Евангелие от Матфея, Глава 27, стих 43. Толкования стиха

Издевательства над распятым Иисусом

И стоял народ и смотрел. Первосвященники и другие члены синедриона не могли не обратить внимания на молчание народа. Не сострадание ли, не сожаление ли Распятого заставило его умолкнуть после таких неистовых криков и требований казни? «Кто знает, на что способен этот народ? Этот народ невежда в законе, проклят он (Ин. 7:49); надо вразумить его». Так, вероятно, рассуждали первосвященники со своими сообщниками и решили вывести народ из опасного молчания. И вот, по сказанию Евангелиста Марка, они, как бы разговаривая друг с другом, но, конечно, так громко, чтобы слышал народ, говорили: «Других спасал, а Себя Самого не может спасти (Мк. 15:31). Вот и вышло по-нашему: мы всегда говорили народу, что нарушитель закона о субботе, друг мытарей и грешников, не может быть Мессией, Царем Израилевым; мы предупреждали не увлекаться Его чудесами, которые Он творил силой веельзевула; но нам тогда многие не верили, и что же вышло? Именующий Себя Сыном Божиим распят среди злодеев! Некоторые думали, что мы из личных видов преследуем Его; но разве мы сами не ждем с нетерпением Мессию, истинного Царя Израилева? Разве мы не пойдем вслед за Ним? Но признать Мессию в Висящем на кресте мы не можем, ибо закон Моисея гласит: проклят всяк висящий на древе. Если Он действительно Царь Израилев, пусть сейчас же сойдет с креста, и мы первые уверуем в Него! Пусть сойдет!.. Но отчего же Он не сходит с Креста? ¹ Он, Который уповал на Бога и называл Его Отцом Своим? Если Сам не может сойти с Креста и если Он действительно был угоден Богу, то пусть же Бог избавит Его от такой позорной казни!.. Но и Бог не избавляет...»

Эти богохульные слова, по-видимому, подействовали на народ; по крайней мере, Евангелист Лука, повествующий о том, что народ стоял и смотрел, добавляет к этому, что насмехались же вместе с ними и начальники (Лк. 23:35). Это добавление можно объяснить так: сначала народ, пораженный кротостью Иисуса и Его молитвой за распинателей, стоял как бы в оцепенении, смотрел на ужасное зрелище и молчал; но потом, когда начальники вмешались в толпу и, клевеща на Иисуса, стали издеваться над Ним, то и из толпы послышались такие же дерзкие насмешки.

Проходящие же злословили Его, кивая головами своими и говоря: э! разрушающий храм, и в три дня созидающий! спаси Себя Самого; если Ты Сын Божий, сойди с креста. Не были ли это те лжесвидетели, которые так охотно явились в ночное заседание синедриона свидетельствовать против Иисуса? Самое издевательство их над обещанием разрушить храм и в три дня воздвигнуть его, заключая в себе повторение их судебного показания, дает основание полагать, что это были они. Конечно, их слова повторяли и другие.

Упова на Бога и пр. Это — слова из 21 псалма, где царь пророк за 1000 лет изобразил крестныя страдания Спасителя с удивительною точностию, как бы писал его у самого креста. По всей вероятности, Господь в своих беседах изъяснял этот псалом в отношении к Себе, как объяснял и другия пророчества; и Иудеи теперь воспользовались этим, чтобы насмеяться над Господом, как воспользовались словами о разрушении храма тела Его. Рече бо, яко Божий есмь Сын (ибо Он сказал: Я Божий Сын). И. Христос сказал это на суде синедриона (Мф. 26:63—64). Конечно все эти насмешки над Господом еще более увеличивали Его страдания. — Чем объяснить эти ужасныя, безчеловечныя поругания и насмешки над страждущим Господом? Павел епископ Кишиневский так пишет об этом: „В глумлениях над Богочеловеком злоба с особенною силою обнаружила свой сатанинский характер; здесь она явилась вполне достойною своего изобретателя — духа злобы, всегда с торжеством и радостию взирающаго на человеческия бедствия. Потому присутствие духа адскаго, сатанинскаго с особенною силою чувствуется в этих хулах и поношениях, и трепет и ужас невольно объемлют душу при размышлении о них, и приводит ее в содрогание. Ужасно было состояние врагов Иисусовых, имевших полную возможность соделаться сынами Божиими и добровольно сделавшихся чадами диавола, вполне послушными орудиями его. Какими путями дошли они до такого состояния? вопрошает святитель и объясняет, что в высшей степени зависть и злоба со стороны первосвященников и старейшин, из которых многие были заражены фарисейскою и саддукейскою ересью (Мф. 3:7, Мф. 26:3—4; Мф. 27: 20), противоположность совершеннаго учения и жизни Господа их учению, а особенно жизни, со стороны же народа неисполнение его надежды на открытие Господом земного царства, все это возбуждало врагов Господа, особенно при участии духа злобы“.

Не только прохожие, но и старшие священники с учителями Закона и старейшинами издеваются над Ним. Этот человек называл себя Мессией, Царем Израиля. Пусть теперь сойдет с креста у всех на глазах, и это было бы знаком от Бога, который бы всех убедил. Но Иисус уже сказал: «Не будет дано им знака» (Мф. 12:39; Мф. 16:4). Если бы Иисус спас себя, как Ему предлагали насмешники, Он не спас бы других.

Зрелище было возмутительное. Большинство народа по-видимому молча стояло и смотрело на кресты; но некоторые из проходивших мимо креста, быть может некоторые из лжесвидетелей и других злоумышленников предшествовавшей ночи, все еще издевались над Иисусом в оскорбительных возгласах и насмешках, в особенности предлагая Ему сойти со креста и спасти самого Себя, если уж Он так всемогущ, что мог раз­рушить храм и в три дня построить его. И сами первосвя­щенники, книжники и старейшины, менее смущенные, менее сострадательные, чем масса народа, не стыдились срамить своих седых волос и сана, и своими издевательствами отягчать и без того нестерпимые муки Божественного страдальца. Они пред самым крестом насмешливо переговаривались между собою: «других спасал, а Себя не может спасти. Христос, Царь Израилев, пусть сойдет теперь с креста, чтобы мы видели, и уверуем». Чернь и воины вторили этим издевательствам, и вокруг Страдальца как бы происходило дикое торжество кровожадности и бессердечия.

Все, что видел и слышал Божественный искупитель наш с высоты креста своего, увеличивало телесные страдания Его новыми тяжкими муками нравственными. На Голгофе, среди многолюдной толпы, присутствовали первосвященники с прочими членами синедриона: несмотря на приближение великого праздника, они хотели лично наблюсти за исполнением приговора, удовлетворить чувству мщения видом мучений умирающего Иисуса, наконец – отравить последние минуты Его злословием и насмешками. Народ стоял и безмолвно смотрел, но проходившие мимо останавливались и с видом крайнего пренебрежения кивали головами своими и говорили: уа, разоряяй церковь и треми деньми созидаяй! Спасися сам: аще Сын еси Божий, сниди с креста. Первосвященники с книжниками, старейшинами и фарисеями к насмешкам проходивших присоединили свои, еще более язвительные; Иудейские начальники говорили друг другу: иныя спасе, Себе ли не может спасти? – да спасет и Себе, аще Той есть Христос, Божий избранный, – аще Христос Царь Израилев есть, да снидет ныне со креста, да видим и веруем в Него; упова на Бога, да избавит ныне Его, аще хощет Ему, рече бо, яко Божий есмь Сын. В жалком ослеплении они насмехались не над распятым только, но произносили хулу на самого Бога отца, и при этом, сами не замечая, исполняли предсказание царственного пророка Давида, который задолго до события описал позор страждущего Мессии теми же словами, какие они произносили: вси видящии Мя поругашамися, глаголаша устнами, покиваша главою: упова на Господа, да избавит Его, да спасет Его, яко хощет Его (Пс. 21:8, 9). Несчастные в лице Христа распятого хулили своего истинного Мессию и, отвергаясь Его, делались богоотступниками. Примеру Иудейских начальников подражали и бывшие на страже римские воины. Эти грубые и простые люди, слыша вокруг одни только насмешки и не понимая смысла их, также подходили к Господу, подносили Ему уксус, как бы в знак сострадания к положению Его, и повторяли то, что слышали: аще Ты еси Царь Иудейск, спасися сам.

Так, на Голгофе отовсюду слышались просьбы распятому сойти с креста, спасти и избавить себя от позорной смерти, но все эти просьбы были злой насмешкой, ясно высказанной врагами Христовыми и с их слов повторенной прочими. Лукавый род книжников и фарисеев и прежде несколько раз искал знамения с неба для удостоверения в Божественном достоинстве Христа Спасителя, но каждый раз получал ответ, что знамение не дастся ему токмо знамение Ионы пророка (Мф. 12:39, 40; Мк. 8:11; Лк. 11:29, 30). Это новое искание знамения с креста не было ли последним усилием того же искусителя, который приступал к Господу в самом начале Его служения (Мф. 4:1–11; Лк. 4:13)? враг нашего спасения диавол видел, что Христос крестом разрушит владычество его (Ин. 14:30; 16:11), и домогался через своих погибельных сынов упразднить крест Христов (1 Кор. 1:17). Но все вызовы тщетного безумия остались неудовлетворенными. Творить знамение для тех, которые, видев множество чудес Господа, не веровали в него (Ин. 12:37) и отвергли волю Божию о себе (Лк. 7:30), было излишне и вполне бесполезно, потому что в них не было искреннего желания познать истину Христову. Вопреки суетным желаниям, Божественный искупитель знал, что он должен испить чашу страданий до дна (Мф. 20:22), – ту чашу, которую подавал Ему отец и он сам принял добровольно (Мф. 26:42; Ин. 10:17–18). Многократно он предсказывал о своих страданиях и крестной смерти (Мф. 16:21; 17:12, 22–23; 20:18–19; 26:2; Мк. 8:31; 9:12, 31; 10:33; Лк. 9:22, 44; 13:33; 17:25; 21:15–16; 24:7), указывал частнейшие обстоятельства предстоящей кончины своей, как то: предательство Иуды (Мф. 26:21–25; Мк. 14:18–21; Лк. 22:21; Ин. 6:70; 13:18, 21, 26), отречение Петра (Мф. 26:34; Мк. 14:30; Лк. 22:34; Ин. 13:38), бегство учеников (Мф. 26:31; Ин. 16:32), смерть на кресте (Ин. 3:14; 8:28; 12:32–33), погребение (Мф. 26:12; Мк. 14:8; Ин. 12:7), говорил, что он идет по реченному (Лк. 22:22), якоже есть писано о Нем (Мф. 26:24; Мк. 14:21), и ведый вся грядущая Нань (Ин. 18:4) еще накануне предвозвестил ученикам о скором отшествии своем (14:19; 16:5, 16, 28; 17:13). Мог ли сойти с креста сын Человеческий, который собственно и пришел на час сей (Ин. 12:27), чтобы дати душу Свою избавление за многих (Мф. 20:28; Мк. 10:45)? нет, он не сойдет с креста; все сказанное в Писании должно исполниться (Мф. 26:54; Лк. 24:26); Иерусалим, не уразумевший времене посещения своего (Лк. 19:44), должен дополнить и превзойти богоубийством меру древних убийц пророков (Мф. 23:32)! «никакие порицания не уклонили от избранного пути милосердие Господа, восстановляющее падших, потому что Богу приносилась тогда особенная жертва, и убиение Христа, истинного агнца, предсказанное за столько веков, переносило чад обетования в свободу веры; утверждался новый Завет и кровью Христовой вписывались наследники вечного царствия; великий архиерей входил во святая святых и беспорочный иерей чрез завесу своей плоти проникал для умилостивления Бога; совершался переход от закона к Евангелию, от синагоги к Церкви, от множества жертв к одной – Божественной» (свт. Лев великий).

Что чувствовала и думала чистейшая и святейшая душа Богочеловека, вознесенного на крест, среди жесточайших страданий, при виде глумления нечестивого соборища? Эти мысли и чувства задолго до Голгофского события царственный Псалмопевец Давид изобразил в пророчественных чертах от лица самого распятого страдальца. Сонм лукавых одержаша Мя, ископаша руце Мои и нозе Мои, исчетоша вся кости Моя, тии же смотриша и презреша Мя (Пс. 21:17–18). Уста грешнича и уста льстиваго на Мя отверзошася, – словесы ненавистными обыдоша Мя и брашася со Мною туне. Вместо еже любити Мя, оболгаху Мя, Аз же моляхся, и положиша на Мя злая за благая и ненависть за возлюбление Мое (108:2–5). Чуждь бых братии Моей (68:9). Одержаша Мя болезни смертныя, – предвариша Мя сети смертныя (17:5–6). Еже сотворити волю Твою, Боже Мой, восхотех и закон Твой посреде чрева Моего (39:9). Аз же молитвою Моею к Тебе, Боже: время благоволения, Боже, во множестве милости Твоея услыши Мя, во истине спасения Твоего (68:14). Искупитель человечества, священнодействуя себя на кресте в жертву за грехи всего мира, ни о чем ином не помышляет, как об исполнении Предвечного совета Божия. Он рек, по слову пророческому: се прииду, – в главизне книжне писано есть о Мне (Пс. 39:8), – и никакие ужасы, никакие язвы и страдания, никакая глубина уничижения, не могли удержать Его от совершения принятого на себя дела Божия (Ин. 4:34). На кресте, среди молвы и шума страстей человеческих, он являет послушание даже до смерти, смерти же крестныя (Флп. 2:8). Не вопли и стоны на устах страдальца, а умилительные слова молитвы всепрощения, в которой выразилась беспредельная любовь Его к самим распинателям, ко всему грешному человечеству. Он не только прощает врагов своих и распинателей в торжественную минуту смерти, не только покрывает забвением все, что они сделали Ему, но еще ходатайствует за них пред милосердием отца своего, просит о помиловании их, старается оправдать их. Он не замечает, что терпит от них, а только помнит и видит, что страждет за грехи их и всего человечества. Все, и прежде всех враги Христовы, должны были познать и уразуметь, что, по выражению святителя Игнатия Богоносца, «любовь распялась». «не человеки на Голгофе ругаются Божию величеству: Божий Промысл посмевается буйству человеческому, без нарушения свободы заставляя его служить высочайшей своей премудрости; не лукавые рабы прехитряют Господа: всеблагий отец не щадит сына, дабы не погубить рабов лукавых; не вражда земная уязвляет любовь небесную: небесная любовь скрывается во вражду земную, дабы смертию любви убить вражду и распространить свет и жизнь любви сквозь тьму и сень смертную. Таким образом то, чего не хотели, не могли, не знали, перед целым светом совершилось теми самыми, которые не хотели, не могли, не знали» (свт. Филарет Московский). Среди глубочайшего уничижения, среди величайших страданий, среди глумления и посмеяний неистовой толпы слепотствующих людей обнаруживаются, незримо для неверия и ощутимо для веры, величайшая слава креста и торжество любви Божией. Враги желают отравить насмешками последние минуты распятого Господа, – он просит, чтобы смерть Его была благотворна и для них, прикрыв их грех неведением; они в безумии страсти готовы принять на себя и чад своих невинную кровь Его, – он ходатайствует, чтобы кровь Его не вменилась им; они спешат довершить меру своего преступления, – он старается уменьшить тяжесть его. Отче! – молился распятый отцу небесному, – отпусти им, не ведят бо, что творят. – Аще бо быша разумели, – говорит святой апостол, – не быша Господа славы распяли (1 Кор. 2:8); если бы веровали проповеди Евангелия, не отвергли сь бы от Святаго и Праведнаго и не убили бы Начальника жизни (Деян. 3:14–15). Но это было неведение произвольное и преступное, проистекавшее от крайнего ослепления ума и ожесточения сердца (Мф. 13:13–15). Господь молит о прощении греха неведения. Т. К. В грехе неведения повинны не только распинатели Христа Спасителя, но и все Иудеи, отвергшие своего Мессию и принимавшие большее или меньшее участие в смерти Его, а также и все неверующие Евангельскому слову, то и молитва всепрощения распространяется, по замечанию преподобного Иоанна Дамаскина, «на всех без изъятия – еллинов, Иудеев, чужеземцев, варваров». Из нее не исключаются и те, которые, будучи просвещены христианством, вкусив дара небесного и сделавшись причастниками Духа святого, второе и притом вполне сознательно распинают Сына Божия себе (Евр. 6:4–6), попирают Его, не почитают за святыню кровь завета и оскорбляют Духа благодати (Евр. 10:29). По выражению того же святого отца, Господь наш «изрек: отпусти, однажды, но слова Его на самом деле исполняются всегда»; он взывал сие не об одних врагах, но «о всяком народе, взывает всегда, и желающий приемлет отпущение». Так, небесный Учитель, давший заповедь о любви к врагам (Мф. 5:44), в последние минуты жизни исполнил ее на деле самым совершенным образом.