Евангелие от Матфея, Глава 26, стих 42. Толкования стиха

В это время Господь уже не хотел тревожить сна Апостолов. Он знал, сколько сердечных тревог и скорбей предстояло им.

+++Иоанн Бухарев свящ. Толкование на Евангелие от Матфея. М., 1899. Зач. 108. С. 268+

В мучительной молитве Христос даже на миг предполагал возможность отмены страшного искупительного дела и взывал к Отцу: «Авва Отче! все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня»; но затем Он тотчас же все предоставил воле Пославшего: «но не чего Я хочу, а чего Ты». Никогда еще с такою ясностью не выступало в Нем единение Его Божественной и человеческой природы, как имен­но в этот момент. Если на первый взгляд человеческая при­рода здесь как бы берет перевес над Божественною, то нужно иметь в виду, что этот момент был моментом величайшего самоуничижения Христа, когда именно «Он смирил Себя и сделался послушен даже до смерти» (Флп. 2:8), всецело предавая Себя Отцу как представителя греховного человечества. Но самая спо­собность сделать это, тесное общение с Отцом в отношении воли и совета и совершеннейшее торжество самоотвержения над человеческою немощностью – служат явными доказательствами Его Божества.

Удалившись от учеников, Господь опять молился Отцу небесному, и хотя предмет молитвы был тот же, но в словах молитвы уже слышится, что человеческая воля, отвращавшаяся от страданий и смерти, разрешается в совершенное послушание воле Божественной: Отче Мой, аще не может сия чаша мимоити от Мене, аще не пию ея, буди воля Твоя!

В первый раз Спаситель говорил в молитве: аще возможно, да мимо идет чаша сия. Во второй и третий раз молился: аще не может сия чаша мимоити от Мене, аще не пию ея, да будет воля Твоя. Разность молитвы — очевидная. В первый раз было более желания уклонить от Себя чашу, более желания щадить Себя, остаться с Своею волею, и менее покоя душевнаго; во второй и третий раз более покорности воде небесной, более твердости и мира душевнаго. Ап. Павел свидетельствует, что Христос Иисус, принесши с сильным воплем и со слезами молитву, избавлен был от страха (Евр. 5:7.). По благовестию св. Луки (Лк. 22:43.), явися Ему Ангел с небесе, укрепляя Его. Итак плодом Гефсиманской молитвы было укрепление человечества Иисусова в Его подвиге и избавление от изнеможения, иначе поставление человечества Его в состояние окончить искупительный подвиг на Голгофе.

Грешники! думаем ли мы часто, думаем ли когда-нибудь, за что страдает в Гефсиманском саду Сын Божии? О! как несмысленны, как безчувственны мы, любя грехи, столько терзавшие Сына Божия! Каких мук, каких казней стоим мы, пренебрегая муками Спасителя нашего, томившагося за наши беззакония? Помилуй, помилуй нас, безконечное Милосердие! Твоими страданиями умоляем Тебя, даруй нам страх против грехов, столько ужасавших тебя; исполни нас негодованием и ненавистью против нечестии вероломнаго сердца нашего. Просвети мрачный взор наш, да видим гнусность грехов наших пред святостию Божиею, и да трепетом пред грозною участию, которую готовят нам беззакония на суде Правды неумолимой.

О, Сыне Божий! Если и Ты, облеченный рубищем грехов моих, повергаешься на землю, как бы недостойный беседовать лицем к лицу с Отцом Твоим: как же грешная душа моя, покрытая сквернами греха, дерзает быть безчувственною пред святостию безпредельною? Она и тогда, как приносит исповедь в грехах пред отцом духовным, стоит холодною, как камень, неподвижною, как бездыханный труп! О! велика виновность нашего безстрашия пред Богом святым и правосудным. Мы не понимаем, мы не чувствуем, что значить для пас грех, мы пьем нечестие как воду; ныне, как и вчера, беззаботно увлекаемся суетами мира грешнаго. — От того-то так бездушны мы в молитве, так беззаботны о себе, когда, по видимому, и заботливо просим себе милости Божией.

Господи! посли животворный дух Твой на безчувственныя души наши, да оживут оне для скорбных воздыханий о грехе и бедности нашей, для пламенных и искренних ожиданий Твоей всесильной благодати. Аминь.