Евангелие от Матфея, Глава 20, стих 18. Толкования стиха

Господь наедине поведал им о том, что в Иерусалиме должно совершиться все, написанное о Нем пророками, что Он подвергнется поруганиям, будет осужден на смерть.

Вот, мы восходим в Иерусалим. Вот - способ выражения, когда в свидетельство призывается необходимость сокрыть в сердце своем то, о чем уже известно заранее. Словно бы Он говорил: «Вот, теперь уже в третий раз Я возвещаю вам тайну Моего Страдания». Будучи неоднократно повторенным, все это глубже поселялось в их мыслях.
*** Вся слава Божья и спасение всего человечества поместились в смерти Христа. Нет ничего другого, что так относится к спасению людей, как смерть Христа; и ничего нет другого, за что мы должны благодарить Бога больше, чем за смерть Христа.

Настоящее повествование евангелисты начинают словами: „и восходя в Иерусалим» (Мф.), „когда были они на пути, восходя в Иерусалим» (Мк.). Эти выражения евангелистов можно понимать так, что теперь И. Христос с Своими последователями перешел Иордан и вступил на дорогу в Иерусалим, идущую чрез Иерихон (ср. Мф. 19:15. Мк. 10:17. § 94). И вот, когда таким образом для учеников Господа ясно было, что Учитель их намерен итти в Иерусалим на праздник Пасхи, сердца их исполнились страхом и тревожным предчувствием: „Иисус шел впереди их, а они ужасались и, следуя за Ним, были в страхе" (Мк.), Также чувствовали они себя и в тот раз, когда Господь приглашал их итти в Иудею для воскрешения Лазаря (Ин. 11:7—8. 16). Но Господь теперь уже не успокаивает их, как в тот раз (Ин. 11:9—10), а, отозвав двенадцать, дает им ясное и определенное предсказание того, что ожидает Его в Иерусалиме, И при таком-то ясном предведении и предсказании апостолам ожидавших Его в Иерусалиме мучений и смерти Иисус идет впереди их; этим Он и вселял мужество в Своих последователях и показывал им, что когда час Его настал, Он добровольно идет на смерть.

Ев. Лука замечает, что ученики «ничего не поняли" из предсказания Господа о Своей смерти и воскресении: „слова сии для них были сокровенныя и они не разумели сказаннаго».

Но почему же не сказано об этом многим? Сказано, но не так ясно: тако будет, – говорит, – и Сын Человеческий в сердцы земли три дни и три нощы (Мф. 12:40), и в других местах об этом говорит также неясно, как увидим еще впереди. А если не понимали, то зачем вообще Он говорил даже им? Для того, чтобы потом знали, что Он Сам заранее ведал, что пострадает, и что добровольно пришел на страсть. Даже и ученикам вначале не говорил об этом определенно, но сначала – темно, а потом уже яснее.

То же самое Он часто говорил ученикам, но так как в промежутках была речь о многих других предметах, то из памяти их могло ускользнуть то, что они слышали; поэтому собираясь войти в Иерусалим и повести с Собою туда апостолов, Он готовит их к искушению, чтобы они не соблазнились, когда наступит позорное мучение и крестная смерть.

Сын Человеческий, т. е. Он, Христос (Мф. 8:20.). Предан будет. Господь предвидел и предзнал, что один из 12-ти учеников предаст Его. Архиереем и книжником. Книжники и первосвященники, вместе с народными старейшинами, составляли у Евреев важнейшее судилище, так называемый синедрион (Мф. 2:4.). Осудят Его на смерть. Когда Римляне поработили Иудеев, то предоставили Иудеям право только осуждать преступников на смерть, но право предавать смерти оставили за самими собою, как все это и исполнилось над И. Христом (чит. Мф. 26:66. Мф. 27:2 ст.). Предадят Его языком (язычникам), т. е. римским властям для утверждения и исполнения смертнаго приговора над Ним, именно римскому правителю в Иудеи в это время, Пилату и его войску, на поругание, и биение, и пропятие (здесь Господь в первый раз упоминает о Своем распятии на кресте), и в третий день воскреснет. Так и совершилось все это (чит. Мф. 27:26—30 ст. и Мф. 28 гл.). Евангелист Лука, повествуя о предсказании Господа Своим ученикам о страданиях и смерти при другом случае, прибавляет: По они ничего из этого (предсказания) не поняли; слова сии были для них сокровенны (Лк. 18:34). Так было и в это время, как видно из дальнейшаго повествования. Апостолы никак не могли понять: как это Господь Бог, сотворивший все, мог подвергнуться мучениям и смерти?

Не желая, чтобы страдание это совершилось, ученики легко могли забывать о нем. Поэтому Христос непрестанно напоминает им, чтобы частым напоминанием приучить их ум помышлять об этом и смягчить их скорбь. Не без причины Он рассуждает с ними об этом и наедине. Не нужно было распространять об этом молвы в народе и говорить открыто, потому что отсюда не произошло бы никакой пользы. Если ученики, слыша о страданиях, возмутились, то гораздо более возмутился бы простой народ. Но что же, — скажешь ты, — разве это не было открываемо народу? Было открываемо и народу, но не так ясно. Разорите, говорил Он народу, церковь сию, и треми денми воздвигну ю (Ин. 2:19); или еще: род сей знамения ищет, и знамение не дастся ему, токмо знамение Ионы пророка (Мф. 12:39); и еще следующими словами: еще мало время с вами есмь, и взыщете Мене, и не обрящете (Ин. 7:33-34). А к ученикам говорил не так, но открыл им и эту истину, равно как и другие, гораздо яснее. Для чего же Господь и говорил, если народ не понимал силы слов Его? Для того, чтобы он узнал впоследствии, что Иисус Христос предвидел Свое страдание, и добровольно шел на него, а не так, как бы не знал этого, или против воли. Ученикам же предсказывал не только с этой целью, но, как я сказал выше, и для того, чтоб они, укрепленные ожиданием, тем удобнее перенесли Его страдание, и чтобы нечаянное приближение последнего не привело их в крайнее смущение. Вот почему Он сначала говорил им только о смерти Своей; а когда они начали помышлять об этом и приготовлять себя к ней, тогда раскрывает им и все прочие обстоятельства, как-то: что Его предадут язычникам, наругаются над Ним и будут бить, — для того, чтобы они, видя исполнение печальных предсказаний, ожидали в силу этого и воскресения. Если Христос не скрыл обстоятельств печальных и по-видимому унизительных для Его чести, то естественно нужно было верить Ему и касательно благоприятных предсказаний. Но смотри и на то, как Он мудро избирает и самое время для такой беседы. Не с самого начала Он объявил им о страданиях, чтобы не смутить их, но и не в самое время события, чтобы и этим не привести в смятение. Но когда они уже довольно видели опытов Его всемогущества, когда Он дал им великие обетования о жизни вечной, — тогда, и притом не однажды или два раза, но часто среди чудодействий и наставлений говорит им и о страданиях. Один евангелист говорит, что он приводил в свидетельство и пророков; а другой утверждает, что ученики не разумели сказанного: и бе глагол сей сокровен от них (Лк. 18:34), и что они в ужасе следовали за Ним. Итак, скажут, от предсказаний не произошло никакой пользы: если ученики не разумели слышанного, то не могли и ожидать; а если не ожидали, то и не укреплялись надеждою. А я с своей стороны представлю и другое, гораздо труднейшее сомнение, именно — что если они не разумели, то почему же скорбели? Другой евангелист говорит ведь, что они скорбели. Итак, если они не разумели, то как же скорбели? Как Петр говорил: милосерд Ты, не имать быти Тебе сие (Мф. 16:22)? Что ж на это должно сказать? То, что хотя они и не знали ясно тайны домостроительства, не имели ясного знания ни о Его воскресении, ни о тех действиях, которые Он намерен был совершить после того, — это было скрыто от них, — но что Он умрет, это они знали, и потому скорбели. Что иные других воскрешают, это они видели; а чтобы кто-нибудь сам себя воскресил, и так бы воскрес, чтобы никогда после того не умирать, — такого чуда никогда не видали. Этого-то именно они и не понимали, хотя Он и часто говорил о том. Равно и о самой смерти, какая она будет и как случится, ясно не знали, а потому и боялись, когда шли за Ним. И не это только приводило их в страх, но, как мне кажется, Господь навел на них ужас и Своею беседою о страдании. Впрочем все это не имело над ними такого действия, чтобы сделать их мужественными, хотя они и часто слышали о воскресении Его. Кроме Его смерти их устрашало особенно то, что над Ним будут ругаться, Его будут бить, и делать тому подобное. Представляя себе чудеса Его, исцеления бесноватых, воскрешение мертвых и все другие чудеса Его, а потом слыша такие предсказания, они изумлялись, и недоумевали: ужели сотворивший все это должен подвергнуться таким мучениям? Потому-то они и недоумевали, и то верили, то не верили словам Его, и не могли понять их.

В нашем земном мире тайна жизни неразрывно связана с тайной смерти. Смерть и жизнь – это двуединая тайна в человеческом существе. Только в Богочеловеке Христе окончательно решается и тайна жизни, и тайна смерти. Решается воскресением Христовым. Сын Человеческий – Воплощение всего возвышенного, праведного, истинного, Божественного, вечного, богочеловеческого; одним словом – Богочеловек: совершенный Бог и совершенный человек; в Нем воплощена и совершенная человековость, и совершенная человечность. Как таковой, Богочеловек Господь Христос и побеждает смерть воскресением Своим и дарует роду человеческому жизнь вечную. И такое чудное существо осуждаютъ на смерть, кто?– Сознательные богоборцы, богоубийцы: первосвященники и книжники, Кого они осуждают на смерть? Божественную Истину, Божественную Правду, Божественную Любовь: одним словом– Богочеловека. То же самое делают все христоборцы и христоубийцы всех времен. Это те, которые Христа и все относящеееся к Нему предаютъ язычникамъ: на поруганiе.

παραδοθήσεται fut. ind. pass, от παραδίδωμι передавать, вручать. Термин, относящийся к следствию и суду: "отдать под стражу" (BAGD). κατακρινούσιν fut. ind. act. от κατακρίνω осудить. Предл. указывает на действие, неблагоприятное для его объекта (МН, 316). Гл. указывает, что смерти Иисуса будет предшествовать следствие для установления юридической ответственности (Hill), θανάτω dat. sing, от θάνατος смерть. Dat. с гл., "приговорить к смерти" (BD, 101).

Иисус в третий раз предсказывает Свою смерть и излагает содержание шести актов этой Божественной драмы: арест по приказу Синедриона, передача в руки язычников, то есть римлян, приговор, глумление, смерть, воскресение. Матфей постоянно подчеркивает виновность религиозных лидеров народа: именно они выносят смертный приговор.

Иисус отзывает двенадцать учеников и говорит им: Вот мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет...

Евангелие ясно указывает, что речь идет о словах для немногих, специально отозванных в сторону. Не всем ученикам, но одним апостолам доверяет Иисус на идущей вверх дороге тайну ожидающего Его Крестного пути.

Конечно, ныне от каждого христианина ждет Он соучастия в том решающем событии, которое свершилось в Иерусалиме. Но Он остается господином времени и призвания каждого человека. Он сам избирает час, в который призывает ученика Своего разделить привилегию апостолов и войти с Ним в Иерусалим уже со скорбным знанием о конце пути.

Много ли христиан приклонили ухо к этому призыву? Многие ли до конца осознали то, что произошло в Иерусалиме, все еще происходит в Иерусалиме незримом, вечном, и то, что это и есть самое важное в мире?

Господи, я услышал Твой призыв. Ты отозвал меня на дороге. Ты захотел, чтобы я отошел от других людей (но лишь для того, чтобы теснее сблизиться с ними), чтобы я сопровождал Тебя до конца пути, который Ты открыл мне, и будешь все больше открывать весь его смысл, всю его полноту.

Господи, пусть начиная с сегодняшнего дня восхождение в Иерусалим и все, что я увижу и услышу от Тебя в течение великой и последней недели, станет, по милости Твоей, главенствующим в моей жизни, нормой всего, что в ней есть, тем кругом, узким и одновременно необъятным, что включает в себя все остальное, где центр — Ты.

Вот, я отворачиваюсь от всего, чему следовал, что искал. Отбрасываю все, что не может войти в непомерную тайну Пасхи Твоей, тайну, распахнутую Тобою для меня. Вот, я иду с Тобою в Иерусалим. Да молчит всякая плоть.

Еврейское общество и управляющие им учереждения были проникнуты глубоким чувством правды и закона. До каких размеров развилось в позднейшей истории еврейского народа это чувство, показывает основное правило: «Не делай неправды на суде». В более древней части «отеческих преданий» мы читаем: «Если судья произносит решение несогласно с истиною, то он удаляет величие Божие от Израиля. Но если он судит согласно с истиною, хотя бы только в течение одного часа, то он как бы укрепляет весь мир, ибо в суде именно и выражается присутствие Бога в Израиле». Обширная еврейская литература, которую мы называем Талмудом, есть не что иное, как Corpus Juris — энциклопедия всего закона, о которой лучше всего можно судить по сравнению с другими кодексами законов, в частности с римским кодексом и комментариями на него. Талмуд содержит много и других предметов, но это — его основа. И, что для нас особенно важно, эта основа составляет древнейшую часть Талмуда. Весь Талмуд состоит из сорока томов in folio — из массы рассуждений, примеров и комментариев. Средоточная часть его, содержащаяся в 12 томах, называется мишною. А содержание почти всей мишны составляет закон¹. Мишна передавалась издревле как второй или устный закон — δευτερωσις, т.е. подробный, основанный на предании комментарий Моисеева закона, и, заявляя ему полное подчинение, на практике вытесняла его как кодекс². Между тем как другие части талмудического комментария не существовали целые столетия по введении христианства, мишна, или центральная его часть, по общему предположению, собрана раввином Иудой около 200 года по Р.Х. Но она была собрана в качестве устного закона, употребление и авторитет которого начали возрастать с самого возвращения народа из Вавилона, в качестве «краткого извлечения из законодательной производительности», продолжавшейся около восьмисот лет. Поэтому позднейшие еврейские писатели, не колеблясь, ссылаются на нее как на свод, заключающий в себе уголовные законы, несомненно, существовавшие во время первосвященствования Анны и Каиафы. Конечно, этого нельзя доказать относительно всех частей книги, которые записывались в течение двух столетий. Но мы имеем доказательства, что развитие мишны в этом частном направлении происходило очень рано и быстро. Самый ранний период его совпадает со временем «мужей великой синагоги», простиравшимся от возвращения из плена приблизительно до 220 г. пред Р.Х. Их деятельность выражена в руководящем афоризме: «Будь осторожен и медлен в суде, приготовляй как можно более учеников и сделай из них ограду вокруг закона»³. А за этим веком, внушавшим осторожность в судебной деятельности, следовал так называемый «век синедриона», который в течение следующих четырех¬сот лет разработал принцип осторожности до мельчайших подробностей. Ничто в мишне не выражено так ясно, как противоположность, признававшаяся в то древнее время между судопроизводством гражданским и уголовным — между судом об имуществе и судом о жизни. Даже в отношении к первому судопроизводству их правила поражают современный юридический ум своею склонностью к педантической осторожности. Что же касается до преступлений уголовных, а особенно наказывавшихся смертию, то несомненно, что еще задолго до времени Иисуса высокая важность, которую имела в глазах закона жизнь еврейского гражданина, повела к чрезвычайным предосторожностям. Так называемые четыре великие правила еврейской уголовной юриспруденции: «точность в обвинении, гласность в разбирательстве, полная свобода для подсудимого и обеспечение против всех опасностей или ошибок свидетелей» уже в мишне распадаются на подробные и точные правила, почти явно клонящиеся во всех пунктах в пользу обвиняемого и всего более имевшие силы при разборе дела, угрожавшего смертною казнью. Действительно, предосторожности доходят здесь до того, что нынешние евреи склонны представлять смертную казнь противною самому духу еврейской юриспруденции. В «устном законе» мы читаем изречение Елеазара, сына Азарии: «Синедрион, раз в семь лет осуждающий человека на смерть, есть бойня».⁴ Еще более изумительным (если мы вспомним страх евреев пред всем человекообразным в речах о божественном Существе) покажется следующее страшное изречение раввина Мейра: «Что думает Бог (если можно человекообразно говорить о Боге), когда злодей терпит должную муку за свое преступление? Он говорит: «Моя голова и мои члены страждут». А если Он так говорит о страданиях виновного, то что должен Он сказать, когда осуждается невинный?»⁵. И, таким образом, чтобы спасти неповинную кровь, оградить и защитить священное право на жизнь, еврейское законодательство изобиловало правилами предосторожности, которые, как бастионы, защищали обвиняемого, так что ложное обвинение делалось почти невозможным. Вопроса о том, велось ли еврейское следствие над Иисусом Христом по правилам собственно еврейского закона, кажется, не исчерпал ни один писатель, хотя многие затрагивали его. Самое знаменитое исследование о нем принадлежит ученому, испанскому еврею, Сальвадору, который в своем известном сочинении «История учреждений Моисеевых»⁶ дал две превосходных главы об уголовных законах позднейших евреев и об отправлении правосудия у них, к которым потом присоединил рассуждение о том, что суд над Иисусом был совершен законно. Он принимал факты, как они представлены в Евангелиях, а свои выводы основывал на законе, как он изложен в мишне; на основании этих источников он признавал возможным доказать, что, хотя приговор вышел несчастный, если Иисус был действительно Мессия, однако ход процесса и полученный результат были одинаково неизбежны, если только судилище держалось своего собственного закона. Сальвадору отвечал в блестящем трактате знаменитый французский адвокат Дюпен-старший и американский ученый Гринлиф (Graenleaf). Оба противника Сальвадора настаивали главным образом на том, что судопроизводство над Иисусом Христом было несправедливо не столько по форме, сколько по существу. Мы намерены разобрать этот вопрос снова, обратившись непосредственно к источникам. *1 Цитаты в этой статье делаются по Суренгузиеву изданию мишны (Амстердам, 1672), и в особенности — из главы или трактата «De Synednis», латинский перевод издателя только в некоторых случаях был сверяем с оригиналом. *2 Мишна (De Synedrns, X, 3) излагает общее правило: «gravitus peccatur circa verba scribarum, quam verba legis» (грех против слов толкователей тяжелее греха против слов закона). Или, в перифразе новейшего переводчика–энтузиаста: «кто учит против Пятикнижия, не осуждается на смерть, потому что все люди знают Библию, но кто учит против учителей, тот осуждается». Раббинович. Legislation criminelle du Talmud. Paris. *3 Мишна, Capita Patrum, 1, 1. То же преимущество отдавалось закону и в главном изречении их великого представителя, Симона Праведного: «на трех вещах стоит мир — на законе, богопочитании и милости». Cap. Patrum, I, 2. *4 Мишна, трактат Makhoth. *5 Мишна, De Synedriis, VI, 5. *6 Salvador, Histoire des Institutions de Moise. 1822. Здесь цитируется 3–е издание, в 2–х томах (Michel Lèvy Frères, Paris). Суд над Иисусом Христом с юридической точки зрения

Неизвестно, сколько времени продолжалось это невольное пребывание в Ефраиме (Ин. 11:54), но вот приближался праздник Пасхи, тот праздник, когда вместе с узаконенными агнцами должен был закласться и Агнец, вземлющий грехи мира. Караваны поклонников по обычаю потянулись отовсюду в Иерусалим; отправился и Иисус Христос с своими учениками. Он был погружен в великую думу о предстоявшем величайшем подвиге, и ученики, следуя за Ним, не смели прерывать Его размышлений. Наконец Он остано­вился и подозвал их к себе, и тогда еще раз, именно в третий раз, с более полными, более ясными, более поразительными и ужасными подробностями, чем когда-либо прежде, говорил им, что Он будет предан первосвященникам и книжникам; и осудят Его на смерть и предадут язычникам; язычники поругаются над Ним и будут бить Его и – теперь в первый раз Он ясно открыл им о самом ужасном событии, что Он будет р а с п я т, но на третий день воскреснет. Но их умы все еще переполнены были земными мессианскими надеждами, они так были предзаняты мыслью о предстоявшем наступлении царства Божия во всем его величии, что предсказание это как бы совершенно пронеслось мимо их ушей; они не поняли его, да и не хотели понимать совсем. И это с поразительностью доказано было новым событием, опечалившим Христа.

Правда, Господь говорил и народу об этом, но не столь ясно, а прикровенно. Так Он говорил: "разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его" (Ин. 2:19); "знамение не дастся, кроме знамения Ионы пророка" (Мф. 12:39); "будете искать Меня и не найдёте" (Ин. 7:34). Но ученикам говорил с полной ясностью. "для чего же Господь и говорил, если народ не понимал силы слов Его? — вопрошает св. Златоуст и отвечает, — для того, чтобы народ узнал впоследствии, что Иисус Христос предвидел Своё страдание и добровольно шёл на него. Ученикам же предсказывал, ещё и для того, чтобы нечаянное приближение страданий не могло сильно смутить их. Вот почему Он первоначально говорил им только о смерти Своей, а когда они начали думать и приготовлять себя к ней, тогда раскрывает им и то, что Его предадут язычникам, надругаются над Ним и будут бить. Смотри и на то, как Он мудро избирает самое время для беседы. Не с самого начала открыл им это, но когда они довольно уже видели опытов Его всемогущества, когда Он дал им великие обетования о жизни вечной, тогда только, и притом не однажды, но часто среди чудодействий и наставлений говорил им об этом." И сказал им: будьте готовы к наступающей великой скорби: вот, мы восходим в Иерусалим, и свершится всё написанное о Мне пророками, и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам, которые вместе со старейшинами иудейскими и осудят Его на смерть.

Первосвященникам и книжникам (ср. прим. к 2, 4.17, 22), которые вместе со старейшинами составляли Синедрион, верховное судилище иудейское по важнейшим вопросам церковного и народного управления. — И осудят Его на смерть: иудеи не имели права предавать кого-либо смертной казни; это право обладатели их, римляне, оставили за собою; но они могли поставить смертный приговор и требовать исполнения его от римского прокуратора; это и случилось с Иисусом Христом (ср. 26, 66. 27, 2).

ВОТ, МЫ ВОСХОДИМ В ИЕРУСАЛИМ, и совершится все написанное о Мне пророками, И СЫН ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ПРЕДАН БУДЕТ ПЕРВОСВЯЩЕННИКАМ И КНИЖНИКАМ, которые вместе со старейшинами иудейскими И ОСУДЯТ ЕГО НА СМЕРТЬ; но так как они сами не имеют права привести свой приговор в исполнение, то потребуют этого от римского прокуратора,

Господь Иисус Христос и ученики Его продолжали путь, направляясь к Иерусалиму. Для Спасителя это был путь крестный к искупительному жертвоприношению на Голгофе. Богочеловек зрел пред собою конец этого пути – там, в Иерусалиме, со всеми страшными подробностями, и, упредив всех, шел один, желая показать, по толкованию блаженного Феофилакта, «что он поспешает к страданию и не убегает от смерти ради нашего спасения». В некотором расстоянии следовали за ним ученики, не смевшие прервать уединенных размышлений Его. Самые разнообразные и даже противоречивые мысли и чувства наполняли души их: тогда как одни, разделяя ходившие в народе представления о земном царстве Мессии и поняв в буквальном смысле обещание Иисуса Христа посадить их на двенадцати престолах (Мф. 19:27–30), надеялись на скорое открытие этого царства и представляли себе будущее в чертах самых восхитительных, – другие, и притом большая часть, ужасались и были в страхе. Они знали, что злобные фарисеи уже неоднократно искали убить Учителя (Ин. 5:16, 18; 10:31, 39), так что еще недавно путешествие Иисуса Христа в Иудею казалось для апостола Фомы путешествием на верную смерть (11:16), а посему, при виде своей беззащитной бедности и ожесточенной ненависти врагов, с беспокойством и тревогою думали о тех опасностях, какие угрожают в Иерусалиме не только Божественному Учителю, но также и ближайшим последователям Его. Двукратное предсказание Спасителя о своих страданиях, смерти и воскресении (Мф. 16:21; 17:22, 23) могло бы послужить для учеников на этот раз немалым успокоением, показав непреложность Божия определения, но оно было ими или забыто, или же не понято. Как всеведущий, читая в умах и сердцах, Господь подозвал к себе двенадцать апостолов и в третий раз, еще яснее и полнее, открыл им грядущие события, по изъяснению блаженного Феофилакта, «для укрепления духа их, чтобы они, предварительно услышав об этом, мужественно перенесли, когда это сбудется, и не были поражены внезапностью, а вместе с тем они должны были знать, что он страждет по воле своей». По изложению святого евангелиста Матфея, в этом предсказании является новая подробность, которой не было в прежних пророчествах, – смерть на кресте. Се, – говорил Господь, – восходим во Иерусалим, – и скончаются вся писанная пророки о Сыне Человечесте: Сын Человеческий предан будет архиереом и книжником, и осудят Его на смерть, и предадят Его языком на поругание – и уязвят Его и оплюют Его, и, осудив на пропятие, – убиют Его, и в третий день воскреснет. Но эти слова, не в первый раз касающиеся слуха учеников, и теперь остались для них прикровенными, как замечает святой евангелист Лука: тии ничесоже от сих разумеша, и бе глагол сей сокровен от них, и не разумеваху глаголемых. такая непонятливость ближайших последователей Господа объясняется тем, что лишь по сошествии на них святого Духа они достигли полноты духовного ведения, а до этого Божественного озарения, по выражению святителя Иоанна Златоуста, они «то верили, то не верили словам Его и не могли понять их», «до креста многого не знали» и, не вполне отрешившись от мыслей и желаний земных, иногда думали не о том, яже Божия, но человеческая (Мф. 16:23). Впоследствии, видя точное исполнение пророчества Господа о страданиях и смерти Его, они могли утверждаться также и в надежде славного воскресения Его из мертвых, которое послужило для них неопровержимым доказательством Божества Его (1 Кор. 15:14).

Сыны Зеведеевы думали, что если Господь пойдет в Иерусалим, то станет земным царем, так как часто слышали Его слова: восходим в Иерусалим. Посему они допустили человеческий помысл и заставили мать подойти, сами стыдясь явно подступить к Нему, хотя незаметно и они подошли, как сообщает Марк; он говорит: «подходят к Нему Иаков и Иоанн», значит, и они незаметно и тайком подошли.