Евангелие от Луки, Глава 16, стих 19. Толкования стиха

Стих 18
Стих 20

Толкование на группу стихов: Лк: 16: 19-19

В обличение им Господь произнес целую притчу о неправильном употреблении богатства – о богатом и Лазаре.  Основная мысль этой притчи та, что неправильное употребление богатства лишает человека Царства Небесного и низводит его в ад на вечные муки. Один богатый человек одевался в порфиру и виссон. Порфира это сирская верхняя одежда из дорогой материи красного цвета, а виссон – белая, тонкая нежная материя из египетского льна. Этот богач, живя роскошно каждый день пиршествовал, живя, следовательно, в свое удовольствие.

Толкование на группу стихов: Лк: 16: 19-19

13. Некоторый человек богатый одевался в порфиру Начинается толкование на притчу о богаче и Лазаре (см.:Лк. 16.19-31). Ср.: exp. Luc. 7:140. . Эта притча напоминает скорее повесть, особенно когда указывается имя действующего лица И. X. Маршалл указывает на древнеегипетский фольклорный рассказ о посещении страны мертвых (см.: Евангелие от Луки. Комментарий к греческому тексту: Реферат. Marshall I. Н. The Gospel of Luke. А commentary on the Greek text / Рус. текст подг. Я. Г. Тестелец. М.: Альфа и Омега, 2004. С. 188-192). .


Источник

Амвросий Медиоланский свт. Толкование на Евангелие от Луки. Книга восьмая// Собрание творений. Т. 8. ч.2. М.: ПСТГУ, 2020. С. 275-277

Толкование на группу стихов: Лк: 16: 19-19

Один человек был богат и облачался в порфиру и виссон. Двумя краткими словами Писание порицает и осмеивает1 безразсудную и неумеренную расточительность дурных богачей. Порфиры2 цвет крайне дорог и совершенно излишен, а виссона употребление3 не необходимо. Избирающим же себе благоустроенную и полезную жизнь свойственно и достолюбезно измерять употребление предметов необходимостию и избегать пыли суетнаго тщеславия и безполезнаго препровождения жизни, как матери зла. И чтобы нам яснее уразуметь значение этого изречения, да будет сначала разследовано употребление одежд, сколько и как оно должно быть допускаемо, будучи ограничиваемо благоразумными побуждениями и правилами.

Что же говорит закон правды? Овцу Бог создал с прекрасными волосами на коже и с обильным руном. Взяв ее, остриги и, отдав шерсть ткацкому мастерству, изготовь себе нижнее платье и верхнюю одежду, чтобы избегать страданий от холода и вреда от палящаго луча4. А если тебе нужна и более легкая одежда во время лета, то Бог дал на пользу нам лен для самаго широкаго употребления: из него тебе удобнее иметь покров благообразный, облекающий и вместе прохлаждающий своею легкостью. Употребляя это, исповедуй Творцу благодарение за то, что Он не создал только нас, но и позаботился об обезпечении (нашей) жизни. Если же, оставляя овцу и шерсть и уготованныя Создателем всего необходимыя средства, – суетными помыслами и безразсудными пожеланиями уклоняясь от обычнаго5 образа жизни, – станешь изыскивать виссон и собирать волокна персидских червяков, – если будешь ткать воздушную6 ткань паутины и, приходя к красильщику, платить огромныя деньги на то, чтобы он, добыв раковину из моря, кровью животнаго намазал одежду: то это есть (уже) свойство человека пресыщеннаго, злоупотребляющаго достоянием своим7, не знающаго, где расточить избыток свой. За это и бичуется таковый, подвергаясь обвинению от Евангелия, как глупец и неженка, разукрашенный нарядами жалких девчонок.

Впрочем некоторые преданные любители подобной суетности, доводя зло уже до крайности, на вышесказанном не ставят границы своих безумных помыслов, но изобретши какой-то пустой8 и безполезный способ тканья, которое посредством переплетения основы с утком подражает живописному искусству и выделывает на плащах изображения всяких животных, – искусно приготовляют цветистую и многими идолами испещренную одежду – себе, женам и детям, уже забавляясь по ребячески, а не занимаясь важным делом, – при безмерности богатства злоупотребляя жизнью, а не пользуясь (1 Кор. 7:31), – узаконяя противное Павлу и воюя против богодухновенных глаголов, – не письменами, а делами. Что тот (Апостол) воспретил словом, то самое эти содержат и повелевают делами (1 Тим. 2:9–10).

И вот, когда они появляются разодетыми, то разсматриваются встречными как расписанныя стены. А то и ребятишки обступают их, смеясь друг с другом и указывая пальцами живопись на одеждах, – даже идут вслед им, очень долго не отставая. Там львы и барсы, – медведи, быки и собаки, – леса и скалы, – люди звероубийцы и всякаго рода живопись, изображающая природу. Да, им казалось нужным не стены только свои и дома раскрасить, но даже нижния и верхния одежды.

Более же благочестивые из богатых у вас мужей и жен, подобрав события Евангельския, предали (их) ткачам, – Самого, говорю, Христа нашего со всеми учениками и отдельныя чудеса, как (об этом) повествуется.

Увидишь (тут) брак Галилейский и водоносы (Ин. 2:1–10), – разслабленнаго, несущаго постель на плечах (Мф. 9:2 дал. Мк. 2:3 дал. Лк. 5:18 дал.), – слепца, исцеляемаго брением (Ин. 9:1 дал.), – кровоточивую (женщину), держащуюся за воскрилие (Мф. 9:20 дал. Мк. 5:25 дал. Лк. 8:43 дал.)9, – грешницу, припадающую к ногам Иисуса (Лк. 7:37 дал.), – Лазаря, возвращающагося из гроба к жизни (Ин. 11:1 дал.). Делая это, они думают, что поступают благочестиво и облекаются в угодныя Богу одежды. Но если примут мой совет, то, продав те одежды, пусть чтут живые образы Бога. Не пиши Христа, ибо достаточно Ему единаго смиренномудрия воплощения, которое Он добровольно восприял ради нас, но на душе своей подъемля духовно безтелесное Слово носи повсюду10. Не на одеждах имей разслабленнаго, но отыщи лежащаго в немощи. Не историю кровоточивой постоянно напоминай (изображением на одежде), но вдове утесняемой окажи милость. Не на грешную жену, коленопреклоняющуюся пред Господом, внимательно смотри, но, сокрушаясь о своих прегрешениях, проливай частыя слезы. Не Лазаря, воздвигаемаго из мертвых, живописуй, но благоуготовляй добрую защиту твоего собственнаго воскресения11. Не слепца повсюду носи на одежде, но живаго и лишеннаго зрения (человека) утешь благодеяниями. Не короба с остатками (Мф. 14:20 и пар.) изображай, но питай алчущих. Не водоносы, которые Он наполнил в Кане Галилейской12, носи на одеждах, но подавай пить жаждущему.

Такую пользу доселе оказало нам горделивое одеяние богача. Но и дальнейшаго не должно оставлять без внимания; а именно: к порфире и виссону прибавил роскошное пирование13 каждый день. Но, конечно, признаком одинаковаго настроения служит то и другое, то есть, как красоваться безполезною пышностию одежд, так и сладострастно рабствовать чреву и глотке.

Итак, роскошь есть дело враждебное добродетельной жизни, – соединенное с порабощением лености и развлечениям, с неумеренным употреблением пищи и рабскими наклонностями. И хотя разсматриваемый предмет представляет собою единое нечто, но, при частном изследовании и раскрытии, он оказывается имеющим состав из разнообразной, весьма большой и многоглавой порочности: ибо то и не было бы роскошь, что не возращалось бы многими средствами. А накопить богатыя средства безгрешным образом трудно, разве только кому-либо не случится, – что́ редкость, – и богатеть обильно и жить по правде точно. Так, живущему роскошно нужен, во первых, драгоценный дом, украшенный по углублениям14 камешками15, мрамором16 и золотом, – приспособленный к переменам времен года: для зимы требуется дом теплый, находящийся на припеке и обращенный к полуденным лучам; а для лета – открытый к северу, чтобы обвевался легкими и вместе прохладными ветерками северными. Потом нужна драгоценная одежда для облачения сидений, ложь, постелей, дверей. Все у них заботливо одевается, даже бездушныя вещи, между тем как бедняки раздетыми остаются в жалком виде17. Прибавь, далее, к этому и сосчитай серебро в сосудах, золото, много стоющую покупку птиц из Фаса, вина Финикийскаго, которое в изобилии и за дорого источают для богачей виноградники Тира, – все прочия средства роскоши, которыя тщательно поименовать есть дело самих пользующихся ими. С каждым днем возростая в излишествах все более и более, роскошь уже и Индийские ароматы подливает к приправам и продавцы благовоний услуживают поварам более, чем врачам. Затем прими во внимание множество прислуги столовой – трапезников, виночерпиев, распорядителей и предшествующих им музыкантов, музыканток, танцовщиц, флейтщиков, смехотворцев, льстецов, тунеядцев, (весь этот) сброд – спутник суетности.

Чтобы приобрести это, сколько бедняков обижено! Сколько сирот поругано! Сколько вдов проливают слезы! Сколько от сильных мучений спешат к удавлению! Душа таковых, как бы вкусив какой-то воды забвения18, совершенно теряет память о себе, что она есть, и с чем сопряжена, и о том, что некогда она разрешится от этого соединения и снова будет сожительствовать с возсозданным телом. Когда же приходит надлежащее время и необходимый закон отторгает ее от общения с телом, тогда наступает разсчет за прожитое и безполезное раскаяние, являющееся после нужды19. Ведь раскаяние тогда бывает полезно, когда переменяющий свое настроение имеет возможность исправления. С отнятием же возможности исправления безполезна скорбь и тщетно покаяние.


Примечания

    *1 Κωμῳδεῖ в противоположность дальнейшему τραγῳδεῖ – о бедняке.

    *2 Пурпурный.

    *3 Дорогой материи.

    *4 Βλάβην, др. βολήν – удара.

    *5 Естественно – законнаго.

    *6 ἀνεμιαῖον собственно: ветристую.

    *7 Κτήσει вместо чт. κτίσει – творением Божиим.

    *8 Κενήν, но лат. пер. чит. καινήν – новый.

    *9 Κράσπεδον евр. цицит – голубой шнур по краям верхняго плаща и голубыя кисти по углам его, – что, по закону Моисееву, должно было служить Евреям напоминанием об исполнении заповедей закона (Чис. 15:38–40). Христос носил это еврейское одеяние, как видим из Евангельских повествований о кровоточивой женщине.

    *10 Μὴ γράϕε τὸν Χριστὸν, ἀρχεῖ γὰρ ἀυτῳῖ ἡ μία τῆς ἐνσωματώσεως ταπεινοϕροσύνη, ἥν αὐθαιρέτως δἰ ἡμας κατεδέξατο, ἐπὶ δὲ τῆς ψυχῆς σου βαστάζων νοητῶς τὸν ἀσώματον Δόγον περίϕερε. В Деяниях Седьмаго Вселенскаго Собора (См Migne Patr. curs. compl. Ser. Gr. t. XL, col. 167, Nota 3 ср. Деяния Всел. Соборов, изданныя в Русском переводе при Казан. Дух. Академии, Казань 1873 т. VII стр. 522–523) это место из Астерия читается с некоторыми изменениями, именно так: «Он (Астерий) в слове своем на богатаго и Лазаря, сказав нечто о кормлении нищих и в обличение богатых, предлагает богатым за лучшее собирать плоды милостыни, а не одеваться пышно и блистательно в мягкия одежды; затем присокупляет некоторое нравоучительное слово, направленное к каким-то лицам очень благочестиво проводящим жизнь и покинувшим свое богатство. Он говорит так: «не изображай Христа на одеждах (ἐν ἱματίοις), но лучше издержки на них предоставь нищим (ἀλλὰ μᾶλλον τὴν τῶν ἀναλωμάτων τούτων δαπάνην πτωχοῖς προσπορίζου). Затем, желая пресечь страстную привязанность к богатству, он присовокупляет: «Христос довольствуется одним смирением воплощения» (ἐνσωματώσεως ταπείνωσις), то есть Христу Богу нашему благоугодно было явить тайны своего домостроительства не из видов ложнаго тщеславия и сребролюбия, потому что не благочестиво и ему не благоугодно, чтобы люди собирали богатство для сооружения Евангельских памятников и в то же время, придумывая извинение грехам своим, презирали бедных, имеющих нужду в хлебе и одеждах и лишенных крова». Здесь мы имеем непогрешимое толкование этого места из Астерия, коим злоупотребляли иконоборцы. Тоже самое место, но уже дословно, приведено, по поводу злоупотребления тех же иконоборцев, в письмах Св. Феодора Студита (Migne, Patr. Curs. Compl. Ser. Graecae t. XCIX, col. 1212 ср. Русск. Перев. при С -Петербургск. Дух. Акад. С.-Петербург 1867, ч. II. Письма, письмо 36, к Навкратию, стр. 104–105): «изречение Астерия дословно таково: «не изображай Христа, ибо довольно для Него одного уничижения – воплощения которое он добровольно приял ради нас; но умственно сохраняя в душе своей носи безтелесное Слово...» и далее следует разбор этого изречения. Первыя слова этого изречения «не пиши Христа» приводит и дает по поводу их подробныя изъяснения Никифор Константинопольский (исповедник) в своих Antirrhetici adv. Const. Copr. Migne. Patr. Gr. t. C, col. 364. Обличив иконоборцев в том, что они слова: писать и изображать (γράϕειν καὶ εἰκονίζειν) незаконно превращают в описывать и ограничивать (περιγράϕειν), вопреки церковному учению и не обращая внимания на соотношение предметов, Никифор продолжает: «всегда они имеют на языке и приводят учителя Астерия, повелевающаго что? – «не пиши Христа», а отнюдь не приказывающаго: «не описывай» ( μὴ γράϕε Χριστὸν, ού μὴν, μὴ περίγραϕε). Так и наш (?) Астерий в разсказе о святой мученице Евфимии сказал: «видел я там некое писание (γραϕήν), а не описание (π ε ριγραϕήν). См. Migne, Patr. Gr. t. XL, col. 336 A.

    *11 Т. е. для блаженной жизни.

    *12 Ин. 2:7, т. е. по Его поволению слугами наполненые водою сосуды Он силою Своею всемогущества наполнил вином претворив воду в вино.

    *13 τρυϕᾶν, у Луки – εὐϕραινόμενος – благодушествуя, веселясь.

    *14 κατά τὰς νύμϕας, архит. по нишам или углублениям; посему не верным должно признать латинский перовод: sponsarum instar (?).

    *15 ψήϕῳ, т. е мозаикою.

    *16 λίθοις, дорогими камнями, мрамором.

    *17 Игра слов: ἐπιμελῶς ἐνδύεται и ἐλεεινῶς ἐκδυομένων.

    *18 ληθαίου ὕδατος, т. е. из реки Леты (λήθη), которой воду, по мифологии древних греков, пили тени умерших людей, чтобы забыть все земное.

    *19 Т. е. запоздалое.


Источник

Беседа на притчу из евангелия от Луки, О богаче и Лазаре (Луки 16:19–31).

Толкование на группу стихов: Лк: 16: 19-19

Притча о богаче и нищем Лазаре

Один богач проводил жизнь в роскоши, одевался в порфиру и виссон Порфира — верхняя одежда из дорогой материи пурпурного цвета; виссон — нижняя одежда, белая, из очень тонкой египетской льняной ткани, ценившейся на вес золота. и ежедневно пиршествовал, не замечая, что у его ворот лежал нищий Лазарь, покрытый ранами и струпьями. Всегда голодный, страдалец Лазарь желал напитаться хотя бы теми остатками от стола богача, какие на его глазах бросали собакам, но, по-видимому, и это было недоступно ему; никто не сжалился и над его болезнью, никто не перевязал раны его, и собаки облизывали их, препятствуя тем их заживлению.

Толкование на группу стихов: Лк: 16: 19-19

В словах Св. Писания, возлюбленнейшая братия, сперва должна быть сохраняема историческая истина, а затем должен быть отыскиваем духовный смысл аллегории. Ибо плод с аллегории приятно срывается тогда, когда прежде она исторически утверждается на корне истины. Но поскольку иногда аллегория утверждает веру, а история — нравственность, то мы, говоря с помощью Божьей верующим, не без основания думаем изменить в слове самый порядок, так как вы, содержащие уже крепкую веру, должны прежде кротко выслушать нечто об аллегории; а что необходимо для вас из исторической нравственности, то в порядке нашего объяснения будет соблюдено к концу, потому что обыкновенно большей частью лучше удерживается в памяти то, что случается слышать после. Итак, мы кратко просмотрим смысл аллегорический, дабы скорее перейти к обширности нравственного. Некоторый человек был богат, одевался в порфиру и виссон и каждый день пиршествовал блистательно. Кого, возлюбленнейшая братия, кого изображает этот богач, одевавшийся в порфиру и виссон и роскошно пировавший всякий день, если не народ иудейский, который имел внешнее устройство жизни, который совершал празднества принятого им Закона для блеска, а не для пользы. <...> Некоторые думают, будто заповеди Ветхого Завета строже заповедей Нового, но они обманываются именно от неосновательного размышления. Ибо в том наказывается не упорство, а хищение (2 Цар. 12:6). Там несправедливое присвоение вещи и наказывается возвращением вчетверо более (Мф. 19:8). Но здесь этот богач осуждается не за то, что он присвоял себе чужое, но за то, что своего не раздавал. Не говорится, что он притеснил кого–либо силой, но говорится, что он гордился приобретенными благами. Из этого весьма правильно должно заключить, какому наказанию должен подвергнуться тот, кто похищал чужое, если подвергается осуждению в ад тот, кто не раздает собственного. Поэтому никто не должен считать себя безопасным, говоря: «Вот я чужого не похищаю, но пользуюсь имуществом, приобретенным позволительными средствами». Потому что оный богач подвергся наказанию не за то, что присвоил себе чужое, но за то, что злоупотреблял для самого себя приобретенным богатством. И что низринуло его в ад, было то, что он в своем счастье не был осмотрителен, что полученные блага употребил в пользу своего высокомерия, что не знал чувства любви, что не хотел искупать грехов своих ценой своего богатства. И есть некоторые, которые не считают за грех одеваться в одежды тонкие и драгоценные. Но если бы это не было грехом, то Слово Божие отнюдь не стало бы с такой тщательностью выражать, что мучимый в аде богач, одевался виссоном и пурпуром. Потому что никто не желает особенных одежд для чего–либо другого, как только для суетной славы, именно для того, чтобы казаться почтеннее других. Ибо самый опыт свидетельствует, что дорогих одежд желают только для пустой славы, потому что никто не хочет одеваться в дорогие одежды там, где не может быть видим другими. Эту виновность мы можем еще лучше доказать от противного, потому что если бы ношение дешевой одежды не было добродетелью, то Евангелист не стал бы с особенностью говорить об Иоанне: сам же Иоанн имел одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих (Мф. 3:4). "Человек некий": см. следующее толкование.

Источник

Беседа 40, говоренная к народу в храме Св. Мученика Лаврентия в 3-ю неделю по Пятидесятнице.

Толкование на группу стихов: Лк: 16: 19-19

Из нужд телесных одни удовлетворяем соответственными средствами, а другие с помощью других, с своей стороны отплачивая своими услугами. Потому что один и тот же не может быть ученым и земледельцем, портным, ткачом, строителем, сапожником, врачом и сведущим в каждом из других искусств. И так как каждый в одиночку не может от себя удовлетворять все свои потребности, а во всем подобном каждый непременно имеет нужду, то изобретено посредство — деньги, посредством которых с выгодою для жизни и излишек опоражнивается и недостаток восполняется. Земледелец отдает свои излишки не занимающимся земледелием, и взявши за них цену, на нее покупает дом например или ткань, а сапожник продав сапоги и получив достаточную цену, возмещает потребность недостающего ему. И таким взаимным общением всех нас устраивается жизнь наша; от этого возникают поселения и государства, и человек есть существо общительное. А в духовных предметах и относящихся к добродетели не так обстоит дело. Ибо целомудренный, но несправедливый, не может уделить целомудрия справедливому и взять у него справедливости: и истинный в слове, но нетерпеливый, нисколько не приобретает терпеливости от другого в обмен и неимеющему не сообщит правдивости, то есть той, которая им высказывается. И относительно этого не имеется никакого денежного знака, которым бы измерялись предметы обмена и указывались равноценные. Посему, братья, должно и необходимо каждому из нас упражняться во всякой добродетели. Ибо невозможно кому-либо, не соделавшему какой-нибудь из них, позаимствовать ее от другого, и невозможно за лишение ее избежать осуждения и наказания. Посему говорит Давид: «брат не избавит, избавит ли человек?» (Пс. 48:8). То есть, никто. Но о, недомыслимое человеколюбие Владыки Христа! Чего нельзя получить в обмен на равномерные и истинно ценные добродетели души, то Он иным образом соделал легко приобретаемым. Потому что кто-нибудь может посредством земных сил и низменных телесных потребностей, то есть яств, питий, одежд, имеющегося у каждого в наличности золота или серебра (ибо все это земля и прах, и нет ничего презреннее сего), — итак кто-нибудь посредством сих дешевых вещей, если по Владычнему обетованию и увещанию, отдаст излишек стяжавшим добродетели (а это всюду бедные потребностями телесными), чрез сие уделение может восполнить недостаток в добродетелях и избежать наказания за неимение их. И на это указывая Павел великий в послании к Коринфянам называет сие участие пособием святым (2 Кор. 8:3), и затем продолжает: «ваш избыток в восполнение их недостатка, чтобы и их избыток служил в восполнение вашего недостатка» (2 Кор. 8:14). Господь же говорит: «Приобретайте себе друзей богатством неправедным, чтобы, когда обнищаете, они приняли вас в вечныя обители» (Лк. 16:9), под богатством неправедным разумея избыток желаний и неподаяние нуждающимся. Посему, братья, надлежит каждому из нас, как я сказал, исполнять всякую добродетель; а если в какой из них не успеваем восполнять недостающее вспомоществованием другим по возможности. Это будет второе плавание, по пословице1, и особенно для нас, живущих в мире, чрез которое мы приобретаем спасение душам нашим. А если вознерадим и о сем плавании, то обымет нас ужас великий, оный неугасающий огонь и вечное лишение. И сие показывая Господь, предложил сегодня читаемую в церкви притчу. Некий человек был богат, и одевался в порфиру и виссон, и каждый день пиршествовал блистательно". Вся заботливость богача направлялась к облачению и многоценности одежд, и трапезам, напиткам и роскошничанью.

Примечания

    *1 Пословица у моряков: первым, превосходнейшим плаванием было плавание на парусах с попутным ветром, а при неудаче прибегали ко второму способу: плыли на веслах.

Источник

Омилия на 22-е воскресное Евангелие

Толкование на группу стихов: Лк: 16: 19-19

Некоторый человек был богат. Многократно уча о любви к нищим, теперь Он посредством притчи внушает страх жестокосердным и скаредным, рассказывая о том, что еще предстоит, как о том, что уже произошло. Ведь не было еще воздаяния окончившим жизнь, поскольку не было и Суда. И Он ясно представляет как то, какие мучения унаследуют после смерти лишенные сострадания, так и то, какое облегчение получат переносящие тяготы нищие. Но и другому полезному учимся мы с помощью этой притчи. Одевался в порфиру и виссон. Самыми дорогими и светлыми одеждами украшал он тело. И каждый день пиршествовал блистательно. Не жалея расходов.

Источник

Толкование на Евангелие от Луки. Перевод иером. Феодора (Юлаева) специально для сайта Экзегет.ру PG 129, 1037

Толкование на группу стихов: Лк: 16: 19-19

Священников народа Господь сравнил с богатым, одетым в порфиру, которого никто не превосходил по знатности.

Толкование на группу стихов: Лк: 16: 19-19

Притча о богатом и Лазаре имеет весьма тесную связь с притчею о неверном управителе (1–9 ст.): притча об управителе учит, что добрым употреблением богатства можно приобрести блаженство на небе, а притча о богатом и Лазаре показывает, что неправильное пользование богатством ведет к погибели за гробом.

Порфира, это – верхняя одежда из дорогой блестящей материи, красного цвета, называвшейся порфирою, пурпуром и багряницею. Ее носили только знатные лица, напр. цари и управители; так пред крестною смертию И. Христа Пилат одевал Его в багряницу, желая посмеяться над названием Его Себя царем. Виссон – белая, тонкая, мягкая льняная ткань, из которой делалась дорогая нижняя одежда. Ее также носили только богатые и знатные люди. Богач одевался в порфиру и виссон, это значит, что он, как богатый человек, одевался очень изысканно и роскошно, был очень изнежен. Веселяся на вся дни светло (каждый день пиршествовал блистательно). Каждый день, а не по временам только, – жил, значит, очень весело, жил в полное свое удовольствие.


Источник

Иоанн Бухарев прот. Толкование на Евангелие от Луки. М.: 1902. - Зач. 83. С. 262-263

Толкование на группу стихов: Лк: 16: 19-19

ВЧЕРАШНИЙ день, бывший сатанинским праздником, вы сделали праздником духовным, приняв слова мои с великою благосклонностью, и большую часть дня проведши здесь, насладившись питием, исполненным любомудрия, и ликовавши вместе с Павлом. Таким образом вы получили двойную пользу: уклонились от бесчинной пляски пьянствующих, и предавались восторгам духовным, совершающимся с великою благопристойностью; пили из чаши, не вино изливающей, но исполненной духовного учения, и сделались свирелью и кифарою для Святого Духа; тогда как другие ликовали в честь диавола, вы, соделав себя чрез пребывание здесь органами и сосудами духовными, предоставили Духу коснуться ваших душ и вдохнуть благодать Свою в ваши сердца; оттого вы и возгласили стройную песнь, услаждающую не только людей, но и горние силы. Посему и сегодня вооружим язык против пьянства и восстанем против нетрезвой и распутной жизни; обличим провождающих ее не для того, чтобы их стыдить, но чтобы избавить их от стыда; не для того, чтобы их осуждать, но чтобы исправить их; не для того, чтобы их выставить на позор, но чтобы удалить от гнусного позора и вырвать из рук диавола, потому что, кто проводит время в пьянстве, разгуле и объедении, тот подпал жестокой власти самого диавола. И о, если бы произошла какая-нибудь польза от слов моих! Впрочем, если они и после увещания останутся в том же состоянии, я и тогда не перестану предлагать им совет. Источники текут, хотя бы никто не черпал из них, и родники источают воду, хотя бы никто не брал ее, и реки бегут, хотя бы никто не пил из них; так и проповедник, хотя бы никто не внимал ему, должен исполнять все от него зависящее. Ибо вам, принявшим служение Слова, постановлен человеколюбивым Богом закон - никогда не оставлять своего дела и не молчать, хотя бы слушали нас, хотя бы убегали. Когда Иеремия, изрекавший иудеям много угроз и предсказывавший будущие бедствия и за то поносимый слушателями и осмеиваемый целый день, хотел прекратить такие пророчества, по слабости человеческой не могши переносить насмешек и злословий, то послушай, что сам он говорит в следующих словах: "и подумал я: "не буду я напоминать о Нем и не буду более говорить во имя Его"; но было в сердце моем, как бы горящий огонь, заключенный в костях моих, и я истомился, удерживая его, и не мог" (Иер. 20:9). Смысл слов его такой: я хотел прекратить пророчество - говорит он - потому что иудеи не слушали; но как только я решился на это, сила Духа, как огонь, напала на душу мою и опалила все внутренности, измождая и снедая кости мои, так что я не мог вынести этого жара. Если же тот, кто каждый день подвергался осмеянию, поношению и злословию, испытал такое мучение, когда решился замолчать; то как могли бы удостоиться прощения мы, если бы, не потерпев еще ничего такого, по небрежности некоторых впали в малодушие и перестали предлагать им учение, и особенно тогда, когда есть столько внимающих? Впрочем я говорю это не для своего утешения и ободрения; я убедил душу свою, чтобы, доколе буду дышать и Богу угодно будет продолжать мою настоящую жизнь, исполнять это служение и делать повеленное, будет ли кто слушать меня, или не будет слушать; но так как есть такие люди, которые расслабляют руки у многих и кроме того, что сами не приносят никакой пользы для нашей жизни, ослабляют усердие и в других, насмехаясь, издеваясь и говоря: оставь советовать, перестань увещевать; не хотят слушать тебя; не сообщайся с ними; - так как есть некоторые говорящие это, то, желая исторгнуть из души народа эту злобную и бесчеловечную мысль и диавольский навет, я поведу речь об этом подолее. Я знаю, что даже и вчера произносили такие слова многие, которые, увидев некоторых проводивших время в корчемнице, с насмешкою и издевательством говорили: так хорошо они убедились; совсем никто не пошел в корчемницу; все отрезвились! Что говоришь ты, человек? Разве я обещал уловить всех в один день? Если бы убедились только десять человек, если бы только пять, если бы даже один: не достаточно ли и этого для моего утешения? Скажу еще большую крайность. Пусть будет, что никто не убедился моими словами, хотя невозможно, чтобы осталось бесплодным слово, посеянное в слух столь многим; но пусть это будет так; однако и в таком случае слово мое не бесполезно. Если они и входили в корчемницу, то входили уже не с таким бесстыдством; и за столом часто вспоминали о словах моих, укоризне, обличении, и вспоминая стыдились, краснели мысленно, и делали обычные дела уже не с такою наглостью. А вполне почувствовать стыд, вполне осудить свои дела, это - начало спасения и прекрасной перемены. Кроме того произошла от этого и другая не меньшая польза для меня. Какая? Та, что трезвых я сделал более степенными и словами своими убедил в том, что лучше всех ведут себя те, которые не увлекаются толпою. Я не восстановил болящих? Но здоровых сделал более благонадежными. Слово не отклонило некоторых от порока? Но живущих добродетельно сделало более внимательными. Присовокуплю к этому и нечто третье. Не убедил я сегодня? Но, может быть, успею убедить завтра. И завтра не успею? Но, может быть, послезавтра, или еще в последующий за тем день. Кто сегодня слушал и отверг слышанное, тот, может быть, завтра послушает и примет; а кто сегодня и завтра оказал пренебрежение, тот, может быть, спустя много дней окажет внимание к словам моим. Так и рыболов нередко, целый день закидывая сеть напрасно и уже намереваясь уйти, вечером уловляет во весь день убегавшую от него рыбу, и с нею уходит. Если бы мы, вследствие всегдашних случающихся неудач, вздумали оставаться в праздности и отстать от всех дел, то у нас расстроилась бы вся жизнь и погибло бы все не только духовное, но и житейское. Так, если бы земледелец, вследствие случившейся один и два и несколько раз дурной погоды, решился бросить земледелие, то мы все скоро погибли бы от голода. И если бы кормчий, вследствие случившейся один и два и несколько раз бури, оставил море, то никто из нас не плавал бы по морю, и от этого жизнь наша опять потеряла бы много полезного. И в каждом искусстве, если о нем будешь так же судить и внушать, все совершенно погибнет, и земля сделается необитаемою. Зная это, все, хотя один и два и несколько раз не достигают окончания дел, которыми занимаются, однако опять принимаются за них с одинаковым усердием. Зная все это, и мы возлюбленные, увещеваю вас, не будем так рассуждать, не станем говорить: какая нам нужда в столь многих словах? Никакой нет пользы от этих слов. Земледелец, засеявши один и два и несколько раз одну и ту же ниву и не получив плода, однако опять возделывает ее, и часто в один год вознаграждает убыток всего прежнего времени. И купец часто, потерпев много кораблекрушений, не отстает от пристани; но стаскивает судно, подряжает корабельщиков и, занявши денег, принимается за те же дела, хотя будущее ему так же неизвестно. И всякий, чем бы кто ни занимался, обыкновенно поступает так же, как земледелец и купец. Если же они оказывают такое усердие к житейскому, хотя окончание дел им неизвестно, то неужели мы, как скоро слова наши не будут выслушиваемы, тотчас перестанем говорить? Какое же мы будем иметь прощение, какое оправдание? Притом тех в случае неудач никто не вознаградит за потери; например, если море потопит корабль, то никто не избавит от обеднения потерпевшего кораблекрушение; если наводнение затопит ниву и заглушит семена, то земледелец должен уйти домой с пустыми руками. Но с нами, говорящими и увещевающими, бывает не так; но, если ты повергаешь семена, и слушатель не примет их и не принесет плода послушания, тебе уготована награда от Бога за совет, и ты получишь такое же воздаяние - хотя он не послушался - какое ты получил бы, если бы он и послушался; потому что ты исполнил все с своей стороны. Наш долг не убедить слушателей, но только посоветовать; наше дело предложить увещание, а убедиться - их дело. Как, если они сделают много добрых дел без наших увещаний, вся награда будить принадлежать им одним, а нам не будет никакой пользы, потому что мы не предлагали совета; так и если они не послушаются наших увещаний, все наказание постигнет их, а нам не будет никакого осуждения, но еще будет дана великая награда от Бога, потому что мы все свое исполнили. Нам повелевается только "отдать серебро торгующим" (Мф. 25:27), сказать и предложить совет. Скажи же и сделай увещание брату. Но он не послушался? А тебе уготована награда, только бы ты всегда делал это, только бы не отставал, доколе не убедишь, доколе не воодушевишь его. Окончанием совета пусть будет послушание принимающего увещание. Диавол непрестанно противодействует нашему спасению, сам не получая от этого усердия никакой пользы, но еще испытывая величайший вред; и однако он одержим таким неистовством, что нередко отваживается даже на невозможные дела, и нападает не только на тех, которых надеется непременно побороть и низвергнуть, но и на тех, которые, вероятно, преодолеют козни его. Так услышав, что Иова хвалит ведущий все сокровенное Бог, он возымел надежду, что успеет низложить и его, и не переставал, коварный, употреблять все меры и хитрости, чтобы побороть этого человека, и не отчаивался в этом нечистый и злейший демон, хотя сам Бог признал в праведнике такую добродетель. После этого, скажи мне, как нам не стыдиться и не краснеть, если, тогда как диавол никогда не отчаивается в нашей погибели, а всегда ожидает ее, мы будем отчаиваться в спасении братьев? Ему надлежало бы, и, не делая опыта, отступить от борьбы, потому что Бог свидетельствовал о добродетели праведника; однако он не отступил, но по великому неистовству своему против нас, и после свидетельства Божия, надеялся преодолеть того доблестного мужа. А нас ничто такое не заставляет впадать в отчаяние, и, однако, мы отступаем. Диавол, не смотря на воспрещение Божие, не отступает от борьбы с нами; а ты уклоняешься, когда Бог располагает и побуждает тебя к поднятию падших? Диавол слышал Бога, изрекшего: "человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла", и "нет такого, как он, на земле" (Иов. 2:3), и однако после столь многих и столь сильных похвал продолжал говорить: а может быть непрерывностью и величиной наводимых на него бедствий я успею преодолеть его и низложить эту великую башню! Какое же будет прощение нам, возлюбленные, и какое оправдание, если злой демон с таким неистовством действует против нас, а мы не окажем и малой части подобного усердия к спасению наших братьев, имея притом Бога своим помощником? Итак, когда ты увидишь брата жестоким и непокорным и невнимательным к тебе, скажи сам себе: может быть, со временем не успеем ли убедить его? Так и Павел повелел делать: "рабу же Господа не должно ссориться, но быть приветливым ко всем, учительным, незлобивым, с кротостью наставлять противников, не даст ли им Бог покаяния к познанию истины" (2 Тим. 2:24-25). Не видишь ли, как отцы, нередко уже отчаявшись в своих сыновьях, садятся при них, плачут, горюют, целуют их и делают все с своей стороны до последнего издыхания? Так и ты поступай с братом. Они плачем и слезами не могут ни прогнать болезнь, ни отклонить угрожающую смерть; а ты нередко можешь, с терпением и настойчивостью, плачем и слезами привлечь и восстановить отчаянную душу. Ты советовал, и не убедил? Плачь, и приступай к нему часто; стенай горько, чтобы он, устыдившись твоей попечительности, обратился ко спасению. Что успею сделать я один? Я не могу один каждый день быть со всеми вами; мне недостает сил одному беседовать с таким множеством. Если же вы захотите принять участие в спасении друг друга, и взять на себя каждый по одному из беспечных братий, то у нас быстро пойдет вперед дело назидания. Нужно ли говорить о тех, которые исправляются после тщательного увещания? Даже и о тех, которые страждут неисцельной болезнью, не следует отчаиваться и нерадеть, хотя бы мы предвидели ясно, что они и после долгого о них попечения и вразумления не получат никакой пользы. Если эти слова кажутся вам странными, то я подтвержу верность их тем, что сделал и сказал Христос. Мы, люди, не знаем будущего, и потому не можем утверждать о слушателях, убедятся ли они, или не убедятся нашими словами; а Христос, ясно зная и то и другое, не переставал до конца исправлять того, кто имел оказаться непослушным Ему. Зная, что Иуда не отстанет от предательства, Христос не переставал отклонять его от этого предательства советами, увещаниями, благодеяниями, угрозами и всяким способом вразумления, и постоянно удерживать словом, как бы какою уздою. Он делал это, научая и нас, чтобы мы, хотя бы и знали наперед, что братия не послушаются, исполняли все с своей стороны, так как нам за совет уготована награда. Смотри же, как Он постоянно и мудро удерживал Иуду Своими словами: "один из вас предаст Меня" (Мф. 26:21); и еще: "не о всех вас говорю; Я знаю, которых избрал" (Ин. 13:18); и еще: "один из вас диавол" (Ин. 6:70). Ему угодно было подвергнуть беспокойству всех, чтобы не выставить на позор предателя и явными обличениями не сделать его более бесстыдным. А что эти слова причиняли и прочим (ученикам) беспокойство и страх, хотя они не сознавали за собою ничего худого, послушай, как каждый из них говорил со смущением: "не я ли, Господи?" (Мф. 26:22)? Но не только словами, но и делами Христос вразумлял Иуду. Так как Он часто и во всем являл Свое человеколюбие, очищая прокаженных, изгоняя демонов, исцеляя больных, воскрешая мертвых, укрепляя расслабленных, всем благотворил, но никого не наказывал и постоянно говорил: "Я пришел не судить мир, но спасти мир" (Ин. 12:47): то, дабы не подумал Иуда, что Христос может только благотворить, а не наказывать, Господь научает его и этому, т. е., что Он может и наказывать и карать согрешающих. Посмотри, как мудро и целесообразно Он и Иуду научил, и никого из людей не подверг наказанию и не покарал. Как же (Он поступил), чтобы ученик познал карательную силу Его? Если бы Он наказал кого-нибудь, то показалось бы, что Он противоречит собственным словам Своим: "Я пришел не судить мир, но спасти мир" (Ин. 12:47). С другой стороны, если бы Он никого не наказал, ученик остался бы невразумленным, не узнав на деле карательной силы Его. Чему же надлежало быть? Чтобы и ученик устрашился и не сделался по небрежности худшим, и никто из людей не был поражен и не потерпел наказания и кары, Христос являет эту силу на смоковнице, сказав: "да не будет же впредь от тебя плода вовек" (Мф. 21:19), и простым словом тотчас иссушив ее. Таким образом и люди все остались невредимыми, и Он явил Свою силу, когда наказанию подверглось дерево. Ученик же, если бы он был внимателен, получил бы великую пользу от этого наказания; однако он и через это не исправился. А Христос, хотя и предвидел это, сделал и кроме этого еще другое, гораздо большее. Когда иудеи, вооружившись на Него мечами и кольями, хотели наложить на Него руки, тогда Он ослепил всех их; ибо это выражает Он словами: "кого ищете?" (Ин. 18:4). Так как (Иуда) часто говорил: "что вы дадите мне, и я вам предам Его?" (Мф. 26:15), то Господь, желая и иудеев убедить и его вразумить в том, что Он добровольно идет на страдание и что все зависит от Него, а злоба Иуды не может преодолеть Его, в то время, как сам предатель стоял вместе со всеми, говорит: "кого ищете?" Разве Иуда не знал Того, кого намеревался предать? Но Господь ослепил его зрение; и не только это сделал, но поверг их всех на землю Своими словами (Ин. 18:6). Когда же и это не сделало их более кроткими и не отклонило от предательства нечестивца, который остался неисцельным, и тогда Христос не оставил еще Своего благоволения и попечения о нем, но посмотри, как трогательно касается бесстыдной души его, и произносит слова, которые могли бы смягчить и каменную душу. Когда Иуда устремился облобызать Его, тогда что Он говорит? "Иуда! целованием ли предаешь Сына Человеческого?" (Лк. 22:48), не стыдишься и самого способа предательства? Это сказал Христос, чтобы тронуть его и напомнить ему о прежнем общении. Но, несмотря на то, что Господь столько и делал и говорил, Иуда не сделался лучшим, не по немощи Вразумлявшего, но по собственной беспечности. А Христос, хотя и предвидел все это, не переставал, с начала до конца, делать все с своей стороны. Итак, зная все это, возлюбленные, и мы должны непрерывно и постоянно исправлять и дружески вразумлять беспечных братий наших, хотя бы и не было никакой пользы от увещания. Если такое попечение о человеке, не хотевшем воспользоваться вразумлением, имел Тот, Кто знал, что таков будет конец; то можем ли удостоиться прощения мы, когда, не зная исхода дел, так нерадим о спасении ближних, оставляя их после первого и второго увещания? После всего сказанного, обратим внимание и на себя самих, как мы ежедневно ослушиваемся Бога, каждый день вещающего нам чрез пророков и апостолов, и однако Он не перестает всегда вещать и убеждать непокорных и невнимательных. И Павел взывает так: "Сам Бог увещевает через нас; от имени Христова просим: примиритесь с Богом" (2 Кор. 5:20). Если можно сказать еще нечто удивительное, то достоин не таких похвал тот, кто предлагает увещание, зная наперед, что принимающий увещание непременно послушается, каких - тот, кто многократно говорил, и советовал, и не имел успеха, и однако не переставал делать это. Первого, хотя бы он был ленивее всех, возбуждает к увещанию надежда, что слушатель убедится; а последний, постоянно увещевая и не видя послушания и однако не переставая делать это, представляет доказательство пламеннейшей и искреннейшей любви, как не ободряемый никакою подобною надеждою, но единственно по любви к слушателю не оставляющий попечения о брате. Впрочем довольно уже доказано, что не должно никогда оставлять падших, хотя бы мы наперед знали, что они не послушаются нас. Надобно наконец перейти к обличению предающихся веселью; ибо, доколе продолжается этот праздник и диавол наносит раны опьянения душам пьянствующих, дотоле и нам должно прикладывать к ним врачевства. Вчера мы приводили против них Павла, который говорит: "едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте в славу Божию" (1 Кор. 10:31). А сегодня укажем им на Владыку Павла, Который не только увещевает и советует воздерживаться от веселья, но и наказывает и карает живущего в веселье; ибо повествование о богатом и Лазаре, и о судьбе того и другого, указывает не на что-либо иное, как именно на это. Впрочем, чтобы нам не сделать это поверхностно, я прочитаю вам притчу с самого начала. "Некоторый человек был богат, одевался в порфиру и виссон и каждый день пиршествовал блистательно. Был также некоторый нищий, именем Лазарь, который лежал у ворот его в струпьях и желал напитаться крошками, падающими со стола богача, и псы, приходя, лизали струпья его"). Для чего Господь говорил притчами, и почему одни из них изъяснял, а другие не объяснял, и что такое притча, и все подобные вопросы отложим до другого времени, чтобы не уклониться от предстоящего теперь предмета речи; а пока скажем вам только о том, кто из евангелистов повествует, что Христос сказал эту притчу. Кто же? Один Лука. Необходимо знать и то, что из сказанного Иисусом Христом одно изложили все четыре евангелиста, а другое каждый особо. Для чего же? Для того, чтобы и чтение прочих евангелистов было для нас необходимо и видно было совершенство их согласия; ибо, если бы они все сказали обо всем, то мы не всем им внимали бы прилежно, так как и один мог научить всему: а если бы они все говорили обо всем различно, то не видно было бы совершенства их согласия. Посему они о многом написали и все вообще, и каждый особо. Итак, этою притчею Христос научает следующему. Некоторый человек, говорит Он, был богат, жил весьма порочно, не испытывал никакого несчастия, но все притекало к нему, как бы из источников. Что с ним не случалось ничего неожиданного, никакого повода к унынию, никакой житейской неприятности, на это самое указывают слова: "каждый день пиршествовал блистательно". Слово 1-е о Лазаре Наконец хочу показать такого человека, который здесь веселился, а там наказывается. “Некоторый человек был богат”. Вы уже наперед видите ход этого повествования, но подождите окончания слова. Конечно, мне честь, а вам похвала за то, что, когда только еще сеются начатки, вы уже собираете колосья. Постоянное слушание поучений сделало вас учителями; но так как с вами вошли сюда и некоторые чужие, то не спешите, но подождите хромающих. Церковь есть тело; есть в ней глаз, есть и голова. Как если пяту уколет терние, глаз преклоняется вниз, потому что он есть член тела, и не говорит: я восседаю на высоте, презираю низший член; но преклоняется, оставляя свою высоту; что ниже пяты, или благороднее глаза? - однако это неравенство исправляется сочувствием, и все соединяется любовию. Так и ты поступай; если ты быстр и приготовлен к слушанию, но имеешь брата, который не может следовать за тем, что предлагается, глаз твой пусть преклонится к пяте, пусть окажет сострадание к хромающему члену, чтобы он от твоей быстроты и своей медлительности не остался без научения. Не злоупотребляй твоим разумением к его погибели, но благодари Бога за свою быстроту. Ты богат? Радуюсь и восхищаюсь; но тот еще беден: пусть же не остается он в бедности вследствие твоего богатства. У него есть терние - неспокойный помысел: снизойди же к нему и исторгни терние. Что же говорит (Господь)? Человек “некоторый был богат” - по имени, а не на самом деле. “Некоторый был богат” и “одевался в порфиру”, предлагал роскошную трапезу, имел чаши с вином, украшенные венками, устроял каждый день пиршества. Другой же - “некоторый нищий, именем Лазарь”. А где имя богача? Нигде, он без имени. Сколько богатства, - а у самого нет и имени! Какое же это богатство? Это - дерево, красующееся листьями, но не имеющее плода; дуб, распростершийся в высоту, но дающий желуди в пищу бессловесным; человек, не имеющий плода человеческого. Где богатство и хищничество, там виден волк; где богатство и свирепость, там вижу льва, а не человека; он погубил свое благородство неблагородством пороков. “Некоторый был богат” и каждодневно “одевался в порфиру”, а в душе был покрыт паутиной; дышал благовониями, а исполнен был зловония; предлагал роскошную трапезу, кормил тунеядцев и льстецов, утучнял рабыню - плоть, а госпожу - душу оставлял изнуряться голодом; дом у него был украшен венками, а основание состояло из извести греха; душа была погружена в вине. Итак, этот богач имел роскошную трапезу и украшенные венками чаши вина, кормил тунеядцев и льстецов - это непотребное сборище диавольское, этих волков, которые пленяют многих из богачей, насыщая собственное чрево, устрояют их погибель, великою услужливостью и лестью истребляют их богатство. Не погрешит, кто назовет волками таких людей, которые, выставляя богача пред всеми, как овцу, превозносят его похвалами, надмевают величаниями, и не дают ему увидеть собственную рану, но ослепляют его ум и увеличивают его гнилость. Потом, как наступит перемена обстоятельств, эти друзья убегают, и остаемся состраждущими мы, обличающие, а те притворные личности скрываются, как это и ныне часто бывает. Слово 6 о Лазаре Но, чтобы речь была для всех ясна, теперь, если угодно я представлю таких людей, которые вошли в пространные врата и шли широким путем, и мы посмотрим, каков был у них конец; представлю и таких, которые вошли узкими вратами и шли скорбным путем, и мы узнаем, каких благ они достигли. Для этого я представлю вам одного из вошедших в пространные врата, и одного из шедших по пути узкому и скорбному, и докажу истину слов Господа, при посредстве опять той же притчи Господней. Итак, кто это вошедший в пространные врата, и шедший широким путем? Наперед надобно сказать, кто это такой, и какое пространство пути он прошел, идя по широкому пути, а затем объяснить вам, к какому он пришел концу. Знаю, что вы, как сведущие, уже поняли, что будет сказано; однако и мне необходимо сказать. Припомните же того богача, который каждодневно одевался в порфиру и виссон, устроял блистательные пиршества, кормил тунеядцев и льстецов, наливал много вина, пресыщался каждый день, предавался великому веселью, вошел в пространные врата, и постоянно был в удовольствии и радости житейской. Все к нему притекало, как бы из источников, - многочисленная прислуга, неописанное веселье, телесное здоровье, избыток денег, почет от народа, похвалы от льстецов, и ничто пока не печалило его. Кроме того, что, живя среди такого изобилия в напитках и лакомствах, он не только наслаждался телесным здоровьем и всяким удовольствием, но и мимо бедного Лазаря, лежавшего в воротах, покрытого ранами, окруженного и облизываемого псами и терзаемого голодом, он проходил безжалостно и не подавал ему даже крупиц. Так этот богач, вошедши в пространные врата, шел по широкому пути веселья, распутства, смеха, утех, объедения, пьянства, изобилия в деньгах, изнеженности в одежде. И долго, во все время настоящей жизни, шел он по широкому пути, не испытывая никакой печали, но постоянно стремясь как бы с попутным ветром; и так как он шел всегда по широкому пути, то и стремился с великою приятностью. Нигде не было ни скал, ни стремнин, ни подводных камней, ни кораблекрушения, ни необычайного переворота, но, как бы идя постоянно по твердой и ровной дороге, так он прошел настоящую жизнь; хотя он был каждодневно заливаем волнами пороков, но этого не чувствовал; хотя каждодневно терзаем был гнусными пожеланиями, но еще услаждался этим; хотя был постоянно осаждаем невоздержностью, пресыщением, безумною страстью к деньгам, но нисколько не чувствовал этих зол, и не мог предвидеть, чем кончится его путь: напротив, наслаждаясь только приятностью настоящего, он и не думал о вечной скорби, но, так сказать, в очаровании шел по широкому пути, стремясь к самой пропасти, которой не мог видеть от великого опьянения. Успех во всех житейских делах, отуманив его ум, ослеплял мысленное око его и он, как потерявший зрение, шел, не зная, куда направляется. А может быть, он и не помышлял уже о человеческой природе, видя, что ему не было ни в чем неудачи. Он не только веселился, но и был богат; не только был богат, но и пользовался телесным здоровьем; не только пользовался телесным здоровьем, но и услугами других; и при этой большой услужливости, видя, что все притекает к нему, как бы из источников, жил в беспрерывном удовольствии. Видите ли, возлюбленные, какими удовольствиями наслаждался человек, который вошел пространными вратами и шел постоянно по широкому пути? Но никто из слушающих это пусть не решается ублажать его прежде конца, но пусть подождет окончания дел, и тогда произнесет приговор. Теперь, если угодно, я представлю и того, кто вошел узкими вратами и шел скорбным путем, и тогда, посмотрев на конец того и другого, мы произнесем надлежащее мнение о каждом. Кого же другого можно представить теперь, как не Лазаря, который лежал в воротах богача, покрыт был ранами, видел, как языки псов касались язв его, и не имел силы даже прогнать их? Как тот, вошедши пространными вратами, шел по широкому пути (Мф. 7:13) Слово 7 о Лазаре Этот богатый, когда жил на земле, одевался в порфиру, виссон и шелк; ездил на колеснице; кони у него были прекрасные, украшенные золотом и серебром; ноги их укреплены1 золотом; рабы бежали впереди и позади. Одевал он на себя золотые ожерелья, запястья и (разные) украшения; вообще окружал себя большой роскошью. Обеденный стол его блистал множеством золота и без счету — серебром; (было) дорогое вино, фазаны, гуси, кулики, куропатки, голуби, курицы, зайцы, ягнята, козлята; суетилось множество поваров. Они махали опахалами, чтобы ни одной пылинки не попало на его голову, другие держали серебряные тазы и чистые полотенца, чтобы омыть концы его пальцев, когда он возлежал. Но смотри на бесчеловечие и стыд. Все работали; столько тяжелого труда, столько хлопот, чтобы насытить чрево одного этого богача. Когда наполнится оно изысканными кушаньями, для него приготовляют постели из слоновой кости, пуховики, чистые и роскошные полотна. А если он не может заснуть вследствие боли в голове, одни чешут ему ноги, другие заботятся о доме, стерегут ворота и двери, чтобы чей-либо голос, шум и (что-нибудь) такое2 не разбудили. Такова была роскошь этого богача. *1 εμπεπηγμένοι, К εμπεπηγμένοι в издании Миня приводится вариант: εσκεπασμένοι ­ «защищенные». *2 ζόφοι και τουτο вместо ζόφοι και τουτο указывается там же вариант: ψόφοι και δουποι ­ «шум и треск». О милостыне, и о богатом, и о Лазаре Сегодняшнее евангельское чтение изображало нам жизнь богача и бедняка: богач утопал в неге и наслаждении, а бедняк проводил жизнь в нищете. «Некоторый человек был богат, одевался в порфиру и виссон и каждый день пиршествовал блистательно. Был также некоторый нищий, именем Лазарь, который лежал у ворот его в струпьях и желал напитаться крошками, падающими со стола богача, и псы, приходя, лизали струпья его» (Лк. 16:19—21). Этот рассказ необходимо, возлюбленные, разобрать обстоятельно, чтобы, как моряки — из опыта своих предшественников, могли и мы научиться из него избегать подводных скал, причиняющих кораблекрушение, чтобы с одной стороны богатые вразумились, видя, какое наказание понес изображаемый здесь богач, а с другой стороны бедные, видя на примере Лазаря, как блестяще оправдываются их надежды, охотнее проходили путь жизни среди выпадающих на их долю скорбей. «Некоторый человек был богат. Некоторый человек». Он не назван по имени, не удостоился такой чести, как Иов, о котором было написано: «был человек в земле Уц, имя его Иов» (Иов. 1:1). Об его имени умолчано: как бесплодный, он лишен и имени (ведь праведных имена в книге жизни, а имена грешников изгладятся бесследно), ему оставлено только общее родовое имя — человек: это имя уж конечно для всех людей является общим. Не имея отличительного собственного имени, он отличался за то особенною суровостью своего злого нрава. «Некоторый человек был богат». Сродный бедному Лазарю по телесной природе, он был чужд ему по наследию Христову по причине озлобленной свое воли. «Некоторый человек был». Человеком он был по внешности, а по нраву это было животное, питающееся в одиночку. «Некоторый человек был богат». Богат стяжаниями, богат преступлениями, богат медью, богат греховным ядом; озарен блеском серебра, но омрачен грехами; богат золотом, но беден Христом; много одежд имел он, но душа его не имела покрова; драгоценные одежды хранились у него, но лишь множество тли питалось ими. «Некоторый человек был богат». Цветя богатством, он не имел цвета правды: дерево осеннее, бесплодное, вдвойне мертвое. «Некоторый человек был богат, одевался в порфиру и виссон». Он облачался в порфиру, но от царства Божия был отвержен; не кровью Христовою обагрена была его порфира, она была окрашена кровью морских раковин; не залогом царства небесного служила она для него, но предзнаменовала его страшный огонь геенский. «Некоторый человек был богат, одевался в порфиру и виссон и каждый день пиршествовал блистательно». Не о Господе веселился он, как праведные (ведь для праведных радость — память о Боге, как свидетельствует, например, Давид: «вспоминал я Бога и ...веселился»Пс. 76:4); его увеселения заключались в пьянстве, распутстве, объядении, пресыщении; одним словом он был ничем не лучше свиней, валяющихся в грязи. О Лазаре и богаче. Творения, приписываемые св. Иоанну Златоусту, и отнесенные в издании Миня к разряду Spuria.

Толкование на группу стихов: Лк: 16: 19-19

WHEN Solomon was offering up prayers in behalf of his kingdom, he somewhere said unto God, "Give me wisdom, even that which abides by Your throne." And God praised him for earnestly desiring such blessings as these; for there is nothing better for men than sacred gifts: of which one worthy of our acceptance, and that perfects in blessedness those who have been counted worthy of it, is the wisdom which God bestows. For it is the sight of the mind and heart, and the knowledge of every good and profitable thing. And it is our duty also to be enamoured of such gifts as these: that being counted worthy thereof we may rightly and without error approach the Saviour's words. For this is useful for us unto spiritual improvement, and leads unto a praiseworthy and blameless life. Come therefore, that being made partakers of the wisdom which is from above, we may examine the meaning of the parable now set before us. It is necessary however, I think, in the first place to mention, what was the occasion which led to His speaking of these things; or what Christ intended to illustrate in so excellently sketching and describing the parable set before us. The Saviour therefore was perfecting us in the art of well-doing, and commanding us to walk uprightly in every good work, and to be in earnest in adorning ourselves with the glories which arise from virtuous conduct. For He would have us be lovers one of another, and ready to communicate: prompt to give, and merciful, and careful of showing love to the poor, and manfully persisting in the diligent discharge of this duty. And He especially admonished the rich in this world to be careful in so doing, and to guide them into the way winch altogether becomes the saints, He said, "Sell your possessions, and give alms: make you purses that grow not old; a treasure that does not fail for ever in heaven." Now the commandment indeed is beautiful, and good, and salutary: but it did not escape His knowledge, that it is impossible for the majority to practise it. For the mind of man has ever been, so to speak, infirm in the discharge of those duties which are arduous and difficult: and to abandon wealth and possessions and the enjoyment which they give, is not a thing very acceptable to any, inasmuch as the mind is early clothed and entangled, as it were, in indissoluble cords, which bind it to the desire of pleasure.  As being therefore good and loving unto men, He has provided for them a special kind of help, lest eternal and never-ending poverty should follow upon wealth here, and everlasting torment succeed to the pleasures of the present time. "For make for yourselves friends, He says, of the unrighteous mammon: that when it has failed, they may receive you into eternal tabernacles.'" And this then is the advice of One providing them with something which they can do. For if, He says, you cannot he persuaded to give up this pleasure-loving wealth, and to sell your possessions, and make distribution to those who are in need, at least be diligent in the practice of inferior virtues." "Make for yourselves friends with the unrighteous mammon:" that is, do not consider your riches as belonging to yourselves alone; open wide your hand to those who are in need: assist those in poverty and pain: comfort those who have fallen into extreme distress: condole with those who are in sorrow, or oppressed with bodily maladies, and the want of necessaries: and comfort also the saints who embrace a voluntary poverty that they may serve God without distraction. Nor shall your so doing be unrewarded. For when your earthly wealth abandons you, as you reach the end of your life, then shall they make you partakers of their hope, and of the consolation given them by God. For He being good and kind to man, will lovingly and bountifully refresh those who have laboured in this world: and more especially such as have wisely and humbly and soberly borne the heavy burden of poverty. And somewhat similar advice the wise Paul also gives to those who live in wealth and abundance respecting those in misery: "Your abundance shall be to supply their falling short: in order that also their abundance may supply your falling short." But this is the advice of one who enjoins that simply which Christ spoke; "Make to yourselves friends of the unrighteous mammon:" so that the commandment is well worthy of our admiration. And that our refusal so to act will cause our ruin, and bring us down to the inextinguishable flame, and to an unavailing remorse, He plainly shows by weaving for us the present parable. "For there was a certain rich man, He says, and he was clothed in purple and fine linen, feasting sumptuously every day. And a certain poor man whose name was Lazarus had been cast down at his gate, full of sores." Here observe, I pray, and mark accurately the Saviour's words. For while it was easy to have said, "That there was such and such a rich man whoever it might be ," He does not say so, but simply calls him a rich man: while He  mentions the poor man by name. What conclusion therefore must we draw? That the rich man as being uncompassionate was nameless in God's presence: for He has somewhere said by the voice of the Psalmist, concerning those who do not fear Him, "I will not make mention of their names with My lips:" while, as I said, the poor man is mentioned by name by the tongue of God. But let us look at the pride of the rich man puffed up for things of no real importance; "he was clothed, it says, in purple and fine linen," that is, his study was to deck himself in beautiful attire, so that his raiment was of great price, and he lived in never-ceasing banquetings; for such is the meaning of his feasting every day: besides which it adds that he feasted sumptuously, that is, prodigally. All the luxury therefore of that rich man consisted in things of this sort: in clothing clean, delicate, and embroidered with linen, and dyed with purple, so as to gratify the eyes of beholders. And what is the result? Differing but little from the figures in statuary and painting, the rich man is indeed admired by those who are destitute of sense, but his heart is full of pride and haughtiness: he has high thoughts of himself and is boastful, and while there is nothing of excellence in his mind, he makes variously coloured hues a reason for his empty pride. His delight is in expensive banquets; in music and revellings; he has numerous cooks, who labour to provoke gluttony by carefully prepared meats: his cupbearers are beautifully attired; he has singing men and singing women, and the voices of flatterers. Such were the things in which the rich man lived; for the disciple of Christ certifies us. saying, "that all that is in the world is the lust of the flesh, and the lust of the eyes, and the pride of the world."

Толкование на группу стихов: Лк: 16: 19-19

δέ и, теперь. О взаимосвязи идей в этой главе см. LNT, 78-99. ένεδιδύσκέτο impf. ind. med. (dep.) от ένδιδύσκομαι одевать кого-л. во что-л., одеваться, с асс. Обыденный impf., "он обычно одевался", πορφύρα пурпур, βύσσος тонкий лен. Его верхняя одежда была окрашена в пурпур, а его нижняя одежда была из тонкого льна, сотканного из кудели (Arndt). εύφραινόμενος praes. med. (dep.) part, от εύφραίνομαι радоваться, наслаждаться собой. Part, в перифр. обороте, подчеркивающем длительное действие в прошлом, λαμπρώς великолепно, помпезно, экстравагантно, чрезмерно (TLNT, 2:366).

Толкование на группу стихов: Лк: 16: 19-19

Богач и бедняк Эта история напоминает одно древнее раввинское предание, за исключением того, что там богач делал добро, и это зачлось ему в загробной жизни, а здесь богач, допустивший, чтобы нищий умер от голода, заслуживает вечную погибель. Некоторые детали описания ада характерны для еврейских преданий; ряд из них не несут смысловой нагрузки и служат для придания рассказу занимательности (как обычно в притчах). «Порфиру», т. е. одежду из ткани, окрашенной пурпуром, могли позволить себе только очень богатые люди (ср. коммент, к Деян. 16:14); здесь Иисус представляет нарочито утрированный образ богатого человека. Хотя этот человек разбогател, скорее всего, неправедным путем, единственное, в чем обвиняет его Иисус, — это то, что он оставил Лазаря умирать с голоду, хотя вполне мог не допустить этого.

Толкование на группу стихов: Лк: 16: 19-19

Фарисеи именно служили двум господам и считали себя такими великими праведниками, что для них давно уже уготованы были самыя первыя и почетныя места в царстве небесном. Чтобы показать им их жалкое заблуждение, Спаситель сказал притчу о богатом и Лазаре (Лк. 16:19-31). В ней Он пред изумленными фарисеями раскрывал страшную для них истину, что Бог иначе судит людей, чем земные книжники и законники, и тот, кто здесь наслаждался всеми благами мира, там, в загробной жизни должен был за свое безсердечие переносить ужасныя, но заслуженныя страдавия и видеть, как несчастный Лазарь, которому он не хотел оказать никакой милостыни и предоставлял лишь своим собакам лизать ему его гнойныя раны, покоился в блаженном лоне Авраамовом. Такой судьбы фарисеи могут избегнуть только исполнением того, что заповедывали закон и пророки. К несчастию они в своей мнимой праведности были полные практические неверы и убедить их в истине сказаннаго едва ли мог даже Лазарь, еслибы он, по просьбе несчастнаго богача, послан был обратно на землю с проповедью о покаянии и загробной жизни.


Источник

Библейская история при свете новейших исследований и открытий. Новый Завет. С-Пб.: 1895. С. 422

Толкование на группу стихов: Лк: 16: 19-19

Обличая сребролюбивых фарисеев, Иисус Христос сказал притчу о богатом и Лазаре: «Некоторый человек был богат, одевался в порфиру и виссон и каждый день пиршествовал блистательно» (Лк. 16:19–20). Перед такими людьми заискивают, их считают великими, им завидуют, хотят и сами одеваться как можно более пышно и красиво и пировать каждый день, не понимая, как это вредно и как мерзко в очах Божиих, ибо Христос сказал: «Бог знает сердца ваши, ибо что высоко у людей, то мерзость пред Богом» (Лк. 16:15).

Нет, богатым не надо завидовать. Их стоит или пожалеть, как подобает христианам, или презирать, как это делают бедняки. Жалеть за то, что их роскошь, пышные одежды и блистательные пиршества губят их души. Ведь мы знаем, что дети богачей, утопающих в золоте,– нравственные выродки, непохожие на людей. На них исполняется сказанное святым апостолом Павлом о богатстве и о сребролюбии: «Имея пропитание и одежду, будем довольны тем. А желающие обогащаться впадают в искушения, в сеть и во многие безрассудные и вредные похоти, которые погружают людей в бедствия и пагубу» (1 Тим. 6:8–9). Сколько же бедствий испытывают эти несчастные, живущие в пресыщении: они мучаются болезнями желудка и кишечника, страдают от подагры, сердце их обрастает жиром и становится неспособным работать.

Нет, не нам, христианам, идти по их следам, не нам объедаться и упиваться вином. Мы должны быть довольными тем, что имеем пропитание и одежду, ведь «корень всех зол есть сребролюбие, которому предавшись, некоторые уклонились от веры и сами себя подвергли многим скорбям» (1 Тим. 6:10).


Источник

Лука (Войно-Ясенецкий) свт. Евангельское злато. За гробом поздно обретать веру

Толкование на группу стихов: Лк: 16: 19-19

Лк. 16:19-31 Притча о богаче и бедном имеет тесную связь с предыдущей притчей о неверном управителе. Добрым употреблением богатства можно достигнуть вечных обителей на небесах — такова основная мысль предшествующей притчи, прямо выраженная в ст. 9-м; неправильное же употребление его ведет к лишению вечных небесных обителей и низводит в ад, — такова основная мысль притчи о богаче и бедном Лазаре (ср. Феофил.).   «Одевался в порфиру и виссон»: порфира — сирская верхняя одежда из дорогой материи, красного цвета; виссон — белая, тонкая, нежная материя из египетского льна; из этой дорогой материи приготовлялась нижняя одежда. Этими чертами указывается, что богач одевался роскошно. — «Каждый день пиршествовал»: не по случаям только, но ежедневно. Жил, значит, в свое удовольствие, блистательно, роскошно, богато.

Толкование на группу стихов: Лк: 16: 19-19

Украшали в древние времена краскою, из раковин растворенною, одеяние, и называли таковое порфирами, от багряного цвета; виссоном же называли индийские льняные одеяния. Было же в те времена таковое одеяние весьма в великой цене. Сей убо богатый, — который означает всякого любострастного и жестокосердого богача, — одевался одеянием багряным и виссонным, и веселился не некогда, но во всякий день светло, то есть, великолепно и довольно и богато, столь имея, многими и различными пищами и напитками исполненный, и музыку, и пения, и пляски, и игры и другое сему подобное, — что доныне видим во дворцах любострастных и тщеславных богачей, боготворящих чрево и работающих удовольствиям плоти своей.

Толкование на группу стихов: Лк: 16: 19-19

в порфиру и виссон. Дорогие ткани.

Толкование на группу стихов: Лк: 16: 19-19

В следующей далее притче о богаче и нищем Лазаре Господь показывает, к каким ужасным последствиям ведет неправильное пользование богатством (ср. Лк. 16:14). Притча эта направлена не прямо против фарисеев, потому что нельзя было их уподобить беззаботному о своем спасении богачу, но против их взгляда на богатство, как на что-то совершенно безвредное для дела спасения, даже как на свидетельство о праведности имеющего его человека. Господь показывает, что оно вовсе не есть доказательство праведности, и что оно часто приносит величайший вред его обладателю и низводит его в адскую бездну по смерти. - Порфира - это шерстяная ткань, окрашенная в дорогую пурпурную краску, употреблявшаяся для приготовления верхней одежды (красного цвета). - Виссон - тончайшая белая ткань, приготовлявшаяся из хлопка (след., не льняная) и употреблявшаяся на приготовление нижней одежды. - Каждый день пиршествовал блистательно. Отсюда ясно, что у богача не было никаких забот ни об общественных делах и нуждах ближних, ни о спасении своей собственной души. Он не был насильником, притеснителем бедных, не совершал и других каких-либо преступлений, но это уже одно постоянное беспечное пирование было большим грехом пред Богом.

Толкование на группу стихов: Лк: 16: 19-19

Эта речь стоит в связи с предыдущей. Поскольку выше Господь учил хорошо управлять богатством, то справедливо присовокупляет и сию притчу, которая примером случившегося с богачом указывает на ту же самую мысль. Речь эта есть именно притча, а не действительное событие, как некоторые думали без основания. Ибо не настало еще время ни праведным наследовать блага, ни грешным — противное. А Господь придал речи образность, чтобы как немилосердных вразумить, что им предлежит в будущем, так и злостраждущих научить, что они будут благополучны за то, что переносят здесь. Богача в притчу Господь взял без имени, поскольку он недостоин и именоваться пред Богом, как и чрез Пророка сказано: "не помяну имен их устами моими" (Пс. 15:4). - Богач был во всех отношениях благополучен. Он одевался в порфиру и виссон и не только одевался, но и всяким другим удовольствием наслаждался. "Пиршествовал блистательно", сказано, и не то, чтоб ныне — да, а завтра — нет, но "каждый день", и не то, чтобы умеренно, но "блистательно", то есть роскошно и расточительно. (2) - Можно понимать притчу сию и в переносном смысле, например, так, что лицом богача обозначается народ еврейский. Он прежде был именно богат, обогащен всяким знанием и мудростью, и речениями Божиими, которые честнее злата и камений многоценных (Притч. 3:14-15). Он одевался в порфиру и виссон, имея царство и священство и сам будучи царским священством Богу (Исх. 19:6). Порфира намекает на царство, а виссон на священство. Ибо левиты при священнодействиях употребляли облачения из виссона. Он и веселился на все дни блистательно, ибо всякий день утром и вечером приносил жертвы, которые носили и название бесконечности, то есть непрерывности. (3) - Можешь ты и нравственно понимать эту притчу. Именно: будучи богат злом, не оставляй ума твоего терпеть голод и, когда он создан для стремления к небу, не повергай его долу и не заставляй лежать при воротах, но вводи его вовнутрь, и не стой вне, не блуждай, не лежи, но действуй. Это послужит тебе началом для разумной деятельности, а не наслаждения только плотского. И прочие части притчи удобно понимать в пользу нравственности.
Preloader