К Ефесянам послание ап. Павла, Глава 4, стих 2. Толкования стиха

Узы лишь сообщают дополнительные права апостолу Павлу. Находясь под арестом, он по-прежнему руководит Церковью через послания. Поэтому, наставляя своих читателей быть достойными «призвания, которым они были призваны» (4:1), Павел требует исключить из общения всякое превозношение и гордыню, разрушающие их единство. Он просит их жить «...со всяким смиренномудрием и кротостью, терпя друг друга в любви, стараясь сохранять единство Духа в союзе мира» (4:2-3).

Смиренномудрие — это состояние, когда человек адекватно, точно оценивает себя. Он помнит, что без Бога он — земля и пепел. Из праха он создан, и все, что имеет, есть дар Бога, поэтому хвалиться и гордиться ему просто нечем. Апостол Павел на первое место поставил смиренномудрие, поскольку христианскому устроению больше всего противоречит гордыня. Гордец, который хвалит самого себя, якает, ставит себя мерилом всего, далек от Бога. И не просто далек, но враждебен Богу, как и Бог враждебен ему. Сказано: «Бог гордым противится» (Иак. 4:6), поэтому апостол требует, во-первых, смиренномудрия. Заметьте, не просто смирения, а именно смиренномудрия, то есть святой Павел хочет, чтобы христиане адекватно, точно оценивали себя.

Святитель Иоанн Златоуст замечает: «Смирен-номудрие есть основание всякой добродетели. Если ты имеешь смирение и помнишь, как спасен и из какого состояния, то воспоминание об этом служит для тебя побуждением к добродетели»¹. Адекватная оценка себя напоминает нам, что без Бога мы ни до порога, а с Его помощью можем совершить великие дела. Вот гордец великих дел совершить не может, потому что он опирается только на себя. Он говорит: «Я надеюсь на свои силы. Я верю в себя, а потому у меня все получится». Обычно получается падение. Причем падение внезапное и не очень удачное. Итак, первое основание — это смиренномудрие. Недаром Христос на первое место среди заповедей блаженств поставил заповедь: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное»(Мф. 5:3), то есть блаженны смиренные люди, которые точно оценивают себя.

Блаженный Иероним Стридонский добавляет: «Кто, созерцая вечность Божию, видит, что время жизни человеческой коротко, похоже на одну точку, тот всегда будет иметь пред очами исход свой и будет смирен и самоуничижен… Будь смирен в совести, чтоб и Бог видел, что ты ни мыслию, ни чувством не даешь себе никакой цены»². Вот наша задача. Первое условие правильного хождения перед глазами Бога заключается в том, чтобы не давать себе никакой цены. Если человек никак себя не ценит, то, соответственно, его невозможно недооценить. Вопрос неправильной оценки не возникает в силу отсутствия самой оценки. Как унизить того, кто считает себя прахом и пеплом? Его просто невозможно унизить. Фактически такой человек достигает абсолютной свободы. Смиренномудрие — это первое условие, с которого начинаются добродетели, потому что оно дает человеку возможность быть не пойманным врагом. Смиренного человека невозможно поймать на приманку тщеславия и хвастовства. Его не волнует, что о нем подумают другие люди, он не боится потерять самоуважение, потому что и так не уважает себя. Такой человек может свободно поступать по воле Божией.

Что есть кротость и великодушие?

Однако смиренномудрие должно сопровождаться кротостью. Первое порождение гордыни — это гнев: «Я такой хороший, а ты посмел косо посмотреть на меня! Так я сейчас просто растопчу тебя, разорву в клочья». Это обычная реакция человека, который гордится. Апостол Павел учит, что нужно проходить путь со смиренномудрием и кротостью. Кротость — это безгневие, вырастающее из смирения. Святитель Феофан Затворник пишет: «Смиренный не замечает, чтоб в отношениях других к нему было что-нибудь ниже его достоинства, и даже заметить сего не может, ибо считает себя ничем и всякое отношение к нему других — свыше себя»³. Является ли это состояние самообманом? Нет, напротив, это адекватная оценка себя. Человек создан из небытия, и Бог держит его над небытием сейчас, поэтому любое отношение к нему заведомо лучше того, чего он заслуживает, ибо он не заслуживает ничего. Зная, что мы созданы из грязи и являемся смертными существами, мы просто точно оцениваем самих себя.

Читаем далее: «Оттого в нем не бывает движения неудовольствия и даже тени оскорбительности. Он пред всеми кроток, как агнец. За это и к нему все относятся мирно, тепло и с уважением, хотя бы он был невысокого ранга. Вот и союз, вот и скрепа! Кроткого ничто не может разделить с другими и других с ним; и чем больше где кротких, тем крепче там между собою союз, — больше там покоя и радостей»³. В действительности так и есть: кроткого в принципе невозможно разозлить, потому что он просто не воспринимает, не замечает оскорблений. Они отлетают от него, как от стенки горох. И вновь в этом выражается христианская свобода.

Кротость, в свою очередь, должна сопровождаться великодушием. Великодушие — это состояние, когда человек имеет такую огромную душу, что его нельзя поколебать. Святитель Феофан Затворник приводит очень интересный пример: «У великодушия душа столько крепка и мощна, что никакие неприятности от других не производят в нем никакого потрясения и изменения. Смотрите на воду успокоившуюся: поверхность гладка, как зеркало. Но бросьте в нее самую легкую вещичку, тотчас она приходит в движение, сотрясается в одной точке, дает волну, которая расходится и по всей поверхности. Это — образ малодушия, которое мало-мало встретит что неприятное, тотчас смущается и скорбит»³. Малодушный человек, пока его не тронули, хороший и добрый. Часто приходится слышать: «Вы меня не трогайте, и я буду хорошим». У такого человека маленькая душонка.

Святитель продолжает толкование: «Но вот — утес! Волны бьют в него, а он стоит, внимания на них не обращая, будто ничто тут его и не касается. Это образ великодушия и долготерпения. Посмотрите на великодушного! Все вокруг волнуется и его сильно задевает, а он спокоен. Будто души у него нет. Может иной подумать, что такого рода состояние свойственно тем, у коих жестко сердце. Напротив, великодушные суть самые мягкосердые: от них веет теплотою. В чем секрет такого состояния? Это благодать Божия. Дается же дар сей за подвиг над собою, который в другом месте святой Павел выражает так: “Не побежден бывай от зла, но побеждай благим злое” (Рим. 12:21). Опыты препобеждения зла добром дают непобедимость злом»³. Чтобы добиться состояния великодушия, нужно учиться побеждать зло добром. Если вы научитесь этому, душа ваша станет огромной, и никто не сможет ее затронуть. Вам делают зло, а вы отвечайте добром, молитесь за врагов, стараясь при этом вообще не замечать направленные против вас стрелы.

Дальше апостол говорит, что нужно терпеть друг друга в любви. Для того чтобы стать великодушным, необходимо сначала научиться терпению, которое сопровождается любовью. Терпение бывает двух родов: можно стиснуть зубы и терпеть, мечтая, чтобы что-то скорее прошло; а можно терпеть так, чтобы любовью побеждать зло. Вот тогда будет настоящее, глубочайшее преодоление зла.

Святитель Феофан описывает, как проходит этот процесс: «Можно сказать, что тут и терпения не будет, ибо любовь не замечает трудов. Только сторонние могут дивиться, как терпеть такого и такого. Но не все вдруг созревают в любви. Сначала это терпение бывает и так, как терпят, стиснувши зубы; и готово бы прорваться выражение неудовольствия, но оно пресекается силою воли. Это начатки терпения друг друга. Усердно продолжающий сдерживать себя и напрягать на любовь, приобретает навык сначала спокойно сносить все могущее тревожить, а потом и все покрывать и поглощать любовию. На сей степени терпение друг друга переходит в поддержание сильными немощных, и в духовном, и в житейском. Греческое слово и означает — не сносить только, но и поддерживать. Это будет значить — скорбящего утешить, неразумного вразумить, грешащего исправить, бедного ссудить нужным, обижаемого защитить, то есть всячески друг другу вспомоществовать и содействовать. Любовь и не может спокойно оставаться при виде нужд другого, ибо чувствует себя срастворенною с другими и воспринимает чувства их. Чужая нужда у ней — своя»³. Так происходит движение по пути, который нужно пройти достойно.

Апостол Павел предельно кратко описывает тот образ жизни, который должны вести люди, объединенные единым Духом в единое тело Церкви Христовой. Сначала именуются известные христианские добродетели. Прежде всех прочих – смиренномудрие, или попросту смирение. Надо сказать, что этим словом в античном языческом мире обозначалось отрицательное и презираемое человеческое качество: нечто рабское в нем, малодушное, пресмыкающееся перед силой и властью. Уважаемый и достойный человек, по мнению древних, – это человек, который «знает себе цену», причем цену высокую. Он, как правило, гордый, амбициозный и высокомерный. Но что значит всё это перед лицом Премудрости Божией, которая возвещает распятого Спасителя, Который был «кроток и смирен сердцем» (Мф. 11:29), ибо Он «уничижил Себя Самого, приняв образ раба» (Флп. 2:7)? И вот изменившее ветхий мир христианство провозгласило, что всякая человеческая гордыня и самодовольство смешны и убоги. «Где же то, чем бы хвалиться? Уничтожено» (Рим. 3:27). И напротив: «смиренномудрие есть основание всякой добродетели» (св. Иоанн Златоуст).

Далее следует добродетель кротости. Если смиренный человек менее всего думает о собственном достоинстве и величии, не настаивает на уважении к себе, но сам уважает ближних, то кроткий человек – сдержанный и уравновешенный, умеющий обуздывать и контролировать свои порывы и желания. Тот же святитель Иоанн Златоуст говорит о кротости как об отсутствии раздражительности и гневливости. Долготерпение – третья упоминаемая добродетель – это умение выносить очень тяжелых, неприятных людей, без злобы и жалоб терпеть оскорбления и клевету. Долготерпелив Бог по отношению к нам, грешным. Но даже не в экстремальных ситуациях, а в повседневной жизни без терпимого отношения друг к другу невозможен ни прочный мир, ни единство. И это взаимное терпеливое снисхождение к человеческим слабостям – четвертая добродетель, упоминаемая апостолом. Объемлет же и увенчивает всё любовь.

Как привычно нам это слово «любовь», которым мы называем самые разные человеческие эмоции и склонности! Мы говорим о любви, обозначая так легкую влюбленность или жестокую эротическую страсть, естественные семейные или дружеские привязанности, мы можем с пафосом говорить о любви к Родине или к народу, можем говорить о любви к искусству или к теплой одежде, к той или иной пище или…. В бесчисленных вариациях употребляем мы это слово «любовь». Но все это не то, что называется любовью в писаниях Нового Завета, для которой и слово-то в оригинальных текстах существует особенное, в отличие от нашего языка. Любовь, провозглашенная благовестием Христовым как высшая добродетель, не есть нечто «естественное» для мира греха. Более того, она попросту невозможна в этом мире. Действительно: как возможно заставить себя любить, скажем, ненавидящего тебя врага? Человекам это невозможно, но не Богу, ибо всё возможно Богу (Мк. 10:27). Христианская любовь – не наше собственное свойство, но дар благодати Духа Святого. Этот дар мы получаем верою, в таинствах. И от нас зависит только возгревать в себе этот дар, или, как наставляет нас текст Послания к Ефесянам, стараться хранить его как те узы, которые связывают нас воедино, в одно Тело, в котором нет ни вражды, ни разделения, но царит Сам Христос, Который «есть мир наш» (Еф. 2:14).

II. Нравоучительная часть послания

А) Общие основания христианской жизни

1) Правила для всех верующих вообще.

Еф. 4:2–3. Апостол заповедует им: смиренномудрие, кротость, долготерпение, любви исполненную снисходительность друг к другу и единство духа в союзе мира. Далее следуют основания для сего, именно.

а) Еф. 4:4–6. Так как христиане, имея одну надежду спасения, одну веру, одного Бога Отца и одного Господа–Спасителя, составляют одно тело. «Едино тело, един дух, якоже и звании бысте» и проч.

б) Еф. 4:7–10. И так как каждому из верующих, как отдельному члену в организме, для общего и стройного его возрастания, дается особая благодать или дар от умершего, воскресшего и прославенного Христа. «Посему и сказано: восшед на высоту, пленил плен и дал дары человекам» и проч.

Нравоучительная часть находится в соответствии с вероучительною. Там Апостол учил о возглавлении всего во Христе Иисусе, а здесь он поучает, жить в уединении духа и жизни, сообразной с призванием, для чего прежде всего должны быть развиваемы те нравственные свойства, которые содействуют единению, как-то: смиренномудрие, кротость, долготерпение, снисхождение, любовь. Как узник, Апостол умоляет Ефесян жить по-христиански, а как Апостол, он напоминает ходить достойно звания своего. «О чем молю? Не о своем, а о вашем, о том, чтобы вы ходили достойно звания, ибо вы призваны к тому, чтобы соседеть Христу, соцарствовать Ему. Не следует вам постыжать достоинства вашего недостойными Христа делами» (Феофилакт). «Возлюбите же образ жизни, соответственный званию, не поругайте благодеяния беззаконною жизнию» (Феодорит). «Этот достойный звания образ жизни есть здесь любовное всех взаимообщение и взаимосодействие». «Как в гордости преимущественно выражается эгоизм, разделяющий и отособляющий, так напротив в смирении больше всего выражается самоотвержение, условливающее взаимообщение. Вот почему на первом месте ставит Апостол смиренномудрие». «На втором месте ставит Апостол кротость, как первый плод смирения... На третьем месте ставит Апостол долготерпение, или великодушие. Дается сей дар за подвиг над собой, который в другом месте св. Павел выражает так: не побежден бывай от зла, но побеждай благим злое (Рим. 12:21). Опыты препобеждения зла добром дают непобедимость злом. Терпеть друг друга – будто безучастное отношение к другим; но Апостол устраняет это и велит терпеть любовию, как мать терпит все, ухаживая за ребенком» (Преосвящ. Феофан). «На все есть терпение только там, где есть любовь. Все легко для людей, связанных между собою узами любви». «Апостол хочет всех нас соединить узами любви. Он хочет, чтобы мы были связаны не одним миром, но чтобы у всех нас была одна душа. Это –прекрасные узы: они соединяют нас и между собою и с Богом. Эти узы не обременяют и не стесняют связанных ими рук, напротив, дают им большую свободу, открывают им большее пространство для деятельности и делают узников веселее свободных. Этого союза не может нарушить ни небо, ни земля, ни смерть, ни что другое; он выше и сильнее всего» (Златоуст).

Апостол увещает нас не гордиться, не гневаться и не малодушествовать, ибо всё сие не достойно христианского звания. А звание сие столь высоко и дивно, что трудно человеку сохранить себя от гордости, нелегко и стоять выше малодушия в опасностях и при потерях.

В противовес трем нездоровым состояниям Апостол выставляет три здоровых состояния:

против гордости — смирение,

против гневливости — кротость,

против малодушия — долготерпение.

Некто скажет, что три сии добродетели: смирение, кротость и долготерпение — не отражают в совершенной мере высоту христианского звания. Но ничто в мире сем не отражает во всей полноте эту высоту. Драгоценность и богатство сего звания невозможно и увидеть здесь, на земле; сие звание сродни закрытой шкатулке, которую человек носит по этому свету, а открывает ее и вынимает из нее сокровища уже на том свете.

Высоту христианского звания способен был бы оценить лишь тот, кто мог бы вознестись до величайших высот и лицезреть Владыку Христа во славе, вкупе с Ангелами и всеми святыми. Там — победоносное собрание всех людей, благоугодивших Богу на земле и удостоившихся сей высокой и достославной почести.

Господи Иисусе Христе, Боже наш, Твое имя нам дороже всякого другого имени. Тебе слава и похвала вовеки. Аминь.

Нравоучительная часть Послания находится в соответствии с вероучительной. В вероучительной части Апостол изложил учение о единстве Церкви и возглавлении всего во Христе, а здесь в нравоучении он поучает верующих быть в единении духа и жизни, в соответствии с христианским званием. Христианское звание побуждает поступать «со всяким смиренномудрием и кротостью и долготерпением, снисходя друг Другу, стараясь сохранять единство духа в союзе мира» (Еф. 4:2–3). Среди добродетелей Апостол поставил на первом месте смиренномудрие, потому что им искореняется гордость, эгоизм, разделяющие общество. Затем указана кротость как первый плод смирения. На третьем месте указано долготерпение как самый надежный якорь среди испытаний. Венчает все любовь. Где любовь, там и все остальные добродетели.

На первом месте ставит смиренномудрие. И Господь в заповедях о блаженстве его же поставил на первом месте, говоря: блажени нищии духом. Как в гордости преимущественно выражается эгоизм, разделяющий и отособляющий, так, напротив, в смирении больше всего выражается самоотвержение, условливающее взаимообщение. Ибо если самоотвержение требует самозабвения, то где оно явнее, как не в смирении. Смиренный ни во что ставит себя, всех других считая господами своими и себя им предоставляя в слугу. Оттого, у него только и дела, что для Других, как у несмиренного только и дела, что Для себя. Вот стану я для него трудиться или тратиться, обычная его поговорка. У смиренного не повернется язык сказать это и мысль — подумать. Дело всякого он считает своим делом и готов ради его на все усилия и жертвы. Он то же, что член в теле. Ни один член в теле не живет для себя, а весь для других. Так себя имеет и христианин, под главою Христом сочетанный со всеми в единое тело. Иному члену в теле и можно бы повыситься над другими, да некогда, непрестанно занят он служением другим. Так и в теле Церкви. Иной большие дарования получает, но не высится ими, сознавая, что они не его и не для него даны, а напротив, всячески страшась, как бы не погрешить против них и цену их не уничтожить, направив их на одного себя, одним собою ограничив, заключив в этом маленьком пространстве, точке подобном.

Святой Златоуст говорил посему: «Как же достойно ходить звания? — Со всяким смиренномудрием. Кто таков, тот достойно проходит это звание: смиренномудрие есть основание всякой добродетели. Если ты имеешь смирение и помнишь, как спасен и из какого состояния, то воспоминание об этом служит для тебя побуждением к добродетели. Ты не станешь гордиться ничем, но, зная, что все у тебя есть дар благодати, будешь смиряться. Смиренный человек то же, что слуга, помнящий благодеяния и признательный за них. Что имаши, говорил тот же Апостол, его же неси приял (1 Кор. 4:7)? Равно и о себе говорил: паче всех потрудихся: не аз же, но благодать Божия, яже со мною (1 Кор. 15:10). Не просто сказал: со смиренномудрием, но со всяким, то есть не в словах только и делах, но во всех наружных приемах и в тоне речи. Не обращайся с одним смиренно, а с другим дерзко; сохраняй смирение со всяким, друг ли твой или враг, знатный или ничтожный человек: в этом состоит смирение. Также и в других делах блюди смирение; ибо Христос говорит: блажени нищии духом, — и это блаженство ставит прежде всех. Посему-то и Апостол сказал: со всяким смиренномудрием».

Блаженный Иероним пишет: «Кто сознает себя землею и пеплом и помнит, что спустя немного должен обратиться в прах, тот никогда не вознесется гордостию. И кто, созерцая вечность Божию, видит, что время жизни человеческой коротко, похоже на одну точку, тот всегда будет иметь пред очами исход свой, и будет смирен и самоуничижен. Тело бо тленное отягощает душу, и земное жилище обременяет ум многопопечителен (Прем. 9:15). Почему будем говорить со всяким смирением: Господи, не вознесеся сердце мое, ниже вознесостеся очи мои (Пс. 130:1). Смирение же — не в словах, а в настроении души. Будь смирен в совести, чтоб и Бог видел, что ты ни мыслию, ни чувством не даешь себе никакой цены».

На втором месте ставит Апостол кротость. Первое исчадие гордыни — гнев, серчание, оскорбительность; первый плод смирения — кротость. Гордый с презорством мыслит, чувствует и говорит к другому: как ты смеешь так относиться ко мне? Поступок ли ему не нравится, или слово, или даже мина, — и серчает. Смиренный не замечает, чтоб в отношениях других к нему было что-нибудь ниже его достоинства, и даже заметить сего не может, ибо считает себя ничем и всякое отношение к нему других — свыше себя. Потому все встречает не только без неудовольствия, но с благодарностию, как одолжение и почет, хотя другим может казаться, что его унижают и оскорбляют. Оттого в нем не бывает движения неудовольствия и даже тени оскорбительности. Он пред всеми кроток, как агнец. За это и к нему все относятся мирно, тепло и с уважением, хотя бы он был не высокого ранга. Вот и союз, вот и скрепа! Кроткого ничто не может разделить с другими и других с ним; и чем больше где кротких, тем крепче там между собою союз, — больше там покоя и радостей. И Царство Небесное есть земля кротких, как говорил Спаситель: блажени кротцыи, яко тии наследят землю. Блаженный Иероним пишет: «Кротость есть такое расположение духа, в котором не возмущаются никакою страстию, особенно же гневом и яростию. Кто ее имеет, тот сподобится обещанного Господом блаженства».— «Напротив, смущение и раздражение чем-либо, — продолжает Амвросиаст, — рождают споры и побуждают защищать даже и то, что сознают недобрым и неправым. Отсюда раздор, прерывающий союз мира».

На третьем месте ставит Апостол долготерпение. — Терпение обнимает все сносимое: и неприятности, и обиды, и гонения, и лишения, и всякие труды и тяготы по доброделанию и исполнению своих обязанностей. Здесь у Апостола указывается только то терпение, которое упражняется во взаимноотношениях и столкновениях. У него стоит — μακροθυμια — долгодушие, или великодушие. У великодушия душа столько крепка и мощна, что никакие неприятности от других не производят в нем никакого потрясения и изменения. Смотрите на воду успокоившуюся: поверхность гладка, как зеркало. Но бросьте в нее самую легкую вещичку, тотчас она приходит в движение, сотрясается в одной точке, дает волну, которая расходится и по всей поверхности. Это — образ малодушия, которое мало-мало встретит что неприятное, тотчас смущается и скорбит. Но вот — утес! — Волны бьют в него, а он стоит, внимания на них не обращая, будто ничто тут его и не касается. Это образ великодушия и долготерпения. Посмотрите на великодушного! — Все вокруг волнуется и его сильно задевает, а он спокоен. Будто души у него нет. Может иной подумать, что такого рода состояние свойственно тем, у коих жестко сердце. Напротив, великодушные суть самые мягкосердые: от них веет теплотою. В чем секрет такого состояния? — Это благодать Божия. Дается же дар сей за подвиг над собою, который в другом месте святой Павел выражает так: не побежден бывай от зла, но побеждай благим злое (Рим. 12:21). Опыты препобеждения зла добром дают непобедимость злом. Предписывая долготерпение, как средство к сохранению любовного взаимообщения, святой Павел говорит как бы: упражняйся в таком подвиге, и не потерпишь преткновения в хождении, достойном твоего звания.

Терпяще друг друга любовию. Великодушие и долготерпение спокойно переносят оскорбления и обиды; но во взаимообщении, помимо этого, могут встречаться неприятности отталкивающие, без намерения даже со стороны других причинить какую-либо неприятность. Сюда могут относиться недостатки душевные и телесные, сплетения обстоятельств, по которым иной становится помехою в делах и успехах общежития, разного рода столкновения и подобное. Все это терпеть и сносить заповедует Апостол. Терпеть друг друга — будто безучастное отношение к другим. Но Апостол устраняет это и велит терпеть любовию, как мать терпит все, ухаживая за ребенком. Святой Златоуст и говорит: «Как можно терпеть друг друга? — Апостол указал способ, говоря: любовию. На все есть терпение только там, где есть любовь. Соедини себя узами любви с братом: все легко для людей, связанных между собою узами любви». Можно сказать, что тут и терпения не будет, ибо любовь не замечает трудов. Только сторонние могут дивиться, как терпеть такого и такого. Но не все вдруг созревают в любви. Сначала это терпение бывает и так, как терпят, стиснувши зубы; и готово бы прорваться выражение неудовольствия, но оно пресекается силою воли. Это начатки терпения друг друга. Усердно продолжающий сдерживать себя и напрягать на любовь, приобретает навык сначала спокойно сносить все могущее тревожить, а потом и все покрывать и поглощать любовию. На сей степени терпение друг друга переходит в поддержание сильными немощных, и в духовном, и в житейском. Греческое слово и означает — не сносить только, но и поддерживать. Это будет значить — скорбящего утешить, неразумного вразумить, грешащего исправить, бедного ссудить нужным, обижаемого защитить, то есть всячески друг другу вспомоществовать и содействовать. Любовь и не может спокойно оставаться при виде нужд другого, ибо чувствует себя срастворенною с другими и воспринимает чувства их. Чужая нужда у ней — своя.

Блаженный Иероним пишет на сии слова: «Понимая терпяще друг друга, — как звучат слова, можно думать, что эта заповедь не относится к мужам святым, — ибо святые не имеют что терпеть друг в друге, — а к тем, которые еще бывают одолеваемы какою-либо страстию. И не дивно, что слышат сие ефесяне, когда в числе верующих из них находились еще такие, которым надлежало терпеть друг друга. Это же самое, мне кажется, означает и то, что пишется к галатам: друг друга тяготы носите (Гал. 6:2). Но оба эти свидетельства можно толковать и иначе, — именно, что ими побуждаются богатые облегчать нужды бедных. Кто больному брату помогает и прислуживает, тот терпит его любовию. Кто, проводя блаженную безбрачную жизнь, другому, у которого жена и дети, каким-либо образом поможет или утешение доставит, тот понесет тяготу другого. Бывает, что иной видит мать свою или сестру, вдову в крайней бедности и нужде, а помочь им не может: кто подаст ему руку помощи, тот потерпит его любовию. Первую ли мысль возьмем или вторую, явно, что кто не поддерживает брата грешащего и не утешает нуждающегося, тот не имеет любви и презирает слова Апостола, который заповедует: должны есмы мы, сиянии, немощи немощных носити, и не себе угождати» (Рим. 15:1).