Евангелие от Луки, Глава 15, стих 20. Толкования стиха

229.Так сын помышлял в себе, но пока ты не пришел к Отцу, помышлять в себе недостаточно. Где тебе Его искать, где ты найдешь Его? Сначала встань, ты, который прежде сидел и спал. Так и апостол говорит: Встань, спящий, и воскресни из мертвых (Еф. 5:14). Нечестие сидит на куске свинца (См.: Зах. 5:7). Моисею же сказано: А ты останься здесь (Втор. 5:31). Христос избирает стоящих. Итак, встань, беги в Церковь; здесь Отец, здесь Сын, здесь Святой Дух.

230. Услышав твои рассуждения в сокровенной глубине души, Он выбегает тебе навстречу. Ты еще далеко, а Он видит тебя и бежит к тебе. Он видит, что в твоем сердце; Он подбегает, чтобы никто не задержал тебя, и обнимает. В Его стремление навстречу — Его предведение, в объятиях — снисходительность и тепло отцовской любви. Отец обнимает падшего за шею, поднимая лежащего и отягощенного грехами и уклонившегося к земному обращая к небу, чтобы тот вновь обрел своего Творца. Обнимает твою шею Христос, чтобы вынуть твою шею из рабского ярма и возложить на нее иго благое (Мф. 11:30). Возможно, Он обнял за шею Иоанна, когда Иоанн возлежал на груди Иисуса См.: Ин. 13:23; Ин. 21:20., и увидел Иоанн Слово у Бога (Ин. 1:1), потому что воздвиг себя к высшему. Он обнимает за шею, когда говорит: Придите ко Мне, все труждающиеся, и Я упокою вас; возьмите иго Мое на себя (Мф. 11:28-29). Так обнимает Он, если ты обратишься.
Ст. 21 = см. толк. на 18 и 19 ст.

И вот вдруг он приходит в себя; он опамятовался, образумился; он решился оставить свою порочную жизнь и просит у Бога прощения хотя на самых тяжких условиях. И лишь только затеплился в темной душе грешника луч надежды на милосердие Божие и решимости покаяться, Господь уже идет к нему навстречу, еще более возгревает Своею благодатию это его душевное расположение. А потом, когда грешник уже совсем возвратился к Отцу Своему небесному, Господь снова ущедряет его Своими дарами, духовными и телесными, взамен утраченных им во время порочной жизни, и это его обращение составляет предмет великой радости Бога и Ангелов.

Блудный сын не просто мечтает о том, как когда‑нибудь он встанет и пойдет к отцу, – а ведь в таком состоянии нерешительности пребывают многие из нас в течение всей жизни. Истинное раскаяние предполагает действие, поэтому он «встал и пошел». Размышления младшего сына не имели бы особой ценности, не пожелай он остановиться и вернуться к отцу. Греческое слово «метанойя», которое переводится на русский язык как «покаяние», буквально означает «изменение ума», «изменение образа мыслей». Покаяние – не просто раскаяние и сожаление, а переосмысление отношения к жизни, пересмотр системы ценностей и приведение ее в соответствие с волей Божией. Этот пересмотр логически должен привести к оставлению прежнего образа жизни.

Святой Василий Великий говорит: «Не тот исповедует свой грех, кто сказал: я согрешил, и потом остается во грехе, но тот, кто, по словам псалма, открыл грех свой (см.: Пс. 31:5) и возненавидел его. Какую пользу принесет больному забота врача, если больной крепко держится того, что разрушительно для его жизни? Так нет никакой пользы от прощения неправд делающему еще неправду и от извинения в распутстве – продолжающему жить распутно… Премудрый Домостроитель нашей жизни хочет, чтобы живший во грехах, а потом дающий обет восстать к здоровой жизни положил конец прошедшему и после сделанных грехов положил некое начало, как бы обновившись в жизни через покаяние… Кающимся недостаточно для спасения одного удаления от грехов, но им необходимы и достойные плоды покаяния».

Бегущий навстречу Бог

Очень важно понять, что все время, пока блудный сын отсутствовал, он оставался сыном – ведь отец не проклял его, не отрекся от родства. Отпуская, отец как бы сказал ему: «Я люблю тебя, поэтому ты свободен и можешь уйти». Бог любит нас настолько, что не принуждает пребывать с Ним против нашей воли. Он не заставляет нас быть «лояльными» к Нему. Он хочет, чтобы мы любили Его и служили Ему свободно, делая ответственный выбор. По этой причине Бог не отвратил Адама и Еву от вкушения запретного плода (см.: Быт. 3), не остановил греховную связь царя Давида с Вирсавией (см.:2 Цар. 11) и т. д. Когда младший сын уходил, отец не бросился к двери, не закрыл ее своим телом, говоря: «Остановись, я не позволю тебе уйти». Бог не таков – Он любит нас настолько, что позволяет нам сделать выбор, даже ведая, каковы будут последствия выбора неправильного. Тем, у кого есть дети и внуки, хорошо знакома боль, которую испытал отец из притчи: очень обидно, когда дети, которых мы вырастили, покидают нас, огорчая и глубоко уязвляя. Иногда родительская обида остается в сердце на всю жизнь, и бывает, что оскорбленные родители не принимают вернувшихся через много лет «блудных сыновей». Однако Бог не злопамятен, Он всегда готов принять нас, если мы решим вернуться к Нему – ведь Он действительно сожалеет о наших восстаниях и отпадениях. Память об этом должна оживотворять нас в те моменты, когда нам кажется, что прощение невозможно.

Преподобный Исаак Сирин увещевает: «Брат, не нужно отчаиваться. Кормчий, когда корабль его бьют волны, не отчаивается в спасении, но управляет кораблем, пока не приведет его в пристань; так и ты – видя, что увлекся и рассеялся в деле, воззови себя к началу пути… Если кто падет, то пусть опять постарается управить себя. Я верую Богу, что такому человеку не обратится это (повторение падений) в навык и не овладеет им нерадение, но Бог вскоре приведет его в состояние усердных делателей и не возьмет души его до тех пор, пока не приведет его в меру высокую, „в мужа совершенного“(Еф. 4:13). Итак, не ослабевай, но, пока есть время, делай, и – поможет тебе Бог!»

У иудейских раввинов той эпохи была похожая притча, и она сохранилась до наших дней. Начинается рассказ так же: младший сын ушел и истратил деньги своего отца. И когда Христос рассказывал эту историю, его слушатели, вероятно, думали, что знают концовку. В знакомом варианте она звучала так: сын решил вернуться, пришел к дверям отчего дома, начал каяться, но отец ответил ему: «Ты выбрал жизнь свиньи, поэтому возвращайся к своим свиньям». Отец из этой «народной» притчи отказался от сына и вроде бы по‑человечески справедливо преподал урок ему и всем самовольным детям – ты получил то, что заслужил. Эта концовка прекрасно отражала ветхозаветную идею строгого легализма: любое отступление влечет за собой наказание. Более того, в Ветхом Завете содержится суровое предписание, следуя которому отец мог даже побить камнями непокорное чадо: Если у кого будет сын буйный и непокорный, не повинующийся голосу отца своего и голосу матери своей, и они наказывали его, но он не слушает их, то отец его и мать его пусть возьмут его и приведут его к старейшинам города своего и к воротам своего местопребывания и скажут старейшинам города своего: «сей сын наш буен и непокорен, не слушает слов наших, мот и пьяница»; тогда все жители города его пусть побьют его камнями до смерти; и так истреби зло из среды себя, и все Израильтяне услышат и убоятся (Втор. 21:18–21). Поэтому слушатели Христа имели все основания ожидать, что отец в притче поступит со своим заблудшим чадом именно таким образом.

Однако вместо ожидаемой справедливой концовки Христос поражает Своих слушателей – отец в Его притче совершенно иной! Наверное, каждый день после ухода сына отец думал о нем, пытался представить, где он и что делает, каждый вечер выходил на дорогу и смотрел, не идет ли он. Отец надеялся и верил, что в один прекрасный день его чадо вернется. И вот однажды он увидел вдали на дороге человека – совсем не похожего на того, кого он ждал. На нем не было красивой одежды, он шел не легким шагом, а медленно брел. Но отец узнал его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его. Эта деталь в притче очень характерна: в палестинской культуре той эпохи мужчины носили длинную одежду, и, чтобы побежать, не наступив на нее, надо было поднять ее полы, а при этом оголились бы ноги, что считалось в высшей степени неприличным. Уважаемые люди никогда не бегали, это вызвало бы смех окружающих. Но отец не раздумывает о том, что скажут соседи и знакомые, его не смущает, что на него будут показывать пальцем, он не ждет, когда сын придет к нему, а сам бежит навстречу.

Любящий Бог, о Котором возвещает Христос, спешит навстречу нам, если мы решаем вернуться к Нему. Мы нередко уходим от Бога, но Бог не уходит от нас, и даже если мы тяжело грешим, все‑таки наш Небесный Отец желает нашего возвращения. Если мы делаем шаг по дороге к дому, Он встречает нас на этой дороге, когда мы еще не дошли до входа в отчий дом. Некоторые, исходя из своих детских воспоминаний об отце, представляют себе Бога исключительно как грозного судью, который сидит на облаке и внимательно смотрит на нас, выжидая, когда мы совершим ошибку, чтобы затем больно ударить. Христос говорит о другом Боге, любящем и сострадающем.

Мы не просто не безразличны Ему – Он деятельно заботится о нас.

Даже удалившись от Бога, мы должны помнить слова святителя Игнатия (Брянчанинова): «Не скажи сам себе в унынии и расслаблении душевном: „Я впал в тяжкие грехи; я стяжал долговременной греховной жизнью греховные навыки: они обратились от времени как бы в природные свойства, сделали для меня покаяние невозможным“. Эти мрачные мысли внушает тебе враг твой, еще не примечаемый и не понимаемый тобой: он знает могущество покаяния, он боится, чтоб покаяние не исторгло тебя из его власти, – и старается отвлечь тебя от покаяния, приписывая Божьему всемогущему врачевству немощь. Установитель покаяния – Творец твой, создавший тебя из ничего. Тем легче Он может воссоздать тебя, претворить твое сердце: создать сердце боголюбивое из сердца грехолюбивого, создать сердце чистое, духовное, святое из сердца чувственного, плотского, злонамеренного, сладострастного».

Отец обнимает и целует вернувшегося сына, причем используемое здесь греческое слово «целовал» можно перевести как «покрыл его поцелуями». Он делает это прежде, чем тот скажет хотя бы одно слово, – и это свойство истинной любви, которая не ставит никаких условий. А ведь сын долгое время работал в свинарнике, можно представить себе его внешний вид и исходивший от него запах… Однако отец не говорит ему: «Прекрасно, что ты вернулся, но сперва, прежде чем ты войдешь в мой дом, иди помойся». Он принимает сына таким, каков он есть. Подобным образом и Бог, видя нашу готовность и решимость к покаянию, принимает нас, покрывая Своей благодатью все наше зловоние и неблаговидность.

Рассматривая поведение отца из притчи, святитель Иоанн Златоуст говорит: «Что говоришь – это ли плата за порок? Не за порок, человек, но за возвращение в дом; не за грех, но за покаяние; не за плохие дела, но за исправление. Когда нужно спасти погибшего, то тут время не суда и строгого исследования, но только человеколюбия и прощения. Ни один врач, вместо того чтобы дать лекарство больному, не подвергает его взысканиям и наказанию за беспорядочную жизнь… Итак, зная, что Бог не только не отвращается от обращающихся, но и принимает их не хуже добродетельных, не только не подвергает наказанию, но и Сам идет отыскивать заблудших и, найдя их, радуется о них более, чем о тех, которые были в безопасности, не будем ни отчаиваться о грехах, ни излишне надеяться на добрые дела».

Мы видим, что сын выражает свое покаяние словом, и это очень важно, прежде всего для него самого.

Святитель Иоанн Златоуст продолжает: «Бог требует от тебя признания не для того, чтобы наказать, но чтобы простить; не для того, чтобы Ему узнать грех твой: разве Он и без этого не знает? Но для того, чтобы ты узнал, какой долг Он прощает тебе. Хочет Он показать тебе великость Своей благости для того, чтобы ты непрестанно благодарил Его, чтобы был медлительнее на грех, ревностнее к добродетели».

Слова блудного сына – это настоящая исповедь. И наше раскаяние должно быть артикулировано, должно обрести конкретную словесную форму в таинстве Покаяния.

О его необходимости для кающегося говорит святитель Московский Платон: «Рана всегда остается опасной, если ее или не открыть врачу, или запустить лечение. И в самих наших житейских делах мы много бы погрешали, если бы ни в чем ни от кого не принимали ни советов, ни наставлений, а только бы поступали по одним своим мыслям; тем более в управлении душой нашей нужны советы и наставления. Исповедь установлена, чтобы мы открыли свою совесть духовнику и сердцеведцу Богу. Открыв, докажем, что мы не ожесточены во грехе, что есть в нас надежда исправления, ибо ищем исцеления. Открыв, получим совет, каким образом впредь нам от греха предостерегаться; открыв, примем наставление, показывающее нам права и действия суда Божьего; открыв, удостоимся милостивого прощения от Того, Кто один имеет власть на земле прощать грехи (см.: Мф. 9:6). А этим успокоим дух свой, томимый страстями и боязнью наказания».

Встал и пошел к отцу своему. А отец, как только увидел приближающегося к нему в рубище сына, тотчас же понял все, сжалился над несчастным, не стал дожидаться, пока он дойдет до него и с почтением попросит прощения, сам побежал навстречу ему, обнял его, пал ему на шею и целовал его, а потом велел одеть его в лучшую одежду и заколоть откормленного теленка: станем есть и веселиться! Ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся. И начали веселиться (Лк. 15:23—24).
Грешнику достаточно опомниться, прийти в себя, оглянуться на свое прошлое, осудить себя, в раскаянии, хотя бы и вынужденном, вспомнить о милосердии Божием, сказать — пойду к Отцу моему, и действительно пойти; и Милосердый Господь с радостью примет блудного сына Своего, который был мертв и ожил, пропадал и нашелся.

В притчах о заблудшей овце и о потерянной драхме говорится о милосердии Божием к людям, случайно выбившимся из колеи и ставшим на скользкий путь греха. Такие люди еще не погибли, не потеряны для Царства Божия: их еще можно вернуть назад. И вот, Господь идет к ним, посылая им какое-либо испытание, которое заставляет их вовремя одуматься, раскаяться и вернуться на прямой путь, а когда они возвращаются в стадо Христово, то не наказывает их за то, что отстали от него, а с радостью принимает их. В притче же о блудном сыне говорится о милосердии Божием к грешнику, сознательно предавшемуся греховной, распутной жизни, жаждавшему насладиться этой жизнью; но когда на краю гибели этот грешник вспомнил о Боге и в раскаянии пошел к Отцу своему, то и такого блудного сына Бог с радостью принял и простил. Любовь к сыну, хотя бы и к блудному, заставляет Отца радоваться, что пропавший нашелся, что мертвый ожил, а эти два чувства — любовь и радость — не допускают даже возможности какого-либо наказания, возмездия; они ведут только к безусловному прощению, полному забвению всего прошлого...

Еще же ему далече сущу (когда он был далеко) и пр. Это – образ неизреченной любви и милости Божией к кающемуся грешнику. Отец, завидев возвращающегося сына, сам спешит к нему навстречу, обнимает и целует его. «Дивное дело! восклицает св. Златоуст. Отец предваряет прощение сына и сам сретает его. Так-то милосердие Божие ожидает и предваряет наше покаяние!»

И вот он, голодный, грязный и оборванный, «встал и пошел к отцу своему». Вот уже окрестности родной страны но каждый знакомый холм и источник служили для него страшным укором; и тем более он должен был страшиться и стыдиться знакомых людей, которые могли увидеть его теперь в этом бедственном и жалком положении! Что же скажут отец и брат? Но отцовское сердце уже почувствовало приближение злополучнаго юноши. «И когда он был еще далеко, увидел его отец его, и сжалился; и побежав, пал ему на шею, и целовал его. Сын же сказал ему: «отче! я согрешил против неба и пред тобою, и уже не достоин называться сыном твоим». Он хотел добавить уже заранее приготовленную, просьбу: «прими меня в число наемников твоих»; но отец не дал договорить ему этого. Он тотчас же приказал принести лучшую одежду, одеть его, обуть и украсить перстнем; затем велел убить откормленнаго теленка для семейнаго пира и веселился с своими домашними о сыне, который для него «был мертв и ожил; пропадал и нашелся».

когда он был еще далеко. Раскаявшийся грешник еще далек от Бога, однако Отец Небесный Сам спешит навстречу своему блудному сыну.