В храме (иудеев) было дивное Святое-святых, было у них и страшное — происходившее на горе Синае: огонь, облако, мрак, буря, — потому что на Синае, сказано, Бог открывался
в огне, буре и мраке (
Втор. 5:22). Ничего такого не было при учреждении нового завета; но он дан был Христом в простой Его беседе. Смотри, как апостол ещё делает сравнение между ними, справедливо поставляя все это после. Представив им множество доказательств, и, уже объяснив различие между двумя заветами, он наконец, после сказанного выше, легко приступает и к этому. Что же говорит он?
Вы приступили не к горе (Ср.
Исх. 19:20; ср.
Втор. 9:19). Это было страшно, говорит, так страшно, что и слушать было невозможно, и даже зверь не смел приближаться. Но это ещё не таково, каково последующее. Что Синай в сравнении с небом? Что осязаемый огонь в сравнении с неосязаемым Богом?
Бог наш есть огнь поядающий (
Евр. 12:29). А что действительно происходившее тогда на горе было страшно, видно из тех слов, которые сказали (евреи):
И сказали Моисею: говори ты с нами, и мы будем слушать, но чтобы не говорил с нами Бог, дабы нам не умереть (
Исх. 20:19).
И столь ужасно было это видение, — говорит апостол, —
что и Моисей сказал: «я в страхе и трепете». Удивительно ли, что народ, как говорится (в Писании), чувствовал такой страх, если и сам (Моисей), входивший в мрак, где находился Бог, говорил:
я в страхе и трепете.
Источник
Иоанн Златоуст, Гомилии на Послание к Евреям 32.1. PG 63:219.
То страшно, а это гораздо более чудно и славно, потому что здесь нет ни мрака, ни облака, ни бури, как там. А для чего тогда Бог являлся в огне? Этим, кажется мне, означается неясность ветхого завета, туманность и прикровенность закона; а с другой стороны выражается, что Законодатель должен быть страшен и грозен для преступников.
Для чего трубные звуки? Это правильно, потому что здесь как бы царь присутствовал. Так будет и при втором пришествии:
ибо вострубит, — говорит апостол, —
и все мы восстанем (
1 Кор. 15:52). Воскресение всех будет совершено силою Божией. А глас трубный означает не что иное, как то, что всем должно воскреснуть. Тогда (на Синае) всё было чувственное: и видения, и звуки; а последующее всё — духовное и невидимое. Огонь означает то, что Бог есть
«огнь, – говорит (апостол), –
огнь поядающий» есть (
Евр. 12:29). Облако, мрак и дым выражают опять ничто страшное. Так и Исаия говорит:
«и дом наполнился курениями» (
Ис. 6:4). А для чего буря? Род человеческий был безпечен; потому нужно было пробудить его; и, конечно, не было такого безпечного человека, который, не возвёл бы мыслей своих горе, когда это происходило и когда совершалось законоположение.
«Моисей говорил, и Бог отвечал ему голосом» (
Исх. 19:19), потому что нужно было, чтобы слышен был голос Божий. Так как (Бог) хотел чрез Моисея преподать закон, то и делает его достойным веры. (Евреи) не видели Моисея по причине облака, и не слышали его по причин его косноязычия. Что же? Сам Бог отвечал ему «
голосом», как бы говоря к народу и делая для него внятными законоположения. Но обратимся к вышесказанному. «
Вы приступили не к горе, осязаемой и пылающей огнем, не ко тьме и мраку и буре, не к трубному звуку и гласу глаголов, который слышавшие просили, чтобы к ним более не было продолжаемо слово». Следовательно, они сами были причиною того, что Бог явился им чувственным образом. Что говорили они?
«говори ты с нами, и мы будем слушать, но чтобы не говорил с нами Бог» (
Исх. 20:19).
Источник
Иоанн Златоуст, Гомилии на Послание к Евреям 32.2. PG 63:220.