Исход, Глава 2, стих 14. Толкования стиха

Описанный в сих двух стихах случай подтверждает истину слов первомученика Стефана, что Евреи не поняли значения казни Египтянина, совершенной накануне Моисеем, — не поняли, что в лице Моисея Господь посылает им избавителя. Вмешательство Моисея в ссору двоих Евреев с целью примирения не только не было принято ими с благодарностью, но еще вызвало со стороны обидчика дерзкое обвинение в присвоении себе не принадлежащей ему власти и попрек убийством Египтянина. Но спрашивается как Евреи, узнав об умерщвлении Египтянина, могли догадаться, что это не самоуправство со стороны Моисея, а действие, согласное с волею Божиею? Должно полагать, что Моисей не скрывал от своих единоплеменников признаков, на основании которых они могли прийти к этой догадке, притом самая крайность угнетения, какое Евреи терпели от фараона, должна была расположить их к ожиданию помощи Божией, возбудить их внимание ко всякому необыкновенному случаю, имевшему отношение к их участи, вызывать с их стороны вопрос не представляет ли такой случай значения милости к ним Божией. — Убояся же Моисей и рече, аще сице явлен бысть глагол сей? Чего убоялся Моисей? Того ли, что убийство сделалось гласным между Евреями? Но такой гласности он сам не мог не желать, потому что убил Египтянина с целью склонить Евреев к признанию его избрания от Бога на дело спасения их. Моисей действительно желал распространения известности о его поступке, но его неприятно изумило то, что с этим распространилось недоброе мнение о нем между Евреями. Он увидел, что привычка к неволе убила в них надежду на свободу, что они с недоверием отнеслись к лицу, призываемому к их освобождению, и пожалуй готовы донесть на него Египетским властям, как на человека опасного и неблагонадежного в политическом отношении. Он не ожидал этого от Евреев. Отсюда объясняется его страх, его изумление, когда случилось именно то, чего он не ожидал. И рече аще сице явлен бысть глагол сей, — ужели таким образом дело сие сделалось известным? Т -е как неприятно, что дело, которое совершено иною по внушению от Бога, во благо моим единоплеменникам, не понято ими, и слух о нем распространяется так неосторожно, так недоброжелательно в отношении ко мне, что может дойти и до Египтян. — Глагол в значении дела встречается и в других местах Писания (Лк. 2:15).

Но отвергнутый тем, у кого в виду была только обида...

А обидчик, вместо того чтобы принять выговор, при всех обличает царского сына в убийстве и говорит: кто тя постави князя... над нами?. Как же ты, человек до бесстыдства своевольный, говоришь сыну царскому: кто тя постави князя... над нами? Он князь и над приставниками, которые надзирают за тобой. Как же он не князь над тобой? Впрочем, Моисей ужаснулся, когда сверх чаяния узнал, что дело его разглашено. Уличал же Моисея в убийстве не тот Еврей, который был им спасен. Если укоризна была несправедлива, то значит, что Моисей не за него убил Египтянина. Еврей, избавленный от Египтянина, был обижен, как и девы, обиженные у кладезя. Моисей, убив Египтянина, хотел сделать этим облегчение Евреям, которых притеснял Египтянин. Но избавленный открыл другому Еврею по дружбе, сей же другой, по злобе, обвинил Моисея.

Что же, после того, как он отмстил и несколько облегчил душу свою от такой скорби, успел ли он вполне насладиться отрадою, доставленною ему этим мщением? Едва наступил второй день, как этого блаженного постигла другая скорбь, тяжелее прежней, и объял такой страх, который заставил его совсем удалиться из Египта. Тяжело слышать дурное и от кого бы то ни было; но когда будет говорить дурное кто–нибудь из облагодетельствованных, станет поносить за благодеяния, ему оказанные, и укорять так: «не думаешь ли убить меня, как убил Египтянина?», тогда, тогда обида бывает невыносимою и может даже вывести оскорбляемого из терпения; такое производит она раздражение вместе с печалью! К Стагирию подвижнику, об унынии Иудеянин с угрозою говорил Моисею: "не думаешь ли убить меня"; но и это принесло ему пользу, случилось по устроению (Божию) для того, чтобы он удостоился видения в пустыне, чтобы исполнилось надлежащее время, чтобы он любомудрствовал в уединении и жил в безопасности. И при всех огорчениях, причиненных ему иудеями, было тоже: он делался еще славнее. Беседа 54 на Деяния Моисей из любви к подчиненным оставил великие богатства и неисчислимые сокровища, предпочтя страдать вместе с народом Божиим, и еще до избрания своего показал себя в делах правителем народа. Потому-то и крайне безрассудно сказал ему тот евреянин: "кто поставил тебя начальником и судьею над нами?" (кто тя постави князя и судию над нами?). Что говоришь? Видишь дела, а в наименовании сомневаешься? Это похоже на то, как если бы кто, увидев искусного врача, делающего надрез и помогающего больному члену тела, сказал: "Кто тебя поставил врачом и приказал резать?" – "Искусство, любезнейший, и болезнь твоя". Так и Моисея сделало таковым его знание. Ведь и начальствование есть искусство, а не достоинство только, и притом искусство высшее всех искусств. Но если внешнее (гражданское) начальствование есть искусство и знание лучшее всех (искусств и знаний), то тем более это (духовное). Беседа 15 на 2 Кор. А этот человек, по своей крайней непризнательности, и говорить (ему): "кто поставил тебя начальником и судьей над нами?" Кого не раздражили бы такие слова? Если бы прежнее дело было совершено под влиянием гнева и безрассудной раздражительности, то и этого человека (Моисей) убил бы. Тот, для которого это было бы сделано, не донес бы на него. Но он, – говорит (Писание), – сказал так потому, что они были в родстве между собою; напротив, будучи сам обижаем, не говорить ничего такого: "кто поставил тебя начальником и судьей над нами?" Почему же ты не говорил так вчера? Обида, нанесенная тобою, и твоя жестокость и поставили меня князем и судьей. Но, заметь, ныне некоторые говорить это и Богу. Они желают, чтобы (Бог) быль жесток к тем, которые их обижают, и обвиняют Его в долготерпении к ним, – хотя сами, обижая других, этого не делают. Что оскорбительнее таких слов? Однако, и после этого, когда был посылаем к непризнательным и неблагодарным, (Моисей) пошел и не отказался. Беседа 7 на Еф.

Они же, между тем как должны были бы одобрить это наставление и выказать удивление к примирителю, подателю мира, виновнику любви, вождю наилучших для них учений, совершили против Него великое нечестие. Они не признали Его руководителем своим. И несмотря на то, что Он ясно говорил устами Псалмопевца: «Я помазал Царя Моего над Сионом, святою горою Моею» (Пс. 2:6), они все-таки с бесстыдством, какое только возможно себе представить, жестокосердо и небоголюбиво возражали Ему, говоря в одном случае: «кто Тебе дал такую власть?» (Мф. 21:23), в другом случае: «Мы знаем, что с Моисеем говорил Бог; Сего же не знаем, откуда Он (Ин. 9:29). И таким образом то, чем спасаемы были, они же обратили в обвинение против Него способ вспомоществования безумнейшим образом отвергли. Ибо и божественный Моисей обвиняем был как убивший египтянина, хотя этот последний мучил и нападал, и невыносимыми притеснениями обременял еврейские общины. Христос же как бы вверг злых демонов в бездну и против воли удерживал их от насилия, нам причиняемого, то есть высылал их из одержимых ими; тогда как за это должно было бы удивляться Ему Он не избег осуждения от привыкших к порицанию. Именно они, обращая в обвинения обильные чудотворения Его, дерзали говорить: «Он изгоняет бесов не иначе, как силою веельзевула, князя бесовского» (Мф. 12:24).

В лице того еврея, от обид которого он хотел защитить другого своего ближнего, народ не признал Моисея своим начальником и судьей.