Толкование на группу стихов: Мф: 21: 24-24
Господь выслушал, но не ответил прямо. Он дал им понять, что если бы они действительно, нелицемерно, хотели знать о Его власти, то давно бы уже знали и не спрашивали Его Самого. Иисус сказал им в ответ: спрошу и Я вас об одном; если о том скажете Мне, если вы дадите Мне прямой ответ, то и Я вам скажу, какою властью это делаю.
Книжники молчали, показывая согласие. У них самих было в обычае отвечать на вопрос вопросом же, и это служило даже к чести того, что отвечал таким образом. И Господь продолжал: как вы думаете: Крещение Иоанново, а равно и все служение его, откуда было, с небес, от Бога, или от человеков, человеческое изобретение? Богом ли послан Иоанн на свое служение, или он простой человек и сам себя выдавал за посланника Божия, т.е. обольщал народ?
Отклонить этот вопрос не было возможности; напротив, нельзя было найти вопроса столь близкого к делу. Если бы Синедрион признал Иоанна за истинного пророка Божия, то незачем было бы ему и исследовать об Иисусе: Мессия ли он и какой властью Он действует. Иоанн давно провозгласил, в присутствии, может быть, тех же членов Синедриона, которые были посылаемы и к нему, на Иордан, как теперь посланы к Иисусу, что Иисус есть Агнец Божий, вземлющий грехи мира, что Он есть грядущий свыше, Сущий над всеми, Сын Божий, у Которого Иоанн не достоин быть последним слугой.
Таким образом, в вопросе Господа книжникам относительно крещения Иоаннова неприметно, но всецело уже заключался уже и ответ на их вопрос: кто Сам он и какой властью действует? Господь как бы так говорит им: рассудите сами, кто Я? Вы знаете, что говорил обо Мне Иоанн, и Я, действительно, — Тот, за кого Меня признавал Иоанн: итак, если вы верите Иоанну, как пророку Божию, то сами должны знать, кто Я; а если не верите, то, конечно, и Мне не поверите. Книжники хорошо поняли смысл слов Господних; они сразу почувствовали, что сами попали в то безвыходное положение в какое хотели поставить Иисуса Христа: воплощенная Божия Премудрость (Блаженный Феофилакт) "уловила своих мудрецов в коварстве их." Если бы они говорили с Господом наедине, то их язык, привыкший ко всякой лжи и лукавству, не затруднился бы ответить, что Иоанна они не признают пророком Божиим, что поэтому и его крещение они считают человеческим измышлением, а не Божиим учреждением. Но теперь, когда вопрос предложен им в присутствии множества народа, который так уважал Иоанна при жизни, и еще более стал чтить после его мученической кончины, они не посмели высказать свое мнение об Иоанне. Может быть, прошло несколько минут, пока они молча обдумывали свой ответ.
Они же рассуждали между собою: если скажем — с небес, то он скажет нам — почему же вы не поверили ему? Почему не хотели принять его свидетельство обо Мне? А если сказать: от человеков, боимся народа, ибо все почитают Иоанна за истинного Божия Пророка. Тогда народ может побить нас камнями.
"Видишь ли развращенное сердце? Говорит — святой Иоанн Златоуст. Богом всюду пренебрегают, а для людей все делают. Ибо и Иоанна боялись для людей, уважая святого мужа не для него самого, а для народа"; — чтобы народ не перестал их самих чтить, как им хотелось, "они не хотели веровать и в Иисуса Христа, и вот где источник всех зол для них."
