Евангелие от Матфея, Глава 26, стих 74. Толкования стиха

Приближался утренний рассвет, и с ним обычное «Пение петухов» (Мк. 13:35). Оканчивался суд над Господом у первосвященника Каиафы. Тогда один из рабов, родственник Малха, которому Петр отсек ухо, сказал Петру: «Не я ли видел Тебя с Ним в саду?» (Ин. 18:26), а другой добавил: «И сей с Ним был, ибо галилеянин есть» (Лк. 22:59), и вслед за тем многие начали говорить: «Точно ты из них; ибо ты галилеянин, и наречие твое сходно» (Мк. 14:70), «И речь твоя обличает тебя». На Петра напал страх, и он начал «Божиться и клясться, что не знает Человека Сего. Тогда петух запел во второй раз», как свидетельствует св. Марк, несомненно со слов самого Петра (Мк. 14:71-72).

82.Наконец, согласно Матфею, на слова, что он был с Иисусом Назореем, Петр сказал: Не знаю Человека (Мф. 26:72). Оба евангелиста, которых мы сравниваем, утверждают, что в третий раз он отрекся с клятвой, что не знает Сего Человека (Мф. 26:72; Мк. 14:71). Он отрицал , что человек Тот, Кого он знал как Бога. При клятвах дают ответы продуманные. Хотя Петр отрекся, клятвы он не нарушил, так как Сам Господь не винит его в этом. И если принесенная клятва оказалась очень двусмысленной у Петра, то насколько она опаснее для остальных!

Марк (Мк. 14:68, 72) сказал, что когда Петр отрекся в первый раз, тогда запел петух; а когда он отрекся в третий раз, тогда второй раз запел петух. Отметил это, чтобы показать, что первое пение петуха не напомнило ему об этом. А Лука (Лк. 22:61) пишет, что после пения петуха Господь, обернувшись, взглянул на Петра, чтобы этим взором напомнить ему. Страх настолько овладел им, что он едва не умер; и не только первого, но и второго пения петуха он все-таки не замечал и нуждался для этого во взоре Спасителя. Обрати внимание на слабость, как он в короткое время трижды отрекся и произнес одно за другим три отречения, не нарочито допрашиваемый, но случайно мимоходом спрошенный.

В другом Евангелии мы читаем, что после отречения Петра и пения петуха, Спаситель посмотрел на Петра и взглядом Своим вызвал его к горьким слезам. Да и не могло быть того, чтобы человек, созерцавший свет мира, оставался во тьме отречения. - И выйдя вон, плакал горько. Сидя у входа в дом КаиафыУ пер. по старой транскрипции: Каифы. - Ред., он не мог принести покаяния; вышел он из совета нечестивых, чтобы нечистоту робкого отречения омыть горькими слезами.

И он опять отрекся с клятвою, что не знает Сего Человека. Я знаю людей, которые, благочестиво относясь к апостолу Петру, это место объясняли так, что Петр не отрекался от Бога, а от человека, то есть сказанное им означало: «Я не знаю сего человека, ибо я знаю Бога». Но мудрый читатель понимает, насколько легкомысленно такое объяснение, потому что защищающие таким образом Петра обвиняют во лжи Господа. Если Петр не отрекался от Него, то Господь лгал, когда говорил: истинно говорю тебе, что в эту ночь, прежде нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня. Заметь, что Он говорит: отречешься от Меня, - но не от человека. Точно и ты из них, ибо и речь твоя обличает тебя. Нет, Петр не говорил на другом языке, не принадлежал к другому народу: все они были иудеями - и спрашивавшие, и вопрошаемый. Но поскольку каждая провинция и каждый регион имели собственные особенности и говоры, то говорящий выдавал себя особым звучанием речи. К примеру, ефремляне в Книге Судей не могли произносить слово synthema Суд. 12:6 ¹. Тогда он начал клясться и божиться, что не знает Сего Человека. И вдруг запел петух. В другом Евангелии мы читаем, что после отречения Петра и крика петуха Спаситель взглянул на него и этот взгляд заставил его горько плакать. Не могло быть того, чтобы Петр, на которого взирал Свет мира, оставался во тьме отречения.

Не тотчас почувствовал он и свое падение. Лука говорит, что Иисус воззрел на него (Лк. 22:61), т. е. он не только отрекся, но и тогда, как пел петух, не вспомнил сам по себе, а надобно было, чтоб напомнил ему опять Учитель: взор служил ему вместо голоса. Так он был поражен страхом! Марк же повествует, что петух запел, когда Петр отрекся в первый раз; потом вторично запел, когда тот отрекся в третий раз (Мк. 14:68—72), — то есть, точнее, пересказывает о слабости ученика и об его оцепенении от ужаса; а Марк узнал об этом от учителя своего, так как был спутником Петра. Поэтому тем более надлежит удивляться ему, что он не только не скрыл падения учителя своего, но напротив. Потому-то яснее прочих и рассказал об этом, что был учеником.

Странное и неожиданное дело! Когда Петр видел, как только задерживали Учителя, он до такой степени воспламенился, что схватил меч и отрезал ухо; а когда надлежало большее обнаружить негодование, более воспламениться, слыша такие поругания, - тогда он отрекается! Кого, в самом деле, не привело бы в ярость то, что происходило тогда? И, однако, ученик, побежденный страхом, не только не показывает никакого негодования, но и отрекается, не сносит угрозы бедной, бессильной служанки. И не однажды, но и в другой, и третий раз отрекается, и в короткое время, и не перед судьями, так как он был во дворе, и служанка спрашивала его тогда, когда он выходил за ворота. Не тотчас почувствовал он и свое падение. Лука говорит, что Иисус воззрел на него Лк. 22:61, то есть он не только отрекся, но и тогда, как пел петух, не вспомнил сам по себе, а надобно было, чтобы напомнил ему опять Учитель - взор служил ему вместо голоса. Так он был поражен страхом! Марк же повествует, что петух запел, когда Петр отрекся в первый раз; потом вторично запел, когда тот отрекся в третий раз Мк. 14:68-72, то есть точнее пересказывает о слабости ученика и о его оцепенении от ужаса; а Марк узнал об этом от учителя своего, так как был спутником Петра. Поэтому тем более надлежит удивляться ему, что он не только не скрыл падения учителя своего, но напротив. Потому-то яснее прочих и рассказал об этом, что был учеником. Но как же могут быть справедливы слова Матфея, когда он повествует, что Иисус сказал: истинно говорю тебе, что в эту ночь, прежде нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня Мф. 26:34, - тогда как Марк, сказав о троекратном отвержении, упоминает, что тогда петух запел во второй раз Мк. 14:72? Справедливы вполне, и здесь нет никакого противоречия. Так как петух в каждый прием обыкновенно кричит по три и четыре раза, то Марк и говорит об этом, желая показать, что и крик петуха не удержал Петра от падения и не привел ему на память обещания его. Таким образом, и то, и другое справедливо. Прежде нежели петух успел кончить первый прием, Петр отрекся трижды. И когда Христос привел ему на память грех, он не осмелился плакать явно, чтобы по слезам не быть обвиненным, но, выйдя вон, плакал горько.

ήρξατο aor. ind. med. (dep.), см. ст. 22. καταθεματίζενν praes. act. inf. проклинать; желать, чтобы человек был проклят, если солжет (TDNT). όμνύενν praes. act. inf. клясться. Inf. относится к гл. άρχω. έφώνησεν aor. ind. act., см. ст. 34.

Слова, которые произносил Петр, не были грубыми, он просто клялся, чем мог, что не знает Иисуса (ср.: 5:33—37), навлекая на себя проклятия, если он лжет. Никто не может одобрить таких клятв с религиозной точки зрения.

"Робкий Симон не знал, что делать, забыл себя и Учителя, умер от страха, по выражению святого Златоуста, и всеми видами клятв начал утверждать, что он не только никогда не думал быть учеником Иисуса, но и вовсе не знает этого Человека. Тогда он начал клясться и божиться, что не знает сего Человека. Но еще малодушный ученик не успел окончить своих клятв, как проповедник покаяния — петух — возгласил в слух его второй раз: И вдруг запел петух. В это же время Господь, бывший среди стражи во дворе, обратился в то сторону, где находился Симон Петр и где, по причине спора произошел шум, и посмотрел на него пристально"... (архиепископ Иннокентий). Этого взгляда было довольно для Петра. И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом: прежде нежели пропоет петух трижды отречешься от Меня... и вышел вон, плакал горько. Святой Климент, ученик апостола Петра, повествует, что Петр всю жизнь, при полуночном пении петуха, становился на колени и, обливаясь слезами, каялся в своем отречении и просил прощения, хотя оно было дано ему Самим Господом вскоре по воскресении. Глаза святого Петра, по преданию, от частого и горького плача всегда казались красными. "Страшное и неслыханное дело (святой Иоанн Златоуст), тогда как только-то задерживали Учителя, Петр так воспламенился, что схватил меч и отрезал ухо; а когда надлежало больше обнаружить негодования, более воспламениться, слыша такие порицания, тогда он отрекается... Он не сносит угрозы бедной бессильной служанки. И не раз, но и в другой и третий раз отрекается, и все это в короткое время, и не перед судьями, и не тотчас чувствует свое падение. И когда пел петух, не вспомнил сам по себе, и надобно было, чтобы напомнил ему опять Учитель: так он был поражен страхом! И когда Христос привел ему на память грех, не осмелился он плакать явно, чтобы по слезам не быть обвиненным: "и вышед вон, плакал горько." Святитель Димитрий Ростовский, размышляя об отречении Петра, говорит: "не столько биения и заушения злодеев были тяжелы для Господа, сколько Петровы слова: "не знаю сего Человека." Петр святый! Неужели ты забыл своего Благодетеля, смотря на Которого всегда утешался, лицо Которого видел на Фаворе светлейшим солнца, Которого недавно сам же и Богом исповедал? Ведь это — Тот Самый, Который тещу твою исцелил; это Тот Самый, припадая к ногам Которого ты говорил: "выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный" (Лк. 5:8). Это Тот Бог и Человек, у Которого ты просил, чтобы тебе по водам ходить, Который тебя утопающего спас. Пока Владыка смотрел на тебя, ты говорил "не поколеблюсь во век" (Пс. 29:7), а как только Он отвратил Свои очи, ты уже отрекаешься от Него... Видно правду говорил премудрый сын Сирахов: "есть друг в нужное для него время... бывает другом участник в трапезе, и не останется с тобой в день скорби твоей" (Сир. 6:7-10). Пока Петр был за трапезой Господней, показывал свою любовь, а теперь вот, настало время скорби для Христа Спасителя, и он отрекается от Него: "и не останется с тобой в день скорби твоей"... Но — воззрел Господь на Петра, и помянул Петр глагол Господень, "и вышед вон, плакал горько." Плачь же горько и ты вместе с Петром, грешный человек, который ежедневно своими грехами отвергаешься Господа, когда не по-человечески, но по скотски живешь; плачь горько и с болезнями твоего кающегося сердца сравнивай болезни Господа твоего: "есть ли болезнь, как моя болезнь" (Плач. 1:12)? "Это нечаянное и глубокое падение Петра, горько им оплаканное (святитель Филарет Московский) попущено Провидением Божиим не для его только испытания, но и в наставление всем нам, христианам. Он преткнулся, чтобы мы научились осторожно ступать по пути спасения. "Кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть" (1 Кор. 10:12). Если мы думаем, что решились бы пожертвовать жизнью за Христа, когда бы то было нужно: то, чтобы этим приятным уверением, подобно Петру, не обмануть самих себя, мы должны тщательно смотреть за собой, как поступаем в тех случаях, когда, для неизменного исповедания Христа, нужно пожертвовать чем-либо гораздо менее важным, чем жизнь…" (святитель Филарет Московский).

«Начал клясться и божиться» и пр.: «странное и неслыханное дело! Тогда, как только что задержали Учителя, столько воспламенился, что схватил меч и отрезал ухо; а когда надлежало больше обнаружить негодования, более воспламениться, слыша такие порицания, тогда он отрекается... и не однажды. Но и в другой и третий раз отрекается, и в короткое время и не пред судиями... Так он был поражен страхом!» (Злат.).     

ТОГДА ОН НАЧАЛ КЛЯСТЬСЯ И БОЖИТЬСЯ, ЧТО НЕ ЗНАЕТ СЕГО ЧЕЛОВЕКА. Но малодушный ученик еще не успел окончить своих клятв, как проповедник покаяния – петух – пропел во второй раз: И ВДРУГ ЗАПЕЛ ПЕТУХ. В это же время Господь, бывший среди стражи во дворе, обратился в ту сторону, где находился Симон Петр и где, по причине спора, произошел шум, и посмотрел на него пристально»... (Иннокентий, архиеп. Херсонский). Этого взгляда было довольно для Петра.

Я думаю, что под первой служанкой первосвященника, которая заставляет отрекаться учеников Христа, следует понимать синагогу иудеев по плоти, которые часто побуждали верующих отрекаться. Вторая же служанка - это община язычников, которые и сами, преследуя христиан, понуждали их отрекаться. А третьи, стоявшие на дворе, - это служители различных ересей, которые побуждают отрекаться от истины Христовой.
*** Рассматривая более тщательно, что никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым 1 Кор. 12:3 (как учит нас Павел), и еще не было на людях Духа Святого, потому что Иисус еще не был прославлен Ин. 7:39 (как говорит Иоанн), ясно, что даже Петру невозможно было исповедать Иисуса. Поэтому он не упрекается за то, что не исповедал Иисуса, ибо исповедующим Спаситель говорит: Не вы будете говорить, но Дух Отца вашего будет говорить в вас Мф. 10:20. Мы же, поскольку в нас может говорить тот сильный Дух нашего Отца и поскольку в нашей власти уделять в самих себе место Святому Духу, а не дьяволу, если отречемся, то не будем иметь никакого оправдания. А может быть, всякий, кто находится на дворе Каиафы первосвященника, не может исповедовать Господа Иисуса, пока не выйдет с его двора, не окажется вне всякого учения, противного Иисусу, не оставит иудейские предания и не будет жить по воле книжников и по заповедям и учению человеческому Кол. 2:22. Ибо посмотри, что Петр, сидя вне, отделенный от Иисуса и находящийся на дворе первосвященника, перед всеми отрекся от Иисуса, и во второй раз подобным образом был не вне ворот снаружи, но желая выйти, он еще не вышел за ворота, когда отрекся. Но и в третий раз, когда стоявшие там сказали Петру: точно и ты из них, и когда он начал клясться и божиться, что не знает Сего Человека, он еще не был снаружи. И все его отречения произошли ночью и в темноте, прежде чем наступил день и признак дня, то есть пение петуха, который пробуждает желающих от сна. И скажу, например, если бы Петр отрекся после пения петуха, так что можно было сказать: Ночь прошла, а день приблизился. Как днем, будем вести себя благочинно Рим. 13:12-13, - Петр не был бы достоин никакого оправдания. Быть может, и все люди, когда отрекаются от Христа, чтобы грех их отречения получил исцеление, как кажется, отрекаются прежде пения петуха, когда еще не взошло для них солнце правды Мал. 4:2 и к ним не приблизился Его восход. Если же после восхода такого солнца мы, получив познание истины, произвольно грешим, то не остается нам более жертвы за грехи, но некое страшное ожидание суда и ярость огня, готового пожрать противников Евр. 10:26.

(Мк. 14:71; Лк. 22:60; Ин. 18:27). Матфей, Лука и Иоанн говорят, что в это время петух пропел, подразумевается, в первый раз. Марк ясно указывает, что петух пропел во второй раз. Было много попыток объяснить это разноречие. Но оно не представляется особенно важным. Конечно, евангелисты не намерены были производить точного счета, сколько раз в это время пели петухи. Для них важна была больше самая личность Петра и обстоятельства его искушения, равно как и непредвиденно оригинальное, неожиданное и чисто историческое, а не вымышленное оправдание того, что было предсказано Христом. Сначала Петр просто отрекся; потом отрекся с клятвою. Для читателя русского Евангелия совсем незаметно усиление и, так сказать, нарощение клятвы. Это может быть понятно только читающему греческий текст. Вместо «клясться и божиться» в подлиннике теперь «проклинать» (kataqematizein, но не katanaqematizein) и «клясться» (omnuein). У Марка — anaqematizein — проклинать и omnusai (клясться). Лука сильно сглаживает выражения первых двух синоптиков, а Иоанн (Ин. 18:27) опять выражается кратко: «Петр опять отрекся, и тотчас запел петух».

Петух означает слово Христово, не позволяющее, чтобы мы расслабели и спали, но говорящее: "бодрствуйте" и "востани спяй". Этим-то словом, как бы некиим алектором, пробужденный Петр, вышедши вон из двора архиерейского, то есть из состояния ослепленного ума, заплакал, выйдя из нечувствия. Пока он был во дворе ослепленного ума, не плакал, потому что не чувствовал, но как скоро вышел из него, пришел в чувство.

Петр пришел в крайнее смущение; мысль, что его тот час схватят и поведут на истязание, привела его в ужас. Сперва он притворился, будто не понимает, о чем говорят ему (Лк. 22:60.); потом «начал бо­житься и клясться, что не знает человека» (Мф. 26:71.). Не успел Петр окончить клятв своих, как пе­тух запел вторую проповедь свою. В тоже время Господь, выведенный на двор, обратился туда, где стоял Петр, и посмотрел на него. Этот взор любви Иисусовой вызвал Петра из обаятельнаго мрака греха.