Евангелие от Марка, Глава 6, стих 43. Толкования стиха

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 132++

Евангелие показывает, что значит изобилие плодов земных, о котором молится Церковь. В Своей безграничной щедрости Бог дает жизнь с избытком. Двенадцать полных коробов с остатками пищи — по числу двенадцати колен Израиля и по числу апостолов. Это значит, что совершилось не просто чудо, а сверхчудо. Теперь и другие народы могут насыщаться от Господней трапезы. Дар Божий не знает пределов ни на земле, ни в вечности.

Когда, по повелению Иисуса, стали собирать остатки хлеба, то наполнили ими двенадцать коробов. Коробами назывались те корзины, которые евреи брали с собой в путешествие вместо походных сумок, для хранения пищи. Как бы малы ни были эти короба, во всяком случае, двенадцать коробов нельзя было наполнить пятью хлебами, разломанными на куски, если бы количество этих кусков не было чудесным образом умножено.

Желание народа провозгласить Иисуса царем

Чудо поразительное, совершенное на глазах многотысячной толпы! Чудо, которое эта толпа не только видела, но и чувствовала, и в наличности которого не имела ни малейшего повода сомневаться! Впечатление, произведенное им на окружавшую Иисуса толпу, было громадно, и под влиянием его все заговорили: это истинно Тот Пророк, Которому должно придти в мир (Ин. 6:14), то есть Мессия... (см. толкование Ев. от Иоанна)

 
Нынешнее Евангелие, читавшееся на Божественной литургии, поистине есть трапеза духовная, ибо заключает в себе пять хлебов с двумя рыбами, которыми Господь наш Христос чудесно насытил пять тысяч народа, и, притом, столь богато и обильно, что все ели и насытились, и, кроме того, оказалось избытков кусков двенадцать полных корзин (Мф. 14:20). 
 
 
Святые апостолы собрали после той трапезы избыток больших кусков, а я, грешный, надумал из нынешнего Евангелия, как от духовной трапезы, выбрать некие маленькие крупицы слова Божия и вложить их в ваш слух, как в корзины,  
«Господу поспешествующу и слово утверждающу» (Мк. 16:20).
 
 
«Во время оно виде Иисус мног народ и милосердова о них» (Мф. 14:14). В какое время? В то, когда Ему, Господу нашему, было возвещено, что Иоанн убит Иродом. «И слышав Иисус» об этом неправедном убийстве, «отъиде в пусто место един», ибо еще не пришло время Его вольного страдания за нас. 
«И слышавше народы, по Нем идоша пеши от градов. И видев Иисус мног народ, милосердова о них» (Мф. 14:13, 14). 
 
 
 Поистине были достойны милосердия Христова те народы, которые искали Его с великим усердием, которые, выйдя пешком из своих городов, последовали за Ним в пустыню. Кто ищет Христа, тот и находит Его. Кто идет за Христом, тот удостаивается и милосердия Его. Кто держится около Христа, тот и благами Его, как хлебом, насыщается в избытке. 
 
 
Многие из нас тоже хотят найти Христа, но искать Его ленятся. Хотим мы сподобиться Его милосердия, но даром и без трудов мы хотим получить Его блага: ленясь, хотим быть прославленными; не трудясь, хотим обогатиться; лежа в лености, хотим достигнуть неба; согрешая, хотим быть праведниками; совершая беззаконное, желаем быть успокоенными со святыми; упиваясь временной сладостью греха, ожидаем получить вечное наслаждение на небе. О, тщетные надежды! Тщетное ожидание! Не так получается желанное, не так! 
 
 
 Народ, вспоминаемый ныне в Евангелии, сподобился милосердия Христова: «Виде Иисус народ мног и милосердова о них»; сподобился, говорю, но сподобился, потрудившись, а не ленившись: они насытили плоть свою питательным хлебом, чудесно умноженным в руках Христовых, но пред этим они в избытке насладились духовной пищей, то есть, словом Божиим, исходящими из уст Христовых, и хлеб, насыщающий чрево, был им дан не раньше, чем они насытили души свои словом Божиим. Прекрасно говорится:  
«Ищите прежде царствия Божия и правды Его, и сия вся приложатся вам» (Мф. 6:33). Только работай с усердием Христу, и ты не будешь беден и голоден: 
«Весть бо Отец Небесный, яко требуете сих всех».
 
 
«Не имамы зде, токмо пять хлеб» (Мф. 14:17). Нельзя не удивиться, принимая во внимание то, что среди такого множества народа, в котором было одних мужей до пяти тысяч, кроме их жен и детей, среди такого, говорю, множества народа ни у кого не было ни одного куска хлеба, как только у некоего одного отрока, как пишется об этом в Иоанновом Евангелии: 
«Есть зде отрочищ един, иже имать пять хлеб» (Ин. 6:9). Почему все были так незапасливы? Почему не носили с собой хлеба, если ходили такой большой толпой? Впрочем, нужно сказать, что носили, но уже издержали: каждый, идя из своего дома, взял для себя несколько хлеба, но уже съел. Однако же и без хлеба не отлучились от Христа и, будучи голодными, следовали за Ним, более желая наполнить душу свою речами Христовыми, нежели тело хлебом. Хорошо говорит Писание: 
«Не о едином хлебе жив будет человек, но о всяком глаголе Божий, исходящем от уст Божиих» (Мф. 4:4). 
 
 
О, как велико было усердие к слушанию слова Божия у тех древних людей! Оставляют домашние дела; идут ко Христу далеко в пустыню с женами и детьми; голодают не только до полуденного обеда, но и до вечера; забывают свой голод и не заботятся о пище, лишь бы только услышать слово Божие. Вот как велико усердие и заботы о пользе душевной! Нельзя не стыдиться ныне нам, пренебрегающим словами Божиими и не заботящимся о пользе душ наших. Поистине, осудят нас на страшном суде Божием сии древние люди. Они целые дни проводили в слушании поучений Христовых, мы же ленимся постоять час-другой в храме Господнем. Они, голодая, не заботились о своей пище, а мы, и на молитве стоя, заботимся в уме нашем, что будем есть и пить. Они издалека приходили ко Христу и даже далеко в пустыню шли за Ним, мы же, и близко имея храмы Господни, ленимся ходить в них для славословия Божия. Они шли ко Христу, когда никто их не звал, нас же и великие звоны не могут призвать. Они так сильно любили Христа и с таким сильным желанием к Нему стремились, даже не зная, что Христос есть Бог, и считая Его только за пророка; мы же, прекрасно зная, что Христос есть истинный Бог, и веруя в Него,, не проявляем по отношению в Нему никакого усердия. Поистине, стыдно нам христианам. 
 
 
Достойно размышления еще и следующее: идет ко Христу и следует за Ним многочисленный народ, люди простые, – а где же их начальники? Книжники, фарисеи и князья народа остались в своих домах в Иерусалиме. Князья не веруют во Христа, как об этом пишется в Евангелии: 
«Еда от князей кто верова в Онь?» (Ин. 7:48). Книжники и фарисеи поучаются суетному, а богатые упражняются в своих промыслах: иной разоряет свои житницы и созидает большие, иной копит от лихоимства и неправды и наполняет сундуки свои, а иной радостно веселится каждый день, – всем таким некогда идти ко Христу и слушать Его учение; только убогие идут за Ним и с наслаждением слушают Его. Посему-то и труден вход в царство небесное для богатых: 
«Удобее вельбуду сквозь иглино ухо пройти, неже богатому в царствие Божие внити» (Мф. 19:24).
 
 
Еще нужно рассудить и то, кто носит хлебы. Носит их отрок, как вспоминается это в Евангелии Иоанна: «Есть зде отрочищ един, иже имать пять хлеб». Многие мужи не носят хлеба, а один отрок носит, и, должно быть, хлебы те были не велики, если один отрок мог носить пять хлебов. Взяв из рук сего отрока хлебы, Христос насытил многочисленный народ. 
 
 
Здесь можно видеть таинство. Тот один отрок был прообразом монашеского чина: монашество на греческом языке выражается словом «монос», что значит один, уединенный. Чистый отрок, девственник, являлся прообразом иноческой чистоты, на хранение которой полагается в иночестве и обет. Хлебы же были прообразом иноческих молитв, творимых и днем, и ночью. Как отроческими хлебами Господь насытил народ, так и молитвами иноческими Господь содержит мир сей. Хотя и малы были хлебы того отрока, однако же насытили многие тысячи народа; подобно сему и молитвы иноческие, хотя и кажутся кому-либо малыми, однако же укрепляют весь мир. 
 
 
Мир христианский в Святом Писании уподобляется винограду, как и о древних израильтянах говорил пророк Исайя: 
«Виноград Господа Саваофа дом израилев есть» (Ис. 5:7). Кто не знает, как прекрасен сад виноградный? Ветви его замечательны, листья прекрасны, гроздья приятны, радующие зрение и услаждающие вкус. Кто же не видит, как прекрасен и христианский мир, как он замечателен и приятен? Богатствами он украшается, как листьями, а благородным чадородием, как изрядными гроздьями, он возносится и славится, расширяется и умножается, согласно слову Давида, которое он сказал Богу: 
«Покры горы сень его, и стеблие его кедры Божия; простре розги его до моря, и даже до рек отрасли его» (Пс. 79:11, 12). 
 
 
 Посмотрим же, на чем держится и чем живет виноградная ветвь. Она существует на одном только сухом и бесплодном коле. Отними от винограда кол, и ветвь упадет на землю и будет попираться. 
 
 
Отыми от христианского мира иноческий чин, как от винограда сухой и бесплодный кол, что тогда станет с миром? Посудите сами! Как хлеб отрока, хотя и не многий, но насытил многих, так и молитвы иноческие, хотя и кажутся малыми, однако приносят пользу для многих. Но чтобы не допустить своих измышлений, хваля без меры иноческий чин, я снова обращаюсь к евангельским хлебам. 
 
 
«Не имамы зде, токмо пять хлеб» (Мф. 14:17). Какие такие были хлебы: ржаные, пшеничные или какие-либо другие? Кто это знает? Святый евангелист Иоанн говорит, что это были ячменные хлебы: «Есть зде, – говорит он, – отрочищ един, иже имать пять хлеб ячменных». Мы же обратим внимание на то, каким хлебом питаются следовавшие за Христом: не пшеничным или чистым ржаным, но ячменным.
 
 
Сей хлеб ячменный пусть будет для нас образом воздержания, поста и острой жизни, подобно тому, как и ячмень имеет острые колосья; ибо ничто так не укрепляет Христова последователя и не делает его сильным против невидимого врага, как ячменный хлеб, то есть, святый пост и воздержание. Вспомним здесь историю Святого Писания о борьбе Гедеона с мадианитянами. 
 
 
 Израильтяне в древности были крайне притеснены мадианитянами; по причине многих бедствий они возопили к Богу. Смилостивился над ними Бог и дал им вождя – мужа сильного, именем Гедеона, который, собрав силу израильскую, пошел на Мадиама. Господь Бог велел ему не вести с собой большую силу для сражения, но избрать только лучших и храбрейших воинов. Как же Гедеон мог узнать лучших и храбрейших? Вот как он возмог сделать это. По повелению Божию он привел их всех к воде и приказал им пить; и вот одни, упав на колена и склонившись лицом к воде, пили из реки воду, как скоты, другие же, черпая воду горстью, пили из своей горсти. После этого Гедеон разделил всех надвое: пивших воду по-скотски он поставил особо, а пивших воду горстью – особо. Таких, которые пили воду горстью, оказалось немного – только триста человек, прочие же воины пили по-скотски, погрузивши в воду лицо с устами. И повелел Господь Гедеону возвратить назад всех, пивших воду по-скотски, и взять с собою на войну только тех триста, причем пообещал ему, говоря: «Тремя стами мужей, пивших воду горстию, Я спасу вас и предам Мадиама в твои руки». 
 
 
Приблизившись ночью с тремястами мужей к бесчисленной силе мадиамской, Гедеон по повелению Божию сам с одним только отроком вошел ползком в стан мадиамский и, ходя в нем тихо, прислушивается; и вот слышит, как один воин, пробудившись от сна, рассказывает свой сон своему другу: «Будто тесто хлеба ячменного катилось от полка Гедеонова и, прикатившись в наш мадиамский стан к мадиамской палатке, побило ее, опрокинуло, и упала палатка». На это друг его ответил: «Это не тесто, но копье Гедеоново: предаст Господь в его руки Мадиама и весь полк наш». Услышав сие, Гедеон поклонился Господу, возвратился к своим, приготовился к битве и, напавши на Мадиамский полк, победил его и разогнал в конец. 
 
 
Рассмотрим же таинственный смысл сего сонного видения. Тесто хлеба ячменного было копьем на супостатов. Это значит, что ячмень, полный острых отростков, является образом суровой жизни. Тесто хлеба ячменного – знамение святого поста, не имеющего слабостей в кушаньях, ибо неиспеченный ячменный хлеб опрокинул мадиамскую палатку, но только тесто его, поелику в печеном хлебе есть вкус, а в тесте нет его. Впрочем, в ячменном хлебе и в печеном мало вкуса, – не так, как в ржаном или пшеничном; тем более нет вкуса в тесте ячменном. 
 
 
Тесто хлеба ячменного является образом поста, ибо и пустынножительные постники питались такою пищею. Святый Иларион великий, например, так говорит своему телу: «Я тебя, осел, не ячменем накормю, но сором». Сие тесто, разумею пост, не вкусно, зато вскоре соделывается железным копьем на супостата и побеждает его, так что по справедливости можно сказать: это не тесто, но копье на супостата. Постись, воздерживайся, а твое пощение, как сильное, острое копье, пронзит врага твоего, восставшего на тебя. 
 
 
Мы удивляемся Сампсоновой силе; удивляемся тому, что он один убил тысячу филистимских мужей, убил не мечом или копьем, но одною костью, ослиною челюстью. Мы удивляемся и тому, как он, похитив ворота города Газы и взвалив их на плечи, занес их на высокую гору. Дивимся мы и другим его делам, в которых проявилась его большая сила. Но посмотрим, откуда в нем родилась такая сила? От воздержания родившей его, которой ангел сказал: 
«Зачнеши и родиши сына, снабди убо сие, не пий вина, ниже что яждь нечистое» (Суд. 13:3, 4). Святый Василий Великий, рассуждая об этом в слове «О посте», говорит: «Что сделало сильного Сампсона непобедимым? Не пост ли, в котором он был зачат во чреве материнском? Воздержание родит силу для победы над врагом». 
 
 
Мы удивляемся и прежде бывшим угодникам Божиим; удивляемся тому, как они смогли победить великую противную вражью силу? А что создало в них такую силу и действие? Не пост ли и воздержание, которыми они умерщвляли «уды свои, сущыя на земли»? Наоборот, ничто не делает таким слабым и неспособным к подвигам, ничто так не предаст одолению невидимого врага, как пресыщение, вкусная пища и чревоугодие.
 
 
В Святом Писании мы читаем, как вавилонский царь Навуходоносор, взявши Божиим попущением Иерусалим, пленивши иерусалимского царя Седекию со многими людьми и возвратившись домой, чрез некоторое время прислал Навузардана, архимагира, то есть, князя или старшего над своими поварами, для того, чтобы он разорил иерусалимские здания. Архимагир, придя в Иерусалим, сжег храм Господень и царский дом, все дома граждан и все большие здания он попалил огнем, и все стены иерусалимские разрушила сила халдейская, которая была с архимагиром. 
 
 
 Здесь следует подумать о том, почему Навуходоносор, пленивши Иерусалим, не сам разорил его до основания, но послал князя, и притом не иного какого, но именно князя над поварами своими, служба и обязанности которого заключались в том, чтобы приготовлять вкусные снеди для трапезы царской? В чем причина сего? 
 
 
На сие отвечается таким толкованием: совершилось сие по промыслу Бога, который Своим праведным судом наказывал иерусалимлян по мере их грехов. Многим согрешили иерусалимляне пред Богом, посему послал им Господь многие наказания, и при этом за каждый грех Он навел подобающее наказание.
 
 
Согрешили они идолопоклонством, посему и наказал их Господь идолопоклонником Навуходоносором, который, поставивши своего золотого идола на поле Деире, повелел почитать его, как бога. Согрешили иерусалимляне избиением пророков, посему и наказал их Господь мечом халдейским. Согрешили неправедным грабежом и похищением чужого, посему и наказал их лишением всего, ибо все ограбили пленившие их. Согрешили гордостью, за что и наказал их порабощением и в конец смирил их пленом. Не мало согрешили они и сластоядением, пресыщением, объядением, посему и наказал их Бог, праведный Судия, князем поваров Навузарданом, чтобы чем согрешили, тем и наказаны были. Иерусалим много заботился о кухне, о сладких кушаньях, о чревоугодии, посему и совершено было разорение Иерусалима старшим поваром, архимагиром. 
 
 
Посмотрим теперь, как тот архимагир разоряет Иерусалим. Он разоряет его огнем и ниспровержением стен до основания. Нам же из этого следует усмотреть, что так в конец ничто не разоряет душу, хотящую работать Богу, подобно прекрасному Иерусалиму, как именно архимагир, то есть, пресыщение, сластоядение и чревоугодие. Разоряет он и огнем, то есть, греховным распадением, разжигая сластолюбивую и страстную плоть на скверный грех, ибо поистине за сластоядением следуют плотские страсти, греховное распадение, которое если в ком умножится и усилится, как пожар, то все добродетели его, которыми украшал свою душу, превратит в пепел, подобно тому, как архимагиров огонь сжег всю красоту Иерусалима. 
 
 
Недаром святый Златоуст говорит: «Где пьянство, там диавол, там скверные слова; а где пресыщение, там ликуют демоны». Хорошо, значит, что Господь напитал следовавших за Ним и слушавших слова Его не иным каким-либо сладким хлебом, но жестким, ячменным. Этим Он учит нас не сластоядению, но воздержанию. 
 
 
«Не имамы зде, токмо пять хлеб». Толковники Божественного Писания, духовно толкуя сие, под теми малыми хлебами подразумевают различные духовные вещи. 
 
 
Одни называют хлебом слово Божие, имея в виду слова Бога из пророчества Амоса: 
«Послю, – сказал Он, – глад на землю, не глад хлеба, но глад слышания слова Божия» (Ам. 8:11).
 
 
Другие называют хлебом святое покаяние, основываясь на словах Давида, кающегося в своих грехах и говорящего:  
«Пепел яко хлеб ядях и питие мое с плачем растворях» (Пс. 101:10). 
 
 
Некоторые же милостыню, творимую нищим, называют духовным хлебом, вечно воздаваемым от Бога, что видно из слов Екклезиаста, говорящего:  
«Поели хлеб твой на лице воды, и во мнозех днех обрящеши его» (Еккл. 11:30). 
 
 
Вечное наслаждение на небесах, которое будет происходить от лицезрения Бога, также есть хлеб духовный: 
«Насыщуся, – сказано, – внегда явитимися славе Твоей» (Пс. 16:15). 
 
 
 Иные, наконец, духовным хлебом называют тело Христово, которое под видом вещественного хлеба, питающего плоть, освящается на Божественном престоле, ибо оно питает и оживляет наши души и соединяет их как с Самим Христом, так и друг с другом, согласно словам святого апостола Павла, который говорит так: «Хлеб, егоже ломим, не общение ли тела Христова есть? Яко един хлеб, и едино тело есмы мнози: вси бо от единого хлеба (тела Христова) причащаемся» (2 Кор. 10:16, 17). 
 
 
Все те духовные хлебы, числом пять по числу пяти евангельских хлебов, очень хороши, и много следовало бы говорить о вкусе и силе каждого из них, но не хватит времени ни нам, повествующим, ни вам, слушающим. Разве следует сказать только об одном хлебе тела Христова против тех, которые не часто причащаются, а иные так даже и совсем не причащаются тела и крови Христовой. Но об этом сказано в поучении в пятую неделю Великого поста. 
 
 
 Чтобы не затянуть слова и не стеснить слушающих, я кончу свою беседу, советуя всем вкушать тех духовных хлебов и насыщаться ими и желая, чтобы не истомились от вечного голода души наши, но чтобы сподобились они на небе вечного насыщения со всеми святыми. Аминь

Выражение «и ели все и насытились» имеется у трех синоптиков, так же как упоминание о двенадцати коробах остатков. У Иоанна концовка рассказа содержит упоминание о том, что остатки были собраны по прямому повелению Иисуса, а также о реакции народа на совершившееся чудо: «И когда насытились, то сказал ученикам Своим: соберите оставшиеся куски, чтобы ничего не пропало. И собрали, и наполнили двенадцать коробов кусками от пяти ячменных хлебов, оставшимися у тех, которые ели» (Ин. 6:12-13).

Но этим еще не ограничилось чудо: оказалось множество оставшихся кусков–стали собирать, и набрали их 12 коробов, т. е. обычных корзин (кузовьев), какие употреблялись Иудеями во время путешествия, вместо сумок (Мф. 10:10). 12 корзин–по числу 12 Апостолов, раздававших хлебы и собиравших куски. Господь повелением собрать куски научает и нас дорожить дарами Божиими, употреблять их только на действительные нужды, а не расточать на роскошь, прихоти и чувственные удовольствия. Ибо если Он, Которому ничего не стоило насытить пятью хлебами пять тысяч человек, заповедал собрать и приберечь на последующее время остатки чудесно приумноженного хлеба, то с какой расчетливостью должны мы пользоваться благами, ниспосылаемыми Промыслом Божиим для поддержания бытия и состояния нашего на земле? „Чудо насыщения пятью хлебами, пишет один из духовных писателей, не преобразовало ли таинства Божественной Евхаристии, в которой под видом хлеба и вина И. Христос, Агнец Божий, по выражению Церкви, раздробляется, но не разделяется, и всегда ядомый, николиже иждивается, но, пребывая непрерывно в Церкви, освящает причащающихся»? Кроме того, чудесное насыщение в пустыне не научает ли нас не предаваться отчаянию в самых тесных обстоятельствах, но возлагать всю свою надежду на Бога, Который не только сверхъестественной силой, но самыми обыкновенными, по-видимому, средствами силен избавить человека от постигающих его бедствий'? (Воскр. Чт. г. 19).

Из ст. 31 получается впечатление, что Иисус отсылает учеников одних. Но дальнейшее показывает, что Иисус пребывает с ними (ср. 33–34). Удалясь в пустыню от мира, ученики противостоят миру вместе с Иисусом. Отношение масс – то же, что и раньше (ср. ст. 33 и 1:37). Ст. 31 даже по форме возвращает нас к Мк. 3:20. Неизменно и отношение Иисуса к массам. Как в начале служения Иисус послушался зова, дошедшего до Него через учеников, и отправился с проповедью в ближние города и села в сознании, что Он «для того пришел» (Мк. 1:38), – так и тут, движимый состраданием к «овцам без пастыря», Он начинает учить народ (ст. 34). Такова обстановка, в которой совершается насыщение пяти тысяч и другие чудеса (Мк. 6:35–56). Она еще раз подчеркивается при описании чудес. После насыщения Господь отсылает учеников (ст. 45), но и Сам, отпустивши народ, уединяется ради молитвы от учеников (ст. 46–47). Народ, подвигнутый чудом, в массах стремится к Иисусу и несет к Нему имеющих нужду в исцелении (ст. 54–56). Тем не менее, и тут главные чудеса происходят перед учениками. Относительно хождения по водам (ст. 48–51) это ясно: других свидетелей чуда не было. Но и в насыщении пяти тысяч (ст. 35–44) действительными свидетелями чуда были только они. Только им было известно, какое количество пищи они с собой захватили, и какой денежной суммой они располагали. Чудо насыщения предваряется разговором Господа с учениками (ст. 35–38), и исполнителями чуда Господь делает, опять-таки, учеников (ст. 39–41). Значение чудес для учеников вытекает из таких подробностей, как, например, в ст. 48: «Около четвертой стражи ночи подошел к ним, идя по морю, и хотел миновать их». Эта последняя черточка «хотел миновать их», напоминает рассказ о явлении Воскресшего эммаусским ученикам. Господь тоже делал «вид, что хочет идти далее» (Лк. 24:28). А в рассказе о насыщении в Ин. мы читаем, что Господь предложил Филиппу вопрос о хлебах, «испытывая его» (Мк. 6:6). Так привлекается внимание и обостряется восприятие. Что ученики в воспитании нуждались, евангелистом сказано прямо. Изумление, которое в них вызвало хождение по водам, сопровождается замечанием писателя: «Они не вразумились чудом над хлебами, потому что сердце их было окаменено» (ст. 51–52). Этим замечанием он недвусмысленно показывает, что понимает чудеса как воспитательное средство для размягчения окамененного сердца учеников. Мы видим, что с каждым днем Господь употребляет средства всё более и более действительные. За воскрешением умершей совершаются прямые изъятия из законов природы: создание новой материи и изменение закона тяготения. Но цель воспитания всё еще не достигнута.

И всем пяти тысячам хватило хлеба и рыбы, все наелись досыта, и еще осталось двенадцать корзин остатков – гораздо больше, чем было вначале!

Но что же все-таки произошло? Нам более или менее понятны чудеса исцеления, ведь врачи тоже лечат, просто Иисус лечит успешнее. Были тогда и экзорцисты, изгонявшие бесов. Иисус делал это быстрее и легче и всегда с успехом. Но каким образом умножился хлеб? Неоднократно предпринимались попытки рационального объяснения того, что произошло. Гиперкритики утверждали, что число людей, евших хлеб, сильно преувеличено, как часто бывает в народных рассказах (ср. один прокаженный у Марка и десять у Луки; один иерихонский слепой у Марка и два у Матфея; количество убитых Иродом вифлеемских младенцев, согласно церковной традиции, в несколько раз превосходит количество всех жителей этого городка). Другие толкователи видели в насыщении своего рода евхаристию, где каждому достался крошечный кусочек. Кое-кто допускал, что имело место чудо, но «чудо пробуждения человечности»: дескать, у некоторых в толпе были припасы и, когда ученики отдали собственный хлеб, остальные тоже развязали свои мешки и поделились с соседями. Во в рассказе Марка нет никаких оснований для подобных утверждений.

В Ветхом Завете есть несколько отчасти похожих рассказов. Известно, что не убывали мука и масло у сарептской вдовы (3 Цар. 17:11-16), пророк Елисей тоже умножил масло в кувшине другой вдовы (4 Цар. 4:1-7), тот же пророк накормил двадцатью ячменными хлебцами сто человек (4 Цар. 4:42-44). Но самое большое сходство, не столько в деталях, сколько в духовном смысле события, видно в рассказе о чудесном насыщении народа Израиля манной в пустыне.

Из этого рассказа мы вряд ли узнаем, как Иисус это сделал, но мы узнаем нечто очень важное о Нем самом. Иисус предстает как новый Моисей, но Он превосходит его, о чем прямо говорится в Ин. 6:32-33. Об этом свидетельствует даже тот факт, что здесь пищи осталось целых двенадцать корзин, в то время как манны нельзя было собрать больше, чем человек мог съесть. Кроме того, в еврейской традиции манна, данная через Моисея, стала символом Торы, то есть Закона Моисея. Так и Иисус, прежде чем дать народу изобилие пищи, сначала их многому учил, то есть духовно насыщал Своим учением.

Как уже было сказано выше, это событие могло произойти перед Пасхой, а согласно традиции, манна была дарована в те дни, когда разрешалось есть Пасху тем, кто по какой-то причине не смог сделать этого в положенный срок. Как Бог, спасая Свой народ от рабства, насыщает его в пустыне, так и Помазанник, приход которого, согласно народным верованиям, ожидался на Пасху, спасает народ от рабства у греха и тоже насыщает его в пустыне, тем самым предваряя эсхатологический мессианский пир.

Конечно же, христиане, слушая или читая этот текст, не могут не увидеть параллели с рассказом о последней трапезе Иисуса. Там те же слова: «взял, поблагодарил, разломал, дал». Так проходила и евхаристия в ранней Церкви: христиане сидели за столом, а диаконы обносили их евхаристическим хлебом. Евангелист Иоанн прямо связывает рассказ о чудесном насыщении с установительными словами евхаристии (Ин. 6:51).

Обычно рассказы о чудесах Иисуса заканчиваются тем, что толпа выражает изумление и восторг. Здесь нет ничего подобного, создается впечатление, что никто ничего не заметил, даже ученики, разносившие пищу, потому что ниже, в ст. 52, будет сказано, что они не поняли значения этого чуда. Это еще раз говорит о том, что само по себе чудо не является источником веры, человек способен просто не заметить его, каким бы великим оно ни было.

О попытках символического истолкования чисел см. коммент. на. 8:1-10.

И когда все насытились, то Христос с целию не только показать Своим ученикам, что в действительности совершилось, но и дать им также наглядное наставление, что расточительность даже чудесной силы совершенно чужда божественному домостроительству, повелел им собрать оставшиеся куски, чтобы ничего не пропало. Благодаря правильному расположению народа, видно было, что тут насыщено было около пяти тысяч человек, не считая женщин и детей, и однакоже, после всего этого было наполнено двенадцать корзин тем, что осталось от них не съеденным.