Сыну Божию».

* * *

Положим, что в этом смысле о Мелхиседеке сказано: без отца, без матери, без родословия; но как понять следующие слова: не имеющий ни начала дней, ни конца жизни?

Православный. Богодухновенный Моисей, излагая родословие праотцев, сказывает нам, что Адам, будучи таких-то лет, родил Сифа и, пожив столько-то лет, скончался. То же самое читаем у него о Сифе, об Еносе и о других; но он умолчал о рождении Мелхиседека и конце жизни его; посему Мелхиседек только в истории не имеет ни начала дней, ни конца жизни, а на самом деле единородный Сын Божий безначален и бесконечен.

Эранист. В этом все согласны.

Православный. В сих-то богоприличных и истинно божественных чертах Мелхиседек есть образ Владыки-Христа, в священстве же, которое принадлежит более человеку, нежели Богу, Иисус Христос соделался Архиереем по чину Мелхиседека (Евр. 6:20; Пс. 109:4). Ибо как Мелхиседек был священником язычников, так и Владыка-Христос за всех людей принес всесвятую и спасительную жертву.

Эранист. О сем предмете мы говорили уже слишком много.

Православный. Но надлежало бы говорить еще более: потому что ты сам сказал, что это место трудно к разумению.