Евангелие от Матфея, Глава 18, стих 28. Толкования стиха

Стих 27
Стих 29

Толкование на группу стихов: Мф: 18: 28-28

Прощеный, найдя своего клеврета, который должен был ему ничтожную, по сравнению с первой, сумму в 100 динариев (динарий около 20 коп.), стал душить его (по римским законам, заимодавец мог истязать должника своего, доколе он не возвратит свой долг), требуя возвращения этого ничтожного долга.

Толкование на группу стихов: Мф: 18: 28-28

Ответ свободы

Логично было бы ожидать, что человек, которому прощено так много, деятельно поделится своей радостью с другими, – но он поступает иначе. Выйдя на волю, он сажает в тюрьму человека, задолжавшего ему гораздо меньшую сумму (его долг, сто динариев, эквивалентен четырем месячным зарплатам). Безусловно, у первого должника было на это законное право, но после того, как его простили, он не имел на это права морального. Невозможно принимать прощение и одновременно мстительно отказывать в нем другим. Такой человек недостоин прощения!

Прощение – своего рода лакмусовая бумажка, показатель, что мы сами пережили действие Божественной благодати.

По словам преподобного Силуана Афонского, «если ты прощаешь, это значит, что тебе Господь простил; а если не прощаешь брату, то, значит, и твой грех остается с тобою».

Бывает, человек регулярно приходит на исповедь, кается в своих грехах, в раздражительности, причинении обид, но, выйдя из храма, в семье и на рабочем месте продолжает вести себя по‑прежнему. Начиная на исповеди со своих грехов, незаметно для себя переходит на грехи ближних в попытке самооправдания. Но это не покаяние, мы закрываем двери нашего сердца для Божественного прощения.

Раб в притче действует по жестоким законам окружающего мира: если не можешь заплатить, нужно вести переговоры, иначе попадешь в тюрьму. Он просит о сделке на любых условиях, играя по правилам своего мира. Но царь открывает ему дверь в другой мир, незнакомый, свободный, где долг не выплачивается, а прощается, мир Божественной любви. Вкусив этого неведомого мира, человек бывает настолько поражен и пленен его законами, что старается следовать им и в отношении своих ближних, отпуская их на свободу. Прощение долга делает свободным раба, делает свободным и нас. Это не только свобода от, но и свобода для – для любви, благодарности, обретения иного качества жизни. Прощая, мы становимся свободными и передаем другим полученную нами благодать прощения. Только тогда она приносит обильный плод. Поэтому основное в христианстве – радость: Всегда радуйтесь! (1 Фес. 5:16).

Святой Феофан Затворник так описывает радость прощения: «Сам ты в своих руках. Переломи себя и от немирных чувств к брату перейди к искренне мирным – и все тут. Прощеный день, какой это великий небесный день Божий! Когда бы все мы как должно пользовались им, то нынешний день из христианских обществ делал бы райские общества и земля сливалась бы с Небом».

У каждого есть выбор, в каком из этих двух миров – долга или свободы – жить. В притче первый раб возвращается в жестокий мир долга, встреча с Божественной любовью не изменила его. Христос ставит перед нами очень важный вопрос: какой образ жизни выбираем мы – свободу или рабство?

Ведь полученное прощение можно и потерять: «Будучи виновны перед Господом в бесчисленных прегрешениях, мы, однако, по Его неизреченному человеколюбию получаем от Него прощение. Если же сами будем жестоки и бесчеловечны к нашим ближним и братьям, имеющим одну с нами природу, и не простим согрешений их против нас… то навлечем на себя гнев Господа, и за то, в чем прежде уже получили прощение, опять должны будем заплатить муками» (святитель Иоанн Златоуст).

Мы постоянно выступаем как должники по отношению к другим, а окружающие – по отношению к нам. В рассказе Михаила Веллера «Долги» герой достигает финансового благополучия, решает уплатить все старые долги вплоть до пятака за проезд и тумаков одноклассникам, которым когда‑то не дал сдачи. Расквитавшись со всеми, он исчезает – становится для людей невидим.

Наши долги – это не только деньги, но чрезвычайно запутанный клубок обид, колкостей, осуждения, недоверия, неблагодарности. Если этот клубок не разматывать, рано или поздно мы окажемся в тупике разрушенных отношений. Поэтому в Православной Церкви в преддверии Великого поста есть особый день – Прощеное воскресенье, когда нам надо оглянуться на прошедший год и понять, в чьем прощении мы нуждаемся и кто ожидает прощения от нас. Во время чина прощения священники, совершая земной поклон, испрашивают прощения друг у друга и у прихожан, говоря: «Благословите, отцы и братья, и простите мне, грешному, все, чем согрешил делом, словом, помышлением и всеми моими чувствами». В ответ все делают земной поклон со словами: «Бог да простит тебя и помилует. Прости и помолись о нас, грешных». Затем принято просить прощения другу друга, отвечая: «Бог простит», стараясь прощать не формально, на словах, а по‑настоящему, от сердца. Чин прощения зародился в среде египетского монашества: перед наступлением Великого поста, чтобы усилить подвиг молитвы и подготовиться к празднику Пасхи, монахи поодиночке уходили в пустыню на сорок дней, и некоторые уже не возвращались, а умирали вдали от монастыря. Потому пустынники просили друг у друга прощения за вольные или невольные обиды и сами прощали от души, как перед смертью; каждый понимал, что эта встреча в преддверии Великого поста может оказаться последней. С течением времени эту традицию переняла вся Церковь и сохраняет до сих пор. Однако чтобы попросить прощения, нет необходимости ждать наступления Великого поста, апостол Павел учит нас прощать ежедневно: …солнце да не зайдет во гневе вашем (Еф. 4:26).

«Прощай, получивший прощение; милуй, помилованный, человеколюбием приобретай человеколюбие, пока есть для этого время… Если ты, человек, не прощаешь всякого согрешившего против тебя, то не утруждай себя постом и молитвой… Бог не примет тебя», – говорит преподобный Ефрем Сирин.


Источник

Владимир Хулап прот. Евангельские притчи. Вчера, сегодня, завтра. Глава: Самая страшная тюрьма в мире. Притча о немилосердном должнике


Толкование на группу стихов: Мф: 18: 28-28

Раб же тот, выйдя, нашел одного из товарищей своих, который должен был ему сто динариев 1], и, схватив его, душил, говоря: отдай мне, что должен. Что может быть преступнее этого? Еще в ушах его раздавались слова благодеяния — и он забыл уже о человеколюбии господина! Видишь, какое благо помнить свои грехи! Ведь и этот должник, если бы постоянно помнил их, не был бы так жесток и бесчеловечен. Никто не может сделать душу так любомудрой, смиренной и кроткой, как постоянное памятование о грехах. Памятуя о них, мы не только изгладим их, но и будем ко всем людям снисходительнее.

(свт. Иоанн Златоуст)

Примечания

    *1 Около 430 г серебра - 20 рублей (1907).


Источник

Гладков Б.И. Толкование Евангелия. Глава 22. - Воспроизведение с издания 1907 года. М.: Столица, 1991. (с дополнениями из издания 1913 г.) - С. 396

Толкование на группу стихов: Мф: 18: 28-28

Видел ты человеколюбие владыки, посмотри и на бесчеловечие раба. Выйдя, он тотчас же, когда не прошло даже несколько времени, показал свою жестокость.

Толкование на группу стихов: Мф: 18: 28-28

Что может быть преступнее этого? Еще в ушах его раздавались слова благодеяния — и он забыл уже о человеколюбии господина! Видишь, какое благо помнить (свои) грехи? Ведь и этот (должник), если бы постоянно помнил их, не был бы так жесток и бесчеловечен. Поэтому всегда говорю, и не перестану повторять, что весьма полезно и нужно нам постоянно помнить все наши поступки. Ничто не может сделать душу так любомудрою и смиренною, и кроткою, как постоянное памятование о грехах. Поэтому и Павел помнил грехи, сделанные им не только после купели, но и до крещения, хотя они и были уже изглажены совершенно. Если же он помнил грехи, сделанные до крещения, тем более нам должно помнить сделанные нами после крещения. Памятуя об них, мы не только изгладим их, но и будем ко всем людям снисходительнее, а Богу послужим с большим усердием, из памятования о грехах познавая несказанное Его человеколюбие. Этого не сделал (должник) этот; но, забыв великость долга, забыл и благодеяние. А забыв благодеяние, он стал злым к товарищу и злобою к нему погубил все, что получил от Божия человеколюбия. «Схватив его, душил, говоря: отдай мне, что должен». Не сказал: отдай мне сто динариев, потому что стыдился малости долга, но: «отдай мне, что должен». *** Посмотри теперь на безумие этого раба. После такого снисхождения и неизреченного благодеяния, оказанного ему, надлежало бы и ему самому сделаться весьма сострадательным к собратьям, а он поступает совсем напротив. «Выйдя», говорится, этот самый (раб), которому прощено десять тысяч талантов… Слушайте, прошу вас, со вниманием: то, что случилось с этим рабом, может проникнуть до глубины души нашей и заставить нас исторгнуть этот тяжкий недуг из нашего сердца. Итак, «выйдя, нашел одного из товарищей своих, который должен был ему сто динариев». Смотри, какое различие. Здесь товарищ, должный сотню динариев; там господин, требующий долга, состоявшего из десяти тысяч талантов. И, однако же (господин), когда увидел, что раб просит и умоляет, простил ему; а этот (раб), «схватив его (своего товарища), душил, говоря: отдай мне, что должен».

Источник

Беседы (гомилии) на Бытие, 27

Толкование на группу стихов: Мф: 18: 28-28

Ст. 23-35 И как всемудрый и всеправедный Спаситель Он и определяет судьбу каждому человеку в его временно-вечном существовании. Богочеловеческое благовестие и действительность – кающемуся прощается даже и величайший долг перед Богом: бесчисленные и бесконечные грехи, а некающегося, упорно остающегося при своих грехах, судит Сам Бог, и осуждает его на вечные муки. Немилосердый слуга, упорный в грехолюбивой суровости и диком немилосердии, безумствует, хотя и пережил огромную божественную милость: Государь = Бог простил ему несравнимо большие грехи. Милость Божия его не смягчила и не привела к братолюбию, не преобразила его душу; а непреображенная, она остается в своих грехах, в своей смерти, в своем аду. Отношение Господа = государя к немилостивому слуге полностью евангельское: Он изливает всю милость свою на слугу, чтобы он ее разлил по всему своему существу: Государь, умилосердившись над рабом тем, отпустил его и долг простил ему (стих 27). Да, милосердие и есть евангельский образ общения нашего с теми, кто согрешил перед нами. Да, сжалиться над грешником как над больным. Ибо сострадание – это лекарство, которое лечит нашего ближнего от его упорства во грехе. А немилосердый слуга? – отдай мне, что должен (стих 28). Т.е. почему ты согрешил передо мной? Не прощаю тебе. – И посадил его в темницу, пока не отдаст долга (стих 30). А государь = Бог? – Он проявляет милосердие к людям, чтобы их побудить к милости и научить милосердию: злой раб, весь долг тот я простил тебе, потому что ты упросил меня (ибо ты каялся). Не надлежало ли и тебе помиловать товарища твоего, как и я помиловал тебя? (стих 32–33). Что тогда? – государь его отдал его истязателям, пока не отдаст ему всего долга (стих 34); т. е. предал его немилосердым его чувствам и переживаниям. Все, что совершает Бог над людьми, он делает с одной целью: чтобы и они поступали так друг с другом. Вершина и полнота всемилосердия Божьего есть воплощение Бога Логоса и все, что Он делал и делает, совершал и совершает, чувствовал и чувствует, думал и думает. Все это ради этого: чтоб мы совоплощались Ему; т. е. вохристовлялись и охристовлялись, воцерковлялись и оцерковлялись, стали живыми органическими частями Богочеловеческого Его Тела – Церкви. Ничто Божественное не невозможно человеку, людям, когда весь Бог воплотился в человека. Бессмертно святоотеческое благовестие: «Бог Слово вочеловечился, чтобы мы обожились» *. В Богочеловеке «обитает вся полнота Божества телесно» (Кол. 2:9–10). Евангельское заключение: «Так и Отец Мой небесный поступит с вами, если не простит каждый из вас от сердца своего брату своему согрешений его (стих 35), как Бог во Христе простил людям, и вам с ними (Еф. 4:32; Кол. 3:13; Рим. 15:7).

Толкование на группу стихов: Мф: 18: 28-28

Поскольку Бог всяческих отпускает нам тягчайшие согрешения, это обозначается многими талантами . Если же мы не оставляем товарищам ста динариев, то есть незначительные мирские прегрешения , тогда приставленные к нам ангелы, которые находятся под одним с нами ярмом владычества, обличают нас перед Богом (причем сообщают Ему не как не знающему, ибо Он все знает как Бог), по справедливости требуя, чтобы замеченные в презрении и непочитании законов взаимной любви были наказаны для их же пользы. И если мы претерпеваем отплату за это, то наказываемся или в настоящей жизни, предаваемые искушениям и болезням, словно бы неким истязателям (Мф. 18:34), или же караемся в будущем веке. И нетрудно увидеть, что Бог наказанием наставляет непослушного и непокорного, обращая его к лучшему, ибо божественное Писание преисполнено таких примеров, как, например, мудрое изречение: Ибо кого любит Господь, того наказывает, и бичует всякого сына, которого принимает (Притч. 3:12) , и еще: Если вы терпите наказание (Евр. 12:7) и далее.

Источник

Фрагменты TLG 4090.029, 216.1-16.

Толкование на группу стихов: Мф: 18: 28-28

έξελθών aor. act. part, (сопутств.) от έξέρχομαι выходить, εύρεν aor. ind. act. от εύρίσκω находить, ώφειλεν impf. ind. act. от οφείλω быть должным, δηνάριον динарий. Римекая серебряная монета, около 18 центов. Это была средняя дневная плата работнику (BAGD; см. ст. 24). Это была одна шестисоттысячная часть его прощенного долга (McNeile). κρατήσας aor. act. part, (сопутств.) от κρατέω брать, хватать, захватывать, έπνιγεν impf. ind. act. от πνίγω душить. Inch, impf., "он начал душить", άπόδος aor. imper. act. от άποδίδωμι расплачиваться, ει если. Предполагает реальность случая. Выражает безжалостную логику (Meyer).

Толкование на группу стихов: Мф: 18: 28-28

Сто динариев были средней зарплатой рабочего за сто дней, что для сборщика налогов было небольшой суммой, после того как он завершил свои расчеты с царем (18:23). Кроме того, это была просто смехотворная сумма по сравнению с той, которую он был должен царю. Но, очевидно, прощенный раб, так и не усвоив принцип милосердия, решил проявить бескомпромиссность и сполна взыскать деньги со своих должников. Подобное поведение разгневанных кредиторов описывается и в других произведениях древней литературы.

Толкование на группу стихов: Мф: 18: 28-28

Господь Иисус Христос часто потрясает наши сердца Своими словами и притчами, показывая нам предел человеческого нечестия и греховности. Глубоко возмутительно поведение безмерно жестокосердного должника, которому добрый царь простил огромный долг в десять тысяч талантов. И что же он делает, получив эту милость? Встретив бедняка, который должен ему ничтожную сумму в сто динариев, он хватает его за горло и душит, несмотря на то, что из уст несчастного слышит те же слова, которые говорил сам перед царем: «Потерпи на мне, и все отдам тебе». Но он не хочет терпеть и сажает в темницу своего должника (см. Мф. 18:23–35). Что может быть возмутительней?

Это крайняя степень неблагодарности, полное отсутствие милосердия, умения и желания прощать ближним своим долги их. Это совершенное забвение того, о чем каждый день мы молимся Богу: «...Остави нам долги наши, якоже и мы оставляем должником нашим».

Какие черные свойства души проявил этот безжалостный человек по отношению к своему несчастному ближнему? Что побудило его к такой жестокости, к такому попранию правды? Прежде всего и больше всего – его эгоизм, его себялюбие; только о себе он думал, только себе желал благ, а о других не хотел думать. Кроме того он был крайним сребролюбцем. Все его помыслы были направлены к тому, чтобы получить как можно больше. Мало было ему, что получил десять тысяч талантов. До такой степени был он жаден до денег, что не мог забыть о ста динариях, которые задолжали ему.

Итак, он проявил грубый эгоизм и крайнее сребролюбие. Что еще? Еще самая возмутительная неблагодарность и отсутствие жалости и любви к ближнему. Вот что показал нам Господь в этом немилосердном должнике.

Чье сердце останется спокойным при рассказе об этом безбожном человеке! Наши сердца содрогаются, когда мы видим резкие проявления страстей человеческих. Скажите, что должен испытать всякий человек, даже далекий от христианской любви, услышав о величайшем злодеянии,– о злодее, зарезавшем целую семью?

Вспыхнут негодованием сердца наши, но потом мы постепенно забудем об этом. Так бывает с нами всегда: мы не умеем глубоко переживать то, что должны были бы чувствовать с болью и душевной скорбью. Мы не умеем надолго задумываться над теми ужасами, которые видим и о которых слышим. Возмутимся, понегодуем, но потом довольно быстро остываем и опять окунаемся в свои будничные дела, забывая о том злодеянии, которое должно было навсегда потрясти наши сердца.

Ужасно слышать о таком исключительном преступлении, как убийство целой семьи. Мы скажем: «Благодарение Богу, мы не таковы, никто из нас не убивал людей, это только слуга сатаны способен на такую страшную жестокость"- и успокоимся в сознании своей праведности.

Но разве о злодеях и убийцах сказал псалмопевец Давид: «И избавил душу мою из среды скимнов, где я лежал в смущении. Сыны человеческие! Зубы их оружие и стрелы, и язык их» – «меч острый» (Пс. 56:5)? Нет, пророк говорит об обыкновенных людях, окружающих его, а значит он и нас называет стаей львов, сравнивая нашязык с острым мечом – оружием убийства. Получается, что мы тоже можем убивать людей языком-мечом. И делаем это часто, не возмущаясь собой, не считая себя за убийц. Безжалостно пронзаем сердце ближнего грубой клеветой, оскорбляем его человеческое достоинство, потрясаем его сердце злыми словами. Разве это не убийство духовное?

Если услышим о том, что кто-то из известных нам людей совершил прелюбодеяние, то глубоким негодованием наполняется сердце наше. Осуждать других нетрудно, труднее разглядеть самих себя. Имеем ли мы право так негодовать, когда сами бесконечно далеки от требуемой заповедями Христовыми высоты целомудрия? Многие ли из нас никогда не были повинны в похотливом взгляде на женщину и женщины на мужчину? Совсем мало. А нечистый взгляд Господь называет прелюбодеянием; все равно, совершено оно или нет,– важно, что в сердце оно было совершено.

И так во всем. Пусть каждый из нас всегда хранит в сердце своем глубоко истинные слова великого святителя Тихона Задонского: «Какие грехи видим в людях, те есть и в нас». Увидев проявление зла в ближних, вспомним эти слова, заглянем в себя и спросим: «А я совершенно ли чист в этом отношении, нет ли во мне греха, который вижу в брате?» Вникнем в наше сердце, поищем сребролюбия, нет ли в нас жестокосердия? Много ли среди нас таких, которые искренне презирают деньги, нисколько не стремятся к богатству ? Их совсем мало. Сребролюбие есть грех большинства людей. Возмущаясь крайним сребролюбием прощенного должника из евангельской притчи, мы должны смиренно признать, что и мы повинны в этом грехе.

То же самое нам придется сказать и относительно себялюбия, ведь разве самих себя не любим мы больше, чем своих ближних, разве исполняем заповедь «возлюби ближнего... как самого себя» (Мк. 12:31), разве заботимся о людях?

Евангельский должник был безмерно жесток, а мы исполняем ли требование Христово: «будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд///» (Лк. 6:36)? Мы часто не творим милости по отношению к тем, кто чем-нибудь погрешил против нас, оскорбил нас.


Источник

Лука (Войно-Ясенецкий) свт. Евангельское злато. Какие грехи видим в людях, те есть и в нас

Толкование на группу стихов: Мф: 18: 28-28

Притча продолжает: Раб же тот выйдя из дворца господина своего, тотчас же, ещё живо ощущая благодеяние, ему оказанное, нашёл, встретил, одного из товарищей своих, который должен был ему сто динариев (сумма совсем небольшая). "Вот как велико различие между грехом против Бога и грехом против человека! — говорит св. Златоуст. Оно так же велико, как между десятью тысячами талантов и ста динариями, и даже ещё более. При глазах человека мы удерживаемся и опасаемся грешить, а Бога, хотя Он всегда смотрит на нас, не стыдимся, напротив, и делаем всё, и говорим обо всём небоязненно." Сказано, что раб вышел, потому что в присутствии своего государя он, конечно, не решился бы на такую дерзость, о которой говорится далее: и, схватив его, своего должника, душил, говоря: отдай мне, что должен! Долг был так мал, что сам заимодавец стыдится сказать: отдай мне мои сто пенязей, но говорит не определённо: сколько ты мне должен. Этот неумолимый заимодавец поступает строже, нежели как хотел поступить с ним самим царь, — он хочет, чтобы его самого судили одной мерой, а сам судит своего должника другой; он желает быть прощённым, а сам не хочет прощать. Он не хочет знать, что сам, находя любовь, должен и сам любить других, что, пользуясь милостью, должен забыть о своём праве, а если хочет пользоваться в отношении к ближним законом правосудия, то и себе должен ожидать того же правосудия, и знать, что той мерой, какой он мерит, отмерится ему самому.

Толкование на группу стихов: Мф: 18: 28-28

«Сто динариев»: римский динарий стоил около 20 коп. сер. наших; следовательно, сто динариев равнялись около 20 руб. сер. — сумма совершенно ничтожная сравнительно с тою, какою должен был этот раб царю своему (ст. Мф. 18:24). Может быть, Господь сим хотел показать, как ничтожны грехи людей друг против друга, сравнительно с грехами, которыми люди оскорбляют Бога. — «Душил, говоря» и пр.: по римским законам заимодавец мог истязать должника своего, доколе тот заплатит долг свой. Это свидетельствовало о жестокосердии и сребролюбии раба, который не смилостивился даже такою просьбою, какая преклонила господина его на милосердие к нему самому. «Не сделал должнику своему никакого снисхождения, хотя сей просил о долге и не так важном. Ибо сам он просил государя о прощении десяти тысяч талантов, а сей только о сотне динариев; последний просил у равного себе, а тот у государя. Сам он получил совершенное прощение, а товарищ просил только отсрочки времени; но он и в этом отказал ему» (Злат.).

Толкование на группу стихов: Мф: 18: 28-28

Слова сии описывают нрав немилосердаго человека. Раб, говорит Писание, изшел. И поистине, елико время человек бывает милостив и благоутробен, тогда пребывает в Бозе, и Бог в нем (1 Ин. 4:16); когда же затворит утробу свою и станет немилостив и жестокосерд, тогда исходит и отдаляется от благодати Божией. Почему же сказано: обрете единаго от клеврет? Какие таковые суть клевреты? Вся мы, люди, рабы Бога вышняго есмы; почему и называемся клевретами, яко долг имущие служить единому и томужде Господу Богу. Истинно ежедневно мы слышим немилостивых людей, кричащих на клевретов своих; инаго вопиющаго: отдай мне честь мою; а другаго: отдай мне деньги мои; и инаго: отдай мне товары мои; а некоторые не токмо кричат на них, но и чрезмерно притесняют и нуждают их. Достойны замечания суть сии сто пенязь. Ибо пенязь, который и златницею кинсонною у Евангелиста Матфея называется, есть монета малоценная (Мф. 22:17; Лк. 20:24; Мф. 22:19). Сто пенязь и двух полных червонцев, или десяти рублей не составляют1. С намерением же премудрый Бог долг, должный Ему поставил в тьмах талантов, а долг, должный человеком человеку, во сте токмо пенязях: да сим покажет, что тот наш долг, которым мы Ему должны, несравненно превышает долг человеческий, то есть тот, коим должны нам другие человеки. Хотя бы честию, хотя бы служением, хотя бы пенязями, хотя иным бы чем должен был тебе человек, долг его никакого не имеет сравнения с долгом, которым мы одолжены Богу, так как никакого нет равенства между человеком и Богом. Малость долга человеческаго объяснена и сими словами: отдаждь ми, имже ми еси должен. Здесь представлен заимодавец, по причине малаго количества, стыдящимся сказать должнику своему так: отдаждь ми должные мне сто пенязь; но говорящим безъименно: отдаждь ми, имже ми еси должен.

Примечания

    *1 Смотр, в Лек. на пис. Кал.

Толкование на группу стихов: Мф: 18: 28-28

        Раб же тот, выйдя, нашел одного из товарищей своих, который должен был ему сто динариев, и, схватив его, душил, говоря: отдай мне, что должен. Прощенный и отпущенный своим государем, раб встречает другого раба, своего должника, по отношению к которому он теперь оказывается в положении государя. Но когда раб становится государем, взгляните, как грозен такой государь! В то время как человек царь поступил со своим должником и истинно по-человечески, и истинно по-царски, этот же самый должник, коего милость царская спасла от погибели, ведет себя теперь с собственным должником хуже дикого зверя, и еще из-за какого долга! Из-за ста динариев! Ему самому человек царь простил пять миллионов золотых червонцев, а он из-за ста динариев хватает и душит своего должника, и сажает его в темницу, пока не отдаст долга. Здесь уже не царь считается с рабами своими, но раб с рабом. И раб-заимодавец хватает за горло раба-должника, душит его и требует немедленно возвратить долг. 



  


Источник

Святитель Николай Сербский. Беседы. Неделя одиннадцатая по Пятидесятнице. Евангелие о прощении

Толкование на группу стихов: Мф: 18: 28-28

Господь продолжает: РАБ ЖЕ ТОТ, ВЫЙДЯ из дворца господина своего, тотчас же, еще живо ощущая благодеяние, ему оказанное, НАШЕЛ (встретил) ОДНОГО ИЗ ТОВАРИЩЕЙ СВОИХ, КОТОРЫЙ ДОЛЖЕН БЫЛ ЕМУ СТО ДИНАРИЕВ (сумму совсем небольшую). «Вот как велико различие между грехом против Бога и грехом против человека! — говорит святитель Златоуст. — Оно так же велико, как между десятью тысячами талантов и ста динариями, и даже еще более. На глазах человека мы удерживаемся и опасаемся грешить, а Бога, хотя Он всегда смотрит на нас, не стыдимся, напротив, и делаем все, и говорим обо всем небоязненно». Сказано, что раб вышел, потому что в присутствии своего государя он, конечно, не решился бы на такую дерзость, о которой говорится далее: И, СХВАТИВ ЕГО, своего должника, ДУШИЛ, ГОВОРЯ: ОТДАЙ МНЕ, ЧТО ДОЛЖЕН. Долг был так мал, что сам заимодавец стыдится сказать: отдай мне мои сто пенязей, но говорит неопределенно: сколько ты мне должен. Этот неумолимый заимодавец поступает строже, чем хотел поступить с ним самим царь; он хочет, чтобы его самого судили одной мерой, а сам судит своего должника другой; он желает быть прощеным, а сам не хочет прощать. Он не хочет знать, что найдя любовь, он должен и сам любить других, что пользуясь милостью, должен забыть о своем праве, а если хочет пользоваться в отношении к ближним законом правосудия, то и себе должен ожидать того же правосудия, и знать, что той мерой, какой он мерит, возмерится и ему самому.

Толкование на группу стихов: Мф: 18: 28-28

сто динариев. Римский динарий был дневным заработком простого работника (Мф. 20:2) и равнялся греческой драхме (Деян. 19:19). Сумма, которую задолжал второй раб первому, сравнивается здесь долгом первого раба государю — она составляла приблизительно одну шестидесятитысячную от него.

Толкование на группу стихов: Мф: 18: 28-28

Эта притча не иное что значит, как то, что питающему гнев на ближнего своего и согрешений его не прощающему, не только не будут прощены грехи Богом, но и прежние его прощеные грехи будут возвращены и вспомнятся. Ибо царь тот милостивый простил было должнику тому долг, но за немилосердие его, по отношению к брату его проявленное, снова возвратил его долг и предал мучителям для истязания долга.

Источник

"Об истинном христианстве. Книга 2". О повседневном христианском покаянии.

Толкование на группу стихов: Мф: 18: 28-28

Слово «выйдя» показывает, что прежние действия происходили в самых чертогах или во дворце царя. В духовном смысле здесь, может быть, разумеется храм. То, что изображается в 28 стихе, не могло, конечно, быть во дворце, в самом присутствии царя и его слуг (ст. 24). «Нашел» указывает на случайность. Товарищ прощенного раба (sundouloV) должен был ему незначительную сумму, всего сто динариев (если динарий равен 20 копейкам, то сто динариев равны 20 рублям).

Толкование на группу стихов: Мф: 18: 28-28

Другой же раб был должен своему собрату совсем немного – 100 динариев. Это было около 1/500.000 его собственного долга. Разница в долгах огромная. Идея заключается в том, что все, что могут сделать нам люди, не может идти ни в какое сравнение с тем, что мы причинили Богу, и, если Бог простил нам долг, который мы должны Ему, мы должны простить нашим собратьям долги, которые они должны нам. Ничто из того, что когда-нибудь приходится прощать нам, не идет в какое-либо сравнение с тем, что было прощено нам.

Толкование на группу стихов: Мф: 18: 28-28

Получивший прощение, выйдя, давит сораба. Никто из тех, кто пребывает в Боге, не бывает несострадательным, но только тот, кто удаляется от Бога и делается чуждым Ему.
Preloader