Евангелие от Матфея, Глава 7, стих 20. Толкования стиха

В заключение Господь требовал, чтобы во всякой нужде мы непременно обращались с молитвой к Богу, – в отношении к ближнему всегда держались того правила, чтобы наша любовь к ним не была слабее любви к нам самим, – самих себя приучали всегда идти тесным путем, остерегались лжеучителей и познанное исполняли.

Утвердив сии правила жизни для своих последователей, Господь тем положил существенные черты различия их праведности от праведности фарисейской и твердое основание внутреннему образованию своего избранного общества. Но не только для тогдашнего времени и для известных лиц, они должны были служить законом и руководством для всех вообще последователей Его, поелику основывались на вечных законах святости Божественной и на коренных началах нравственности, утвержденных Творцом в природе человеческой.

Избранные нигде прежде не учились, исключая только того, что некоторые несколько времени находились в числе учеников Иоанна: таковы были Андрей, Иоанн. Господь избрал доказавших Ему свою любовь и привязанность к Нему, доверчивых, как детей, не зараженных мечтами ложного просвещения и предоставил Себе уже их образование, и учил их не только словом, но и делом, одних и пред народом, в доме и на пути, на суше и на море: что было темного для других, то им объяснял: имел их постоянными свидетелями своей жизни и деяний, постепенно изглаждал предрассудки, принесенные из учения Иудейского, не устранял от них все случаи ошибки, но обращал оные им самим в урок, позволял им рассуждать друг с другом о предметах, близких к их знанию, но не оставлял замечать, что Ему известны не только их беседы между собой, но и тайные помышления человеческие, умерял их сердечные движения и приводил в согласие с их обязанностями. Одним словом – очищал и просвещал их ум и сердце, приготовлял к полнейшему излиянию в них Духа истины и освящения. Сперва они были в отношении к Господу, как ученики; при конце своего поприща Он уже назвал их своими друзьями (Ин. 15:14–15), потому что ничего не скрывал от них; наконец братьями.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 110-111++

Путь к царствию Божию будет затрудняться еще более чрез то, что среди самих верующих (ср. ст. 21) имеют появиться лжепророки, которые суть волки в овечьей одежде. Поэтому И. Христос предостерегает против них верующих, указывая верный признак, по которому можно отличить истинных богопосылаемых мужей от обманщиков: по плодам их узнаете их, т.-е. по тому, как они сами живут и действуют сообразно с своим учением и куда направляют деятельность своих последователей.

Так есть ли возможность отличить пророков истинных от ложных? Евангелист Матфей отвечает, что такая возможность есть: «По плодам их узнаете их!». Дважды повторяется это утверждение. При этом следует обратить внимание, что у евангелиста акцент сделан не столько на учении лжепророков (оно может быть вполне правоверным), сколько на их делах. Под «плодами» здесь понимаются не речи лжепророков и даже не их внешне вполне приемлемое поведение. Ведь и речи, и поведение – все это относится к их «одежде», к «овечьей шкуре». Тем не менее, несмотря на внешность, их сущность, противоречащая воле Божией, не может утаиться. Они похожи на тех лицемеров, что подобны «окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны мертвых костей и всякой нечистоты» (Мф. 23:27). Однако внешность так обманчива! И в этом большая опасность для неискушенных душ. В ранней Церкви этой опасности уделялось большое внимание. Отсюда и увещевание евангелиста Иоанна: «Возлюбленные! не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они, потому что много лжепророков появилось в мире» (1 Ин. 4:1). Еще раньше об испытании пророческих духов писал апостол Павел: «Духа не угашайте, пророчеств не презирайте, но все подвергайте испытанию; держитесь добра»¹ (1 Фес. 5:19–21). Апостол даже выделяет особый духовный дар – харизму «различения духов» (см.:1 Кор. 12:10), то есть распознания истинных пророчеств. Если же говорить о ближайших плодах деятельности лжепророков, то из приведенного выше отрывка речи апостола Павла следует, что результатом их появления является разрушение единства Церкви. Если уж лжепророки сравниваются с волками, то, как сказано в Евангелии от Иоанна, «волк расхищает овец, и разгоняет их» (Ин. 10:12).

*1 Перевод В. Н. Кузнецовой.

Повторение в изречении Нагорной проповеди формулы «по плодам их узнаете их» призвано усилить это высказывание: именно результаты деятельности того или иного лжепророка должны стать главным признаком, по которому его можно будет отличить от истинного пророка (глагол έπιγνώσεσθε, «узнаете», можно перевести как «распознаете»).

.

В этих словах И. Христос дает средство узнать лжеучителей и отличить их от истинных учителей. Это — не посредством их учения, которое для простых и неопытных бывает трудно распознать, а посредством дел или образа жизни, как они ведут себя. Плоды изображают человеческия дела, подобно тому, как растущее дерево изобраясает самого человека или жизнь и поведение его (чит. Лк. 13:6—9). О качествах дерева судят обыкновенно по плодам, а не по листьям и цветам: цветы на дереве могут быть и красивые и благоухающие, и листья густые и нежные; но это — только украшение. Хорош плод, значит, хорошо и дерево, худ плод, худо и дерево; и на хорошем дереве не растут плоды дурные, равно как и наоборот: Егда объемлют от терния грозды, или от репия смоквы (собирают ли с терновника виноград или с репейника смоквы)? Так точно и от лжеучителя нельзя ожидать истинно христианских высоких добродетелей, особенно смирения, хотя бы дела его и имели внешний вид добродетели. От плод их познаете их — по плодам, т. е. по делам, по жизни их, узнаете их, — поймете, отличите истинных от ложных. Всяко убо древо и проч., т. е. как дерево, не приносящее добрых плодов, срубается и идет на топку печей; так и эти лжеучители подлежат осуждению на мучение в адском огне (Мих.). Это — тот же приговор, который уже был высказан фарисеям Иоанном, Предтечею Христовым (Мф. 3:10).

Затем, несколько смягчая Свое слово, присоединил: Итак по плодам их узнаете их. Чтобы слушатели не подумали, что Он внушает им одни только угрозы, Он трогает их сердца, предлагая учение Свое в виде совета и увещания. Здесь, мне кажется, Он разумеет и иудеев, которые являли таковые плоды, — почему и напомнил им слова Иоанновы, описывая казнь их теми же словами. И тот говорил то же, напоминая им секиру, и дерево посекаемое, и огнь неугасаемый. И кажется, здесь одно только наказание, именно сожжение; но если кто внимательнее рассмотрит, тот найдет два наказания. В самом деле, кто сожигается, тот без сомнения лишается и царствия; а это наказание лютее еще первого. Знаю, что многие ужасаются только одной геенны; но я думаю, что лишение небесной славы есть мучение более жестокое, нежели геенна. Если этого нельзя представить в слове, то нет ничего удивительного; мы ведь не знаем и блаженства вечных благ, чтобы ясно видеть несчастие, происходящее от их лишения. А Павел, который ясно знал это, видел, что отпасть от славы Христовой всего ужаснее. Это и мы узнаем, когда будем испытывать на себе.

О, если бы мы никогда не подвергались этому, Единородный Сыне Божий, — если бы никогда не испытали на себе этого нестерпимого наказания! Невозможно ясно выразить, как велико зло — лишиться небесных благ; впрочем, сколько могу, постараюсь и поспешу хотя несколько объяснить вам это на примере. Представим себе такого удивительного юношу, который бы с добродетелью соединял царствование над вселенного, и который бы во всем был так совершен, что мог бы во всех возбудить к себе отеческую любовь. Чего, думаете вы, не согласился бы с удовольствием претерпеть отец этого юноши, чтобы только не лишиться его общения? Или, на какое бы несчастие, великое ли то или малое, не решился бы он, чтобы только видеть и увеселяться им? Подобным образом мы должны размышлять и о небесной славе. Поистине, не столько любезно и вожделенно отцу его дитя, как бы оно ни было совершенно, сколько вожделенно получить те блага, разрешиться и быть со Христом (Флп. 1:23). Нестерпима геенна и мучение в ней; но если представить и тысячи геенн, то все это ничего не будет значить в сравнении с несчастием лишиться той блаженной славы, возненавидену быть от Христа и слышать от Него: не вем вас (Мф. 25:12) и обвинение, что мы, видя Его алчущего, не напитали. Поистине лучше подвергнуться бесчисленным ударам молнии, нежели видеть, как кроткое лицо Господа отвращается от нас и ясное око Его не хочет взирать на нас. И действительно, если Он меня, врага Своего, при всей к Нему ненависти и отвращении от Него, так возлюбил, что даже не пощадил самого Себя, но предал Себя на смерть, и если, после всего этого, не подам Ему и хлеба, когда Он алчет, — то какими уже глазами буду взирать на Него? Но и здесь заметь Его кротость. Он не исчисляет Своих благодеяний, не жалуется на то, что ты презрел столь великого своего благодетеля, не говорит: Я тебя привел из небытия в бытие, вдохнул в тебя душу, поставил тебя владыкою над всем, что находится на земли; для тебя Я сотворил землю и небо, море и воздух и все сущее; от тебя я был презрен и казался тебе ниже дьявола, но при всем том не оставил тебя: бесчисленные открыл средства для твоего спасения, восхотел сделаться рабом, был бит по ланите, оплеван, заклан, умер поноснейшею смертью; даже на небе за тебя ходатайствую, даю тебе Духа, удостаиваю тебя царствия и предлагаю тебе такие благодеяния; восхотел быть твоим главою, женихом, ризою, домом, корнем, пищею, питием, пастырем, царем и братом; избрал тебя наследником и сонаследником Своим, из мрака привел тебя в область света. Хотя Господь мог сказать это и еще того более, но Он ничего такого не говорит, а упоминает только об одном грехе твоем. Являет и здесь Свою любовь и милосердие, которое имеет к тебе. Не сказал: отъидите в огонь, уготованный вам, но — уготованный диаволу. И прежде говорит о том, чем Его обидели, но и тут упоминает не о всех обидах, а о немногих. Притом, прежде осуждения оскорбивших Его, Он призывает праведных, чтобы показать, что Он справедливо обвиняет. Какого же мучения не ужаснее эти слова Его? Никто, видя благодетеля своего истаевающим от голода, не презрит его; а если бы и презрел, то после того лучше бы согласился сам с поношением скрыться в землю, нежели при двух или трех друзьях слышать обвинение в этом. Что же будет с нами, когда пред всею вселенною услышим от Господа подобное обвинение, которого, впрочем, Он не произнес бы и тогда, если бы не хотел оправдать Своего суда? А что Он произнес это обвинение не в поношение грешников, но в оправдание самого Себя и для показания, что Он не вотще и не без причины говорил к ним: отъидите от Мене, — это очевидно из неизреченных Его благодеяний. Если бы Он хотел подвергнуть грешников поношению, то выставил бы все свои благодеяния; а Он говорит только о том, что претерпел.

Итак, возлюбленные, убоимся услышать эти слова. Жизнь наша — не игра, или лучше сказать, настоящая жизнь — игра, но будущая — не игра. А может быть, и не игра только, но и хуже того. Не смехом оканчивается, но и большой причиняет вред тем, которые не хотят тщательно благоустроять самих себя. Скажи мне: чем мы, созидающие великолепные домы, различаемся от детей, играющих и строящих домики? Какое различие между их обедом и нашею роскошью? Нет никакого, — разве только то, что мы это делаем с мучением. Если же мы не примечаем ничтожности всего этого, нет в том ничего удивительного, потому что мы еще не сделались мужами. А когда сделаемся, то узнаем, что все это детские забавы. Приходя в зрелый возраст, мы смеемся над детскими занятиями, хотя в детском возрасте почитаем эти занятия весьма важными и, собирая черепки и грязь, тщеславимся не менее тех, которые строят высокие стены. И однако, состроенное нами скоро разрушается и падает; да если бы и стояло, на что нам годилось бы? Так и великолепные наши домы. Они ведь не могут принять гражданина небесного, и не захочет обитать в них тот, кто имеет высшее отечество; но как мы ногами разрушаем детские игрушки, так и он своим духом ниспровергает наши здания. И как мы смеемся над детьми, плачущими о разрушении построенного ими домика, так и он не только смеется, но и плачет, когда мы рыдаем о своих домах, потому что он имеет сострадательное сердце, и видит для нас великий от этого вред. Итак, будем мужами. Долго ли нам пресмыкаться по земле? Долго ли величаться камнями и деревьями? Долго ли играть? И если бы только играли! Нет, мы оставляем и самое спасение свое. И как дети, пренебрегающие учением, а занимающиеся играми только, подвергаются жестоким наказаниям, так и мы, истощив все старание свое на житейские занятия, и оказавшись не в состоянии дать на деле отчет в духовном учении, который после смерти потребуется от нас, понесем крайнее наказание. И никто не может избавить нас, хотя бы то был отец, хотя бы брат, или другой кто-либо. Но все, чему мы преданы ныне, погибнет, а мучение происходящее от этого будет бесконечное и непрестанное. Так это случается и с детьми, когда отец за их леность совершенно истребляет все их детские игрушки, и чрез то заставляет их непрестанно плакать. А чтобы увериться тебе в истине слов моих, я представлю такую вещь, которую люди более всего почитают достойною уважения, именно, богатство, и противопоставлю ему душевную добродетель, какую тебе угодно: тогда ты ясно увидишь всю нищету его. Итак, представим двух людей (я уже не говорю о любостяжании, а о богатстве, правильно приобретенном), и один из них пусть умножает свое имение, пусть переплывает моря, обрабатывает землю и употребляет всякие другие способы к приобретению; хотя я и не знаю, может ли он, так поступая, делать законное приобретение, но положим, что он приобретает выгоды законным образом. Пусть будет так; пусть он покупает поля, рабов и прочее, пусть не будет в этом приобретении его ни одной неправды. Напротив, другой, столь же богатый, пусть продает свои поля, продает домы, золотые и серебряные сосуды, подает требующим; пусть облегчает участь бедных, врачует больных, помогает находящимся в нужде; пусть разрешает от уз, одних выводит из рудокопней, других освобождает от удавления, пленников освобождает от наказания... На чьей стороне хотели бы вы быть? Впрочем, я еще не сказал о будущем, но пока о настоящем. Итак, кому из них хотели бы вы последовать: тому ли, который собирает золото, или тому, который избавляет других от несчастья? Тому ли, который покупает поля, или тому, который определил себя на служение роду человеческому? Тому ли, который окружен множеством золота, или тому, который увенчан бесчисленными похвалами? Не уподобляется ли этот последний некоему ангелу, сшедшему с небес для исправления прочих людей? А другой не похож ли более на какое-то дитя, которое собирает все без цели и смысла, нежели на возрастного? Если же и законное приобретение богатств так достойно смеха, и есть знак крайнего безумия, то как не назвать того несчастнейшим из всех, кто еще и неправедно собирает его? Если же и теперь он достоин великого смеха, то каких слез достойна будет жизнь его по смерти, когда присоединится к тому геенна и лишение царствия?

Но рассмотрим, если хочешь, и другой вид добродетели. Для этого представим опять другого человека — могущественного, всеми повелевающего, облеченного великим саном, имеющего и блестящего глашатая, и пояс, и жезлоносцев, и большое число слуг. Не представляется ли тебе это все великим и вожделенным? Теперь и этому человеку противоположим другого: незлобивого, кроткого, смиренного и великодушного; пусть будут его оскорблять, бить, а он пусть будет сносить терпеливо и благословлять таким образом поступающих с ним. Итак, скажи мне: кто достоин удивления, — тот ли, надменный и напыщенный, или этот, уничиженный? Не уподобляется ли этот последний горним бесстрастным силам, а тот — надутому пузырю, или человеку, страждущему водяною болезнью и сильною опухолью? Не подобен ли тот духовному врачу, а этот смешному дитяти, надувающему щеки? Да и чем ты гордишься, человек? Тем ли, что ты носишься на высокой колеснице? Или тем, что тебя возят запряженные мулы? Так что ж? Это бывает и с каменьями. Или тем, что ты облечен в красивые одежды? Но посмотри на того, который вместо одежд облечен добродетелью, — и увидишь, что ты подобен гниющей траве, а он подобен дереву, приносящему чудный плод, и доставляющему большое удовольствие зрителям. Ты носишь на себе пищу червей и моли, которые, если нападут на тебя, скоро обнажат тебя от этого украшения (так как одежды — пряжа червей, а золото и серебро — земля и прах; да, земля — и более ничего). Украшенный же добродетелью такую имеет одежду, которой не только моль, но и самая смерть не может повредить. И это весьма справедливо: добродетели души не земное имеют начало, но суть плод духовный, и не подлежат съедению от червей. Эти одежды ткутся на небе, где нет ни моли, ни червей, ни чего-либо подобного. Итак, скажи мне, что лучше: богатым ли быть, или бедным? В славе ли быть, или в унижении? Иметь ли изобилие, или терпеть голод? Конечно, лучше быть в чести, иметь изобилие и богатство. Итак, если ты хочешь самых вещей, а не одних названий, то оставь землю и все, что находится на ней, и переселись на небо. Все здешнее есть одна тень, а тамошнее неподвижно, непоколебимо, и никем не может быть похищено. Итак, будем искать небесного со всяким тщанием, чтобы нам и освободиться от здешних беспокойств, и, приплывши к тихому тому пристанищу, явиться с великим грузом и неизреченным богатством милостыни. О, если бы всем нам достичь этого пристанища и богатства благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.

 По одним делам нельзя узнать: истинной веры человек держится, или ложной: Деян. 10:2—6. Закоп и заповеди святы: Рим. 7:12, но бывает, что исполнители ими злоупотребляют: Лк. 18:11; и пе плод, а вред приносят: Рим. 16:17 — 18; Мф. 7:19; и при истин. вере и добрых делах (Иак. 2:26) должна быть истинная любовь: 1 Кор, 13, 1—3; Рим. 2:13.

Дальше идет требование подвига ради стяжания жизни, а жизнь (ἡ ςωή с членом) есть Царство – таков смысл слов о тесных вратах и узком пути в ст. 13–14. Подвиг – в деле. Мы видели в гл. 6, что в деле получает выявление праведность. Дела требует Господь. Это – смысл заключения в собственном смысле (ст. 15–27). За отсутствие дел обличаются лжепророки (ст. 15–23). Дела – это плоды, свидетельствующие о дереве. К исполнению и неисполнению – поощрением и предостережением – относится притча о доме в ст. 24–27. Но дом должен иметь основание. Основание скрыто в земле. И дела – в плодах – выявляют источник. Требуя дел, Господь повторяет с новой силой прежние мысли, данные в толковании ветхозаветного закона: о критерии оценки внутри человека.

На этом Нагорная проповедь кончается. Ее тема – о Царстве. Обращена она, в присутствии народа, к ученикам. Кто стяжает Царство? Должны стяжать ученики – таков ответ. Ученики, следующие за Учителем в полноте Царства, – это Церковь в ее земном пути. Мы уже отметили, что учение Нагорной проповеди предвосхищает учение о Церкви, которое дано – тоже у Матфея – в последующих главах. Только предвосхищает. Однако, точки соприкосновения, указанные выше, могут быть продолжены и дальше.

Слова Иисуса перекликаются со словами Иоанна Предтечи, которыми тот начинал свое служение. Иисус сурово предостерегает такого рода людей о грозящей им опасности – Бог будет судить их по делам. Как неплодоносящие деревья в конце концов вырубают и используют в качестве топлива, так и те, кто не подтвердил веру своей жизнью, предстанут перед Богом, отягощенные грехом и обманом, и понесут суровое наказание (ср. Ин. 15:6). Ст. 20 повторяет начало ст. 16, чтобы этим подчеркнуть важность всего сказанного.

Данное предостережение является одним из самых насущных в религиозной жизни. Лжепророки, прозорливцы, властолюбивые лжестарцы и духовники, высоко мнящие о себе и требующие беспрекословного послушания, — это настоящее бедствие для народа, мало понимающего христианство.

Святые отцы уделяли этому вопросу самое серьезное внимание. Их слова являются наилучшим назиданием для христианина, ищущего истинного наставника.

Преподобный Иоанн Лествичник предупреждает: «Когда мы... желаем... вверить спасение наше иному, то еще прежде вступления нашего на сей путь, если мы имеем сколько-нибудь проницательности и рассуждения, должны рассматривать, испытывать и, так сказать, искусить сего кормчего, чтобы не попасть нам вместо кормчего на простого гребца, вместо врача на больного, вместо бесстрастного на человека обладаемого страстями, вместо пристани в пучину, и таким образом не найти готовой погибели» (Лествица. Слово 4. 6).

Преподобный Пимен Великий говорил: «Не открывай совести твоей тому, кому не извещается сердце твое» (Свт. Игнатий (Брянчанинов). Отечник) и велел «немедленно разлучаться со старцем, жительство с которым оказывается душевредным» (Свт. Игнатий (Брянчанинов). Приношение современному монашеству. Гл. 12).

Преподобный Кассиан Римлянин: «Полезно открывать свои помыслы отцам, но не каким попало, а старцам духовным, имеющим рассуждение, старцам не по телесному возрасту и сединам. Многие, увлекшись наружным видом старости и высказав свои помышления, вместо врачевства получили вред» (Свт. Игнатий (Брянчанинов). Аскетические опыты. Т. 1. Гл. 50).

Святитель Игнатий (Брянчанинов): «Советник благочестивый, но неопытный скорее может смутить, нежели принести пользу» (Избранные письма. Ч. 3. Письмо 193). «Душепагубное актерство и печальнейшая комедия — старцы, которые принимают на себя роль древних святых старцев, не имея их духовных дарований, да ведают, что самое их намерение, самые мысли и понятия их о великом иноческом делании — послушании, суть ложные, что самый их образ мыслей, их разум, их знание суть самообольщение и бесовская прелесть» (Приношение современному монашеству. Гл. 12).

Современные монахи афонского монастыря Кутлумуш предупреждают об опасности увлечения пророчествами: «такая одержимость есть признак неверия и нежелания людей довериться Богу»¹.

После сего Господь направил речь против иудеев и сказал им то же, что говорил святой Иоанн Предтеча фарисеям и саддукеям (Мф. 3:10), возвещая будущий грозный суд Божий и вечную муку за обольщение и соблазн: всяко древо, еже не творит плода добра, посекают е и во огнь вметают; темже убо от плод их познаете их. Поясняя мысль этого иносказания, Иисус Христос в следующих словах представил, как необходима для истинного последователя Евангелия добрая жизнь: не всяк, глаголяй Ми: Господи! Господи! внидет в Царствие Небесное, но творяй волю Отца Моего, Иже есть на небесех.

Христос предупреждает, что спасение требует тяжелой борьбы со страстями, поэтому спасающихся мало: «Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их» (Мф. 7:13–14). Кроме внутренних врагов спасения всегда будут находиться и внешние – лжепророки и лжеучителя. Как и в начале беседы, Господь указывает на важность соединения веры и добродетелей – проверить доброкачественность пророков и собственных усилий можно по приносимым плодам: «Не всякий, говорящий Мне: “Господи! Господи!”, войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного» (Мф. 7:21).