Евангелие от Марка, Глава 1, стих 35. Толкования стиха

  Как человек, Христос Спаситель Сам страдал от изнурения сил, вследствие стольких трудов, и в этом также смысле можно сказать, что Он взял на Себя наши немощи и понес болезни (Ис. 53:4). И вот на другой день, рано утром, чтобы отдохнуть и подкрепить Свои силы уединенной молитвой, Он опять удалился от людей в уединенное место.

Когда мы молимся, мы обращаемся к Богу, Который как бы вне нас в каком-то отношении. Но Христос — Сын Божий, Он Сам — Бог. Тут встает вопрос: если Он Христос — Бог, ставший человеком, если Он — Сам Бог, что для Него значит молитва? Мы знаем, что такое молитва в нашем опыте. Иногда, даже при том малом знании, какое у нас есть о Боге, нас охватывает восторг, восхищение тем, что Он Собой представляет, и тогда мы поем Ему хвалу, ликуем о Нем. Иногда Божия милость простирается до нас. Он оказывает нам Свое милосердие, Свою любовь; и тогда мы можем Ему выражать нашу благодарность. Иногда мы видим вокруг себя нужду человеческую, Бог возбуждает в нас сострадание, и мы опять-таки поворачиваемся к Нему и говорим: «Господи, помоги!..». Иногда мы обращаемся к Нему с собственной нуждой. Но о чем может идти речь в этих строках Евангелия? Конечно, мы можем себе представить, что Господь встал перед лицом Бога и Отца Своего с такими же чувствами. Мы можем себе представить, что Он стоял перед Богом и Отцом, принося слова благодарности за то, что Ему было дано стать человеком для спасения мира, который иначе погибал. Мы можем себе представить, что Он стоял и молился о Своих учениках. В Евангелии от Иоанна прямо сказано, что Христос молился об апостолах и о всех, кто благодаря им уверует в Него (см. Ин. 17:9-20). Но все это предполагает личные отношения. Кроме того, молитва не заключается в одной хвале, в одной благодарности, в одном печаловании, в одной мольбе, молитва в основе своей — глубинное общение между человеком и Богом. И в данном случае Христос общался со Своим Небесным Отцом и как Человек, и как Единородный Сын Божий. Как Единородный Сын Божий Он общался с Ним всей Своей любовью, всей Своей отдачей Ему, всей Своей готовностью выполнить на земле дело спасения, порученное Ему Отцом и принятое Им на Себя вольной волей, в полной, царственной, Божественной Своей свободе. Но с другой стороны, Он общался с Богом и Отцом и как человек. Мы знаем из Евангелия, что когда ученики поставили перед Спасителем вопрос о конце мира, Он им ответил, что об этом никто не знает, кроме Отца Его на Небесах, — и Сын Человеческий не знает этих сроков (см. Мк. 13:32). Христос, став человеком, принял на Себя некоторую ограниченность человеческого знания, и, как человек, Он нуждался в молитвенном общении с Богом. Вне этого общения, как Бог, Он существовал в полноте Своего бытия, но в пределах Своего человечества Ему нужно было такое постоянное обновление молитвенного общения, приобщенности к Богу. В Своем человечестве Он нуждается в углубленной укорененности в Своем Божестве, и Он молится, общается с Отцом, углубляет Свое человеческое единство с Ним, и только из глубины этого единства действует. Есть место у одного средневекового писателя, где говорится следующее. Мы называем Христа Словом Божиим, но это Слово может прозвучать в своей чистоте и совершенстве только из глубин бездонного молчания. И когда мы думаем о Боге Отце, то здесь Он открывается нам как та глубина молчания, из которой может прозвучать одно слово — Слово, являющееся полным, совершенным выражением этих глубин, и Его действие есть совершенное выражение извечной Божественной воли Отца… Мы можем это понять, может быть, с особенной силой и резкостью, если вспомним, что жизнь, вся сила жизни — только от Бога, что вне Бога не может быть жизни тварной. Вы, наверное, помните, как в момент своего распятия Христос, желая вольной волей приобщиться ко всей человеческой трагедии, принял на Себя богооставленность. Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил? — воскликнул Он с креста (Мк. 15:34). В этот момент Он приобщился именно к богооставленности всякого человека, потерявшего Бога, и, потеряв Бога в Своем человечестве, Он умер, как умирает всякий иной человек. И вот после совершения чудес, после того, как Он изгнал бесов, проявил Божественную Свою силу через Свое человечество, Ему нужно было, Он должен был погрузиться в общение с Богом и Отцом не как Сын Божий Единородный — между Ним и Отцом не могло быть никакого разрыва, отдаления, — но как Человек Иисус Христос (и эти слова принадлежат не мне, а апостолу Павлу — Рим. 5:15). И когда мы думаем о Христе, о том, какой дивный подвиг самоотвержения, отдачи Себя Он понес, как, будучи Живым вечным Богом, Он согласился войти в тварность, приобщиться ко всем ограничениям тварности и ко всему ужасу, созданному человеком на земле, мы можем понят и поверить, что если Бог так нас любит, так в нас верит, так надеется, что мы отзовемся на Его любовь, то, по слову апостола Павла, все нам возможно в укрепляющем нас Господе Иисусе Христе (см. Флп. 4:13).

Для выполнений Своего высокого служения Иисус Христос несомненно обладал духовными силами, бесконечно превышавшими силы обыкновенного человека. Приведенный стих первой главы говорит нам, какими средствами Он эти силы укреплял. Этим средством была молитва. (? - см. толкование блж. Феофилакта) В молитве, в духовном единении с Всемогущим Отцом всегда искал Он укрепления, ободрения, утешения. В этом единственно неиссякаемом источнике всякой силы черпал Он новую мощь для Своего служения. Но когда Он искал этого единения с Богом, Он всегда хотел быть один, вдали от людей. В приведенном отрывке у Марка читаем: встав весьма рано... удалился в пустынное место, и там молился. У Матфея: И, отпустив народ, Он взошел на гору помолиться наедине (Мф. 14:23). У Луки: Он уходил в пустынные места и молился (Лк. 5:16). Молитва есть Его первое дело. До восхода солнца, когда все еще спали, Он оставлял дом и город, удалялся в уединенное место, вдали от шума и людей ища уединения и безмолвия, дабы втайне беседовать с Отцом Своим. Палестинская природа располагает к такой сосредоточенности. Селение и город шумны, но поля безмолвны; лишь только удаляется человек от последних домов, он погружается уже в полную тишину. Нет того смутного шума, который поднимается с моря или слышится из леса. Лишь лай собак да отдаленный вой шакала изредка нарушает безмолвие, витающее над долинами и горами Палестины. В эти минуты наивысшего напряжения духовных сил ничто не должно было отвлекать Господа от молитвы; никто не должен был нарушать Его единения с Богом; никто не смел подслушать таинственную беседу Сына с Отцом. Человеческий голос, нескромный взгляд могли бы помешать цельности и полноте этого слияния с Богом, и Иисус Христос уходил от людей в пустынные места.

Итак, мы видим, что у Иисуса не оставалось времени для уединения. Но Он знал, что не может жить без общения с Богом, что Он должен время от времени Сам обращаться за духовной поддержкой в молитве. Он уходит из города, ведь у Него не было своего дома, квартиры, комнаты. Но Его, естественно, достали и там, в пустынном месте. Назойливые люди разыскали Иисуса и хотели вернуть Его. Но Он уходит дальше. Будучи ребенком, Иисус ушел от родителей в храм «к Отцу». Теперь (и это тоже символично) таким храмом, домом Отца, становится весь мир. Иисусом двигала любовь Отца. Она препятствовала Ему вести оседлый образ жизни, спокойно сидеть на одном месте.

Христос, скажешь, при этом не имеет нужды в Отце, а действует собственной властью. Так; исповедуй же наперёд и скажи, что Он не имеет нужды в Отце и действует собственною властью; тогда и я спрошу тебя, или лучше, научу тебя касательно молитвы, которую Он произносил, что она была делом Его снисхождения и домостроительства, - ведь Христос, конечно, был не менее Ииcyca Навина, - и что Он может научать нас и без молитвы. Как учителя, когда ты слышишь его лепечущим и перечисляющим буквы, ты не называешь незнающим, и когда он спрашивает: где такая-то буква? - ты понимаешь, что он спрашивает не по незнанию, а потому, что хочет вразумить учащегося, - так и Христос совершал молитву, не имея нужды в молитве, но желая научить тебя - быть постоянно внимательным к молитве, совершать её непрестанно, бодрственно и не­усыпно. Под неусыпностью я разумею не только то, чтобы пробуждаться ночью, но чтобы и днём бодрствовать в молитвах: такой именно человек называется неусыпным. И ночью молясь, можно спать, и днём, не молясь, можно бодрствовать, когда душа бывает устремлена к Богу, когда она понимает, с Кем беседует и к Кому обращено её слово, когда содержит в уме, что ангелы предстоят Ему со страхом и трепетом, - а сам-то (человек) приступает, зевая и почесываясь.

Смотри, человек, на образец твой: как Господь искал случая помолиться Богу, Отцу Своему. Быв постоянно с народом, который с трудом мог расстаться с Ним на несколько часов ночи, Он улучил минуту общего покоя и удалился в пустое место — для молитвы. Но лишь только Он ушел, все спохватились и начали искать Его: Симон Петр и другие с ним погнались за Ним и, нашедши, сказали Ему, что все Его ищут. А Он сказал им, что надобно быть им и в ближних городах и селениях, чтобы и там проповедать, так как Он для того и пришел на землю. О превожделеннейший Иисусе! Видно, зрак Твой, беседа Твоя, душа Твоя, сердце Твое были так хороши, вожделенны, что трудно было расстаться с Тобою.

πρωί рано, έννυχα adv. ночью, άναστάς aor. act.part, от άνίστημι вставать. Temp, или сопутств. part. Aor. указывает на предшествование по времени, έξήλθεν aor. ind. act., см. ст. 26. προσηύχετο impf. ind. med. (dep.) от προσεύχομαι молиться. Impf. показывает, чем Он занимался, когда Его искали другие (Gould).

Уход из Капернаума рано утром, еще до света, вряд ли означал, что Иисус хотел покинуть Своих учеников, хотя такое предположение и высказывалось некоторыми толкователями. Марк объясняет его тем, что Иисус хотел помолиться в раннее время и в уединенном месте (дословно: «в пустыне»). Его молитва указывает на то, что источник силы Иисуса – всецело в Боге. В Евангелии лишь несколько раз говорится о том, что Иисус молился (Мк. 1:35; 6:46; 14:35-39), хотя, конечно, Он молился каждый день, но это было так естественно для всякого еврея, с детства приученного к ежедневной молитве, что Марк даже не считает необходимым об этом сообщать. Скорее вызывает удивление тот факт, что в нескольких случаях он все же упоминает это. Было даже высказано предположение, что это была молитва во время кризиса, когда Иисусу особенно сильно была нужна помощь Небесного Отца. Для Иисуса исцеления и изгнания бесов были частью Его Вести о наступлении Царства, практическим доказательством того, что Бог прощает грешников и восстанавливает полноту их жизни. Его исцеления – это инсценированные притчи о любви Отца. Но люди неспособны увидеть это, они жаждут получить физическое здоровье, оставаясь глухими к Божьей Вести.

Молитва в уединении Растущая популярность создавала другую проблему: невозможность найти уединение. В древних городах с их узкими улочками люди жили иногда по десять-двадцать человек в доме, состоявшем из однойобщей комнаты; большинство городских кварталов было образовано четырьмя домами, обращенными фасадами во внутренний двор. Так же плотно была заселена Галилея, и деревни располагались здесь очень близко друг к другу. Но уединенное место можно было найти рано утром, на холмах за деревней. Люди вставали на работу с восходом солнца, поэтому Иисус поднялся задолго до рассвета и вышел из дома, чтобы уединиться для молитвы.

Молва об этом чудесном событии разнеслась по всей Галилее и Перее, и даже до отдаленных пределов Сирии (Мф. 4:24), и можно представить себе, как сильно утомленный Спаситель нуждался после этого в продолжительном покое. Но лучшим и самым приятным для Него отдыхом было уединение и безмолвие, где Он, Не тревожимый никем, мог быть наедине с Своим Отцом Небесным. Равнина Генисаретская была еще окутана глубокой тьмой, наступающей перед разсветом, когда, незамеченный никем, Христос встал и удалился в одно пустынное место, и там подкрепил свой дух тихой молитвой.

«Вышел»: из дома, в котором пребывал (ст. Мк. 1:29, ср. Мк. 2:1) и из города. — «Пустынное место»: уединенное место в пустыне, вероятно в окрестностях Капернаума. — «Молился»: Господь часто удалялся в пустыню для молитвы, и притом ночью или ранним утром, — величайшее побуждение для христиан к молитве.

Если Иисус молится, и молится не напрасно, добиваясь молитвой того, о чем просит, возможно, не получив бы этого без молитвы, - то кто из нас станет пренебрегать молитвой? Ибо Марк говорит, что утром, весьма рано, вышел и удалился в пустынное место, и там молился (Мк. 1:35) а Лука: случилось, что, когда Он в одном месте молился, и перестал, один из учеников Его сказал Ему (Лк. 11:1.), и в другом месте: пробыл всю ночь в молитве к Богу(Лк. 6:12.). Иоанн описывает Его молитву, говоря: ...после сих слов Иисус возвел очи Свои на небо и сказал: Отче! пришел час: прославь Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тебя (Ин. 17:1.). И у него же написано, как Господь сказал: Я знал, что Ты всегда услышишь Меня (Ин. 11:42.). И это означает, что, всегда молясь, Он всегда бывает услышан.

Рано поутру, почти ночью (ennucon lian - в русск. перев. неточно: "весьма рано") Господь вышел из дома Симона, где Он нашел Себе приют, и удалился в уединенное место для молитвы. О молитве Иисуса Христа - см. толк. ев. Мф. 14:23. Спуржон по этому поводу говорит в одной из своих бесед: "Христос молится. Находит ли Он для Себя в этом покой после тяжелой дневной работы? Готовится ли к трудам следующего дня? И то и другое. Это раннее утро, проведенное в молитве, объясняет Его силу, какую Он обнаружил вечером... И теперь, когда дело дня сделано и чудесный вечер прошел, для Него еще не все кончено - Ему предстоит еще дело Его жизни и потому Он должен молиться... Труженик опять приближается к источнику силы, чтобы, выходя на предлежащую Ему борьбу, снова этой силой опоясать Свои чресла..." (Христос на молитве).

Вот урок рано вставать и первые часы дня посвящать на молитву, в уединении. Душа, обновленная сном, бывает свежа, легка и способна к проникновению, как свежий утренний воздух; потому сама собою просится, чтоб пустили ее туда, где вся ее отрада, перед лицо Отца небесного, в сообщество ангелов и святых. В это время удобнее ей это делать, чем после, когда уж налягут на нее заботы дня. Все Господь устраивает. Надо от Него принять благословение на дела, вразумление нужное и подкрепление необходимое. И спеши пораньше, пока ничто не мешает, наедине вознестись к Господу умом и сердцем и исповедать Ему нужды свои, намерения свои, и испросить Его помощь. Настроившись молитвою и богомыслием, с первых минут дня, целый день потом проведешь в благоговеинстве и страхе Божием, с мыслями собранными. Отсюда - осмотрительность, степенность и стройность в делах и взаимных отношениях. Это награда за труд, на который понудишь себя в утреннем уединении. Это и для житейских людей, стало быть, мера благоразумия, а не что-либо чуждое их целям.

После того, как исцелил больных, Господь уходит в уединенное место, научая тем нас, чтобы мы не напоказ делали что-либо, но если сделаем какое добро, спешили бы скрыть его. И молится Он также для того, чтобы показать нам что все, что ни делаем доброго, должно приписывать Богу и говорить Ему: "Всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца светов" (Иак. 1:17). Сам по Себе Христос даже не имел нужды в молитве.