Евангелие от Матфея, Глава 14, стих 23. Толкования стиха

Чудо поразительное, совершенное на глазах многотысячной толпы! Чудо, которое эта толпа не только видела, но и чувствовала, и в наличности которого не имела ни малейшего повода сомневаться! Впечатление, произведенное им на окружавшую Иисуса толпу, было громадно, и под влиянием его все заговорили: это истинно Тот Пророк, Которому должно придти в мир (Ин. 6:14), то есть Мессия, а если Он Мессия, то, значит, Царь, долженствующий покорить евреям весь мир и царствовать вечно; отчего же Он медлит объявить Себя Царем? Вот, приближается Пасха, и на этот праздник соберутся в Иерусалим евреи со всех концов мира; возьмем Его, поведем в Иерусалим на праздник, там объявим Его Царем и свергнем ненавистное иго римлян. — Так, вероятно, рассуждали в толпе, окружавшей Иисуса. Толпа была так восторженно настроена, что готова уже была приступить к выполнению своего плана, но была успокоена и с миром отпущена Иисусом. Как только началось это брожение в народе, Иисус тотчас понудил учеников Своих войти в лодку и отправиться вперед на другую сторону моря, а Сам пошел к толпе, успокоил и отпустил ее, и после уже взошел на гору помолиться наедине.

Из повествования Евангелиста Иоанна можно было бы заключить, что Иисус удалился на гору тотчас, как только узнал, что Его хотят объявить Царем: Иисус же, узнав, что хотят придти, нечаянно взять Его и сделать царем, опять удалился на гору один. Но такое заключение противоречило бы сказаниям других Евангелистов, передающих некоторые подробности отшествия Иисуса на гору; так, Евангелисты Матфей и Марк говорят, что Иисус, понуждая Апостолов войти в лодку и плыть на другую сторону моря, Сам остался на берегу, чтобы отпустить народ; Мк. 6:45); и, отпустив народ, Он взошел на гору помолиться наедине, как говорит Евангелист Матфей; или: и, отпустив их, пошел на гору помолиться, как говорит Евангелист Марк ({Мк. 6:46). Кроме того, нельзя вообще допустить, чтобы Иисус Христос, пришедший спасти людей от греха и положить жизнь Свою за них, чтобы Он мог скрыться от восторженной толпы народа, способной в таком состоянии наделать много необдуманных поступков. Надо полагать, что Кто мог накормить многотысячную толпу пятью хлебами и двумя рыбами, Тот мог и успокоить ее; Тот, слову Которого повиновались разъяренные волны и бури, Кто невредимым прошел среди озверелой толпы назаретян, собравшейся сбросить Его со скалы, Тот, конечно, мог безбоязненно идти теперь к стоявшему на берегу народу и словом Своим привести в спокойное состояние волновавшие их чувства. Так Он и поступил: сначала отпустил народ, а потом взошел на гору помолиться.

Поспешное отправление Иисусом апостолов на лодке обратно

Противоречия между повествованиями Иоанна, с одной стороны, и Матфея и Марка с другой, тут нет: Евангелист Иоанн совсем ничего не говорит о том, что Иисус понудил Апостолов войти в лодку и плыть на ту сторону моря, а говорит только, что они с наступлением вечера сошли к морю и, вошедши в лодку, отправились на ту сторону моря; не говорит он об этом понуждении и о том, что Иисус отпустил народ, не потому, что этого не было, а просто потому, что не считал нужным сообщать особые подробности чуда насыщения народа пятью хлебами. Считая вообще необходимым лишь дополнять повествование первых трех Евангелистов, Евангелист Иоанн в своем Евангелии или совсем ничего не говорит о том, о чем подробно повествуют другие Евангелисты, или говорит кратко, с целью дополнить сказания какой-либо подробностью или установить связь с последующим событием, о котором первые Евангелисты ничего не сообщают. Так было и в данном случае: последовавшая затем беседа Иисуса о хлебе жизни передана одним только Евангелистом Иоанном, и так как эту беседу необходимо было связать с предшествовавшим чудом насыщения народа, то Евангелист Иоанн повествует кратко и о нем; иначе же он не стал бы повторять то, что подробно рассказано раньше его тремя Евангелистами; повествуя же по необходимости об этом чуде, он дополняет рассказ о том же трех Евангелистов упущенной ими подробностью о желании народа провозгласить Иисуса Царем. Установив таким образом связь между чудом насыщения народа и беседой о хлебе жизни, да дополнив сказания других Евангелистов упоминанием о желании народа провозгласить Иисуса Царем, он уже не заботился о пересказе того, что сказано другими.

Итак, Иисуса хотели провозгласить Царем, то есть Мессией. Он — действительно Мессия, о Котором возвещали пророки. Почему же Он уклонился от этого? Почему не захотел, чтобы народ открыто теперь же признал Его Мессией? Да потому, что не только народ, но и ближайшие ученики Иисуса, даже Апостолы, имели еще превратные понятия о Мессии; все они воображали, что обещанный евреям Избавитель-Мессия будет Царем земным, Царем-Завоевателем, и покорит евреям весь мир; никто еще не мог отрешиться от этих предрассудков, никто не допускал даже и мысли о том, что Царство Мессии может быть Царством не от мира сего. Поэтому, при таких понятиях народа о Царстве Мессии, провозглашение Иисуса Царем было бы ни чем иным, как открытым возмущением народа против власти римского императора¹.

Возвращение Иисуса к народу

Апостолы не могли не сочувствовать толпе, желавшей объявить Иисуса Царем, тем более, что всякое возвеличение их Учителя радовало их; они могли увлечься народным волнением, примкнуть к толпе и действовать с нею заодно. Вот почему, желая спасти Своих Апостолов от увлечения несбыточной мечтой и от участия в заговоре, Иисус тотчас же приказал им сесть в лодку и плыть без Него к противоположному берегу, а Сам пошел к волновавшейся толпе.

Апостолы сели в лодку и отправились одни, без Иисуса, на другую сторону моря. Евангелист Иоанн говорит, что они отправились в Капернаум; Евангелист Марк говорит, что Иисус понудил Апостолов отправиться вперед на другую сторону, к Вифсаиде, а Евангелист Матфей упоминает только о другой стороне моря. Спрашивается: куда же отправились Апостолы, и где произошло насыщение народа? — Ученики Иоанна возвестили Иисусу о смерти их учителя в то время, когда Он был в Капернауме; тотчас же Иисус на лодке отправился с возвратившимися Апостолами в пустынное место близ города, называемого Вифсаидою (Лк. 9:10); туда же за Ним пошли (побежали) толпы народа, а так как из этого пустынного места Апостолы возвращались на лодке по направлению к Капернауму или расположенной на том же берегу Вифсаиде, то следует признать, что Иисус, получив весть о смерти Своего Предтечи, удалился со Своими Апостолами в пустынное место близ города, называемого Вифсаидой-Юлиевой на северо-восток от Галилейского моря; возвращались же Апостолы одни к противоположному берегу, северо-западному, на котором были расположены недалеко один от другого два города — Вифсаида приморская и Капернаум; следовательно, чудо насыщения народа пятью хлебами и двумя рыбами совершено на пустынном северо-восточном берегу Галилейского моря, ближайшим городом к которому была Вифсаида-Юлия ²

«Почему Господь восходит на гору для молитвы?» спрашивает св. Златоуст при объяснении этого обстоятельства в жизни И. Христа, и отвечает: „Дабы научить нас, сколько удобны пустыня и уединение, когда нужно молиться Богу. Он часто уходил в пустыни и неоднократно проводил ночи в молитве, уча нас избирать такое время и место, которыя располагали бы нас к молитве. Ибо пустыня есть матерь безмолвия, покой и пристань, укрывающая нас от всякой тревоги“. Вот почему и святые удалялись в пустыню, иные для жительства ко спасению души, иные по временам для молитвы и благочестивых размышлений; вот почему святые и благочестивые люди любили и любят молиться в ночное время. Уединение на время молитвы лучше всего помогает нам отложить на это время всякое житейское попечение и возвести ум и сердце к Богу на небо. Господь и словом Своим учил уединению на время молитвы (Мф. 6:6).

Сам же Иисус ушел молиться на гору. Евангелист не дает этому никаких объяснений. Но в 4‑м Евангелии есть загадочные слова о том, что Иисус был вынужден поспешно скрыться, потому что люди, увидев чудо умножения хлеба, хотели провозгласить Его царем (Ин. 6:14‑15). То есть люди истолковали чудо не так, как должно: для них Помазанник – победоносный царь, триумфатор, национальный герой и патриот, и Иисусу ничего не остается, как бежать.

Когда наступил вечер –на самом деле уже давно должна была наступить ночь, так как о том, что время позднее, сказано в ст. 15, а после этого произошло еще очень много событий: ученики разносили хлеб, пять тысяч человек ели, потом нужно было собрать оставшиеся куски. Обычно это объясняют тем, что первоначально эти два события – насыщение хлебом и хождение по воде – были разорваны во времени и лишь потом ранняя христианская традиция соединила их в один блок.

Таким образом при сгущающемся сумраке Ему удалось кротко и постепенно убедить народ оставить Его, и когда все, кроме самых восторженных, разошлись по своим домам или караванам, Он вдруг покинул и остальных и быстро ушел от них на вершину горы, чтобы там наедине помолиться. Он чувствовал, что наступал страшный и тор­жественный перелом в Его жизни на земле и общением с своим небесным Отцом хотел укрепить свою душу для трудного дела завтрашнего дня и тяжких невзгод многих последующих недель. И раньше Он провел в горном безмолвии ночь в уединенной молитве, но то было перед избранием возлюбленных апостолов и пред добрыми предзнаменованиями своего начального и счастливого служения. Совершенно иными были чувства, с которыми Великий Первосвященник взбирался по скалистым уступам на этот величественный горный алтарь, который в храме ночи как бы ближе возносил Его к звездам Божиим. Убиение Его возлюбленного предтечи больше приблизило к Его сознанию мысль и о предстоящей Ему Самому кончине. Буря, начинавшая завывать по горам, ветер, с воем рвавшийся по ущельям, озеро, бушевавшее перед ним вспененными водами, лодка, которую, как могло быть видно Ему при лунном свете, пробивавшемся кое-где через тучи, подбрасывало свирепыми волнами, – все это поразительно соответствовало Его теперешнему настроению. Но тут, на пустынной вершине горы, в эту бурную ночь, Он мог получить подкрепление, мир и блаженство неизреченное, потому что там Он был наедине с Богом.

        Два раза употребляется слово един, дабы сильнее подчеркнуть уединение, которого Господь намеренно искал и которое обрел, отпустив народ. Гора, уединение, темнота. Таковы условия, в коих человеку легче всего ощутить близость Духа Божия; таковы условия сладчайшей молитвы. Все, что делал Господь наш Иисус Христос, делал Он нам в назидание и во спасение. Ибо Он пришел на землю, чтобы учить нас не только словами, но и делами, и событиями, и каждым Своим жестом и движением. Он восходит на гору, ибо на горе – самая глубокая тишина; Он остается один, ибо уединение означает удаление от мира сего; Он молится в темноте ночной, ибо ночная темнота является завесою для очей, которые более всего мешают уму и размышлению, перебегая с предмета на предмет. 

       Сия молитва Христова на горе имеет и свое сокровенное внутреннее значение. Отпустить народ, взойти на гору, остаться в одиночестве и в темноте – что все это значит? Отпустить народ – означает отложить в сторону все представления о мире и все воспоминания, волнующие нас и к нему привязывающие, и, от мира освободившись, возвысить свой ум в молитве к Богу. Что означает взойти на гору? Означает иметь ум, сердце и душу горе ко Господу, близ Бога, в присутствии Божием. Тот, кого мир притягивает к себе интересами бесчисленными, как люди в толпе, не может в то же время возноситься горе, туда, где человек остается наедине со своим Творцом.

       Что означает одиночество? Означает душу обнаженную, душу такую, какая она есть. Удалившись от мира, человек ощущает страшное одиночество. Люди, которых разочарованность в мире привела к этому страшному одиночеству, обычно оканчивают жизнь самоубийством, если не сумеют подняться на ту высоту, где человек находит Бога. Что означает темнота? Означает полное отсутствие какого бы то ни было света мира сего. Для уединенного молитвенника весь этот мир погружается в непроглядную тьму, в которой для него постепенно разгорается заря света Небесного, от Бога исходящего, и освещает новый мир, бесконечно лучший и бесконечно более светозарный, чем этот. Итак, сие суть четыре ступени молитвы и их внутренний смысл. В этом событии, бывшем со Христом, они представлены образно как роспуск народа, восхождение на гору, одиночество и темнота.

Но сия уединенная молитва Господа нашего Иисуса Христа еще более поучительна для нас, если принять во внимание, что произошло до нее и что должно было произойти после. Перед этою молитвой Господь сотворил неслыханное чудо умножения хлебов, а после нее пошел по морским волнам, словно по суше, до самой средины моря. Хотя оба чуда Он совершил Своею собственной Божественной силой, кою имел прежде создания мира и коя не разлучалась от Него и тогда, когда Он пребывал во времени и во плоти, – все же Он молился и в храме с народом, и один в месте пустынном. Трудно кому-либо из нас войти в таинственные личные побуждения сих молитв Господа нашего Иисуса Христа. 

       Конечно, этими молитвами Единородный Сын Предвечного Отца и на земле продолжал и свидетельствовал неизменное единство Свое со Отцем Своим и Духом Святым. Но, кроме того, совершенно ясен урок, который Господь дал нам примером Своей молитвы. Молитве должно предшествовать доброе дело, ибо тогда молитва помогает. Сначала мы должны засвидетельствовать свою веру добрым делом, а уж затем исповедать ее словами. Далее, молитва приносит пользу только тогда, когда мы собираемся сотворить доброе дело и взываем к Богу о помощи. Молитва же, содержащая просьбу о Божией помощи в злом деле, не только бесцельна, но и богохульна. Творить зло и молиться – все равно, что сеять волчцы и требовать от Бога, чтобы выросла пшеница.

       Пред началом всякого дела благого мы должны прибегнуть к Богу в молитве, прося у Него благодати, помощи и содействия, дабы предстоящее нам дело было совершено достойно и добросовестно. По окончании же всякого дела благого мы должны встать на молитву и поблагодарить Бога за то, что Он удостоил и сподобил нас сие дело совершить.  

       Одним словом, все доброе, что мы имеем, или сотворили, или пережили и увидели, или услышали и прочитали, – все, все без исключения должно полностью приписывать Богу, а не себе, не своим силам, не своему уму или праведности. Ибо мы пред Господом ничто. И если Господь наш Иисус Христос после таковых величайших чудес являет кротость, смирение и послушание пред Отцем и Святым Духом, будучи Им равен по вечности и естеству, как же нам не являть кротости, смирения и послушания по отношению к своему Создателю, Который сотворил нас из ничего и без помощи Которого мы не можем ни минуты просуществовать, а тем более сделать что-нибудь благое?

Это чудо произвело глубокое впечатление на всех видевших, так что они стали говорить об Иисусе Христе: Сей есть воистинну Пророк грядый в мир, т. е. Мессия, и, соединяя с понятием о Мессии мечты о земном царстве, намеревались взять Его и насильно сделать царем. Узнав о таком намерении и желая укрыться от народа в уединенном месте, Господь понудил учеников своих войти в лодку и, несмотря на наступающую ночь, тотчас плыть на западную сторону Галилейского моря, к капернауму или соседней с ним Вифсаиде Галилейской. Ученики отправились, а сам Иисус Христос, отошедши от народа, удалился на гору помолиться в уединении и вечером оставался там один.