Бог бесконечно милостив, Он не только любит нас и дает Свою любовь как великий образ Божественной Троицы, больше того, Он принимает на Себя и все наши грехи, и результат грехопадения, чтобы залечить наши раны и исцелить падшее человечество. Неслучайно, когда Христос Спаситель говорит о победе любви и верности Богу и о том, что человек достоин именно Царства Небесного, Он сравнивает это с брачной вечерей, со свадьбой, с браком.
Апостол Павел выводит отсюда целое богословие, семейное, хотя он никогда не имел семьи и не был женат, но понял суть и смысл. В наше уже время, в двадцатом веке, профессор Сергей Троицкий, я его как‑то цитировал, в своей замечательной книге «Православная философия брака» писал о том, что брак сотворен в раю до грехопадения. В этом и заключена сила Божественной Троической любви, которая отразилась как образ и подобие в безгрешном тогда еще человеке. Семья и брак в нашей жизни сейчас, по милости Божией и по Его Промыслу, есть тот самый первобытный союз, никак сам по себе не переставший быть тем, чем он был. Единственное, что оказалось необходимым сделать в силу обстоятельств, нашего падения, этого эгоистического гена, – вложить в человека стремление к гармонии путем сочетания друг с другом. Но когда люди извратили это стремление, получился Содом и Гоморра. И недаром словом «содом» называется такого рода грех.
И теперь нам приходится иметь дело с двумя определенными направлениями. Одно положительное, которое влечет каждого из нас в родную семью, к родителям, братьям и сестрам, и мы благодарим отца и мать за то, что они дали нам жизнь. Ничего греховного нет в церковном браке, если он не распадается. Хотя бывает, что люди живут, но все время грызутся друг с другом, и в такой атмосфере становится дурно. И наоборот, есть изумительная радость и влюбленность в хорошем понимании слова, и любовь к своему ребенку, который зарождается уже в тот момент, когда происходит зачатие. Это как раз любовь троичная.
Но, имея свободу воли, мы можем все извратить и сделать эту любовь не любовью, но пародией, и сейчас, к сожалению, надо сказать, что большинство современных браков как раз таковы.
И все же мы можем почувствовать, причем с удивительной силой, любовь Божию и любовь человеческую такими, какими они были до грехопадения, в нашей Божественной литургии. Не случайно я упомянул слова Спасителя, несколько притч, в которых Царство Небесное уподобляется брачной вечере. С помощью этих притч Господь определенно и промыслительно готовил своих учеников к Тайной вечере. Потому что на Тайной вечере стало возможным брачное единство Сына Божия, Премудрости Божией, Логоса, Слова, сотворившего вместе с Отцом в Духе Святом весь мир. И это единство перешло к ученикам, людям, которые восприняли его так, как до грехопадения. И эта Тайная вечеря продолжается до нынешнего дня всюду, во всех странах мира, где только есть Православная Церковь.
Я говорю в данном случае о православной Литургии, потому что такое восприятие становится возможным только в нашей Божественной литургии восточного обряда. И оно открывает нам всю суть и смысл нашего спасения.
Вспомним саму Тайную вечерю. Это был пасхальный, праздничный ужин, пасхальный в ветхозаветном смысле, потому что это событие было до Воскресения Христова, после выхода евреев из Египта. Но для нас оно связывается с окончательной победой, которая приоткрывалась еще в Ветхом Завете и в пророчествах, явно сообщавших о ней, и в самом поведении целого народа, его падениях и неизменном возвращении назад. Эта была подготовка к Тайной вечере как к чему‑то брачному, священному, святому, полному согласия.
Теперь, в наше время, Божественная литургия объединяет и всю Божественную Троицу, и всех ангелов Божиих, о чем определенно говорится, когда мы поем: «Свят, Свят, Свят» – это ангельская песнь. А еще, всех святых, которые уже достигли Царства Небесного, и святых в другом смысле, то есть членов Святой Церкви на земле. В результате у нас появляется возможность почувствовать себя на Божественной литургии в том состоянии, которое описано в молитве, звучащей перед преложением Святых Даров – «Достойно и праведно…». Почувствовать себя в ином мире, как там сказано: «Ты нас снова восставил после падения и даровал нам участие в будущем Царстве и уже сейчас на небо возвел еси».
Эта удивительная молитва имеет – мы знаем, почти все русские и православные богословы обращали внимание на это – все три грамматических лица: настоящее, прошедшее и будущее. Потому что она говорит о бытии вечном, Которое не уничтожается здесь на земле и дает возможность пережить, почувствовать это. Если человеку удается соприкоснуться с иным миром – «Ты нас на небо возвел еси», – он будет потом беречь свой брак, семью как святыню, потому что поймет, что это одно и то же. И что если зловредный ген возник в нас после всеобщего грехопадения, то на Божественной литургии мы его влияния не ощущаем, и за тем она нам и дана. Чтобы почувствовать рай еще здесь, в нашем грешном теле, в земных условиях и во всем, что противоречит образу Божественной Троицы.
Как говорил Василий Великий, первородный грех рассек человеческое естество на тысячи частей. И по нашей, так сказать, схеме, по нашему образу и подобию маленькие частицы вселенной, клетки ее «тела», «организма», – тоже разбились, раздробились. Но мы можем постараться их собрать в самих себе, в своей семье.
Василий Великий описывает кападокийский монастырь, который здесь на земле являлся удивительным изображением того, что является сущностью Божественной любви на небе. А его брат, Григорий Нисский, который, как известно, был женат, имел семью, говорил о Царстве Небесном, описывая фактически христианский православный брак. Он повествует о невесте, которая оказалась зачерненной из‑за греха, вошедшего и в нее, и во все бытие человеческое, но тем не менее ставшей снова святой и светлой, потому что пришел Великий Пастырь, Который дал возможность создать чистую семью.
Таким может быть для нас результат участия в Божественной литургии. Конечно, если мы просто стоим, моргаем и ничего не слышим, не чувствуем, то это все равно что мы никуда не ходили. Но если мы действительно переживаем, мы не можем не вернуться назад, туда, откуда мы выпали, и не можем не превратить свой дом, свою семью, несмотря на все искушения и трудности, в Царство Божие на земле. Возьмем для примера родителей преподобного Сергия Радонежского, Иулианию Лазаревскую, замечательную жену и мать Осоргину, возьмем Петра и Февронию Муромских, которые и в кончине своей оказались на брачном ложе.
И силы на это нам может дать только Литургия, ничто другое, потому что она является осуществлением Евангелия и того Царства Небесного, о котором Христос сказал в самом начале Своей проповеди: Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное. Тайная вечеря уже была Царством Небесным на земле с участием самого Христа Спасителя. Тайная вечеря не отлучается от страданий Христа Спасителя и Его воскресения. Это новая тема – символика Литургии. И это тема отдельной лекции, потому что все имеет в ней свой символ – в действиях, словах, во всем – и это повторение Нового Завета как такового, всей истории Христа, всей Его жизни. И окончательной победы, которая завершается Причастием и фактическим соединением с Богом в Его Божественной любви.
Так встречаются божественная и человеческая любовь. Христос Спаситель сам употреблял этот образ: цыплята, которых покрывает своими крыльями наседка‑мать, как делает это Церковь‑мать. «Я хотел вас собрать, как наседка собирает птенцов своих, но вы не захотели» (Мф. 23:37; Лк. 13:34.), – сказал Спаситель. Однако на каждой Литургии и Господь, и мы, пришедшие в храм, хотим этого. Потому что какой же еще может быть наша цель? Только такой!
Источник
Епископ Василий (Родзянко). Живет во мне Христос. О смысле жизни и православной веры. Часть 2. Озарение Христовым Воскресением. Литургия: соединение Божественной и человеческой любви
