Их законничеству скоро представился еще другой случай, которым они хотели воспользоваться с целью обвинить Христа и Его учеников в закононарушении. Иудейские законники не ограничивались простым исполнением закона Моисеева, а с течением времени присоединили к нему множество самовольных дополнений и прибавлений, которым иногда придавали даже больше значения, чем самому закону Божию. Эти прибавления с особенною ревностью соблюдались книжниками и фарисеями, которые смотрели на них как на «ограду» закона, не смотря на то, что они часто стояли в прямом противоречии с последним и служили прикрытием низкаго лицемерия. Фарисеи заметили, что ученики Иисуса Христа однажды но умыли рук перед едой (Мф. 15:1-20, Мк. 7:1-23). Закон Моисеев требовал в известных случаях очищений, но книжники извратили дух закона в этом, как и во многих других отно• шениях, потому что они учили, что нельзя было с доброю совестью приступать к пище и питью, когда оказывались нарушенными некоторыя обрядовыя точности. Если, по их воззрению, не принимать измышленных ими предосторожностей, то лицо или сосуд, употреблявшийся в данном случае, могли заклгючать в себе нечистоту, которая таким образом сообщалась пище, чрез пищу — телу, а чрез тело — душе. Отсюда среди строгих книжников давно установился обычай (и он соблюдался со строгостью закона), что перед каждой трапезой нужно тщательно омывать не только руки, но даже сосуды, лежанки и столы. На взгляд строгих раввинов, не умыть рук перед едой было великое преступление, такое же, как поесть свинины. «Кто не умывает рук при еде, тот подлежит извержению из общества, ибо в рукомытии заключается тайна десяти заповедей». «Такой человек повинен смерти». «Три греха влекут за собою бедность — говорит мишна, — и один из них есть пренебрежение рукомытием». «Тот, кто ест хлеб, не умыв рук, — говорит раввин Иосия, — поступает все равно, как еслибы он пошел к блуднице». Позднейшие книжники изобрели целых 26 правил при исполнении этого обряда в течение одного только утра. «Лучше пройти 4 мили за водой, чем навлечь на себя виновность пренебрежением рукомытия», говорит талмуд «Кто не моет своих рук после еды, — продолжает оп, — тот столь же нечестив, как и убийца». На немытых руках и на хлебе, по воззрению книжников, возседал диавол Шибта. Отличительною особенностью фарисеев было то, что «они ели свой хлеб насущный с должным очищением и на тех, кто пренебрегал таким очищением, они с презрением смотрели как на нечистых».
Законничество в это время находилось на вершине своего развития, потому что великие учители, Гиллель и Шаммаи, жившие едва за поколение пред тем, придали ему самое полное развитие. При обсуждении тонкостей закона, они иногда вступали между собой в столь ожесточенный спор, что сложилась даже пословица, что сам Илья, еслибы он явился опять на землю, не в состоянии был бы примирить их между собою. Но они все согласны были касательно рукомытия, так что талмуд прямо говорит, что «всякий, живущий в земле Израильской, вкушая свой хлеб насущный в очищении, говоря на еврейском языке и должным образом совершая моления по утрам и вечерам с филактериями, может быть уверен, что он будет есть хлеб в царстве Божием». Что касается относящихся к этому очищению правил, то, по ним, прежде всего нужно было вымыть руки; кончики пальцев затем складывались и поднимались так, чтобы вода текла с них вниз до локтей, затем они опускались так, чтобы вода могла стекать с рук на пол. Когда пальцы поднимались, то на них лили свежую воду, и два раза подливалась вода опять, когда они опускались вниз. Самое омовение должно было совершать посредством трения сначала одной руки на ладони другой. Когда руки мылись перед едой, то их предписывалось держать вверх, а после еды — вниз, но так, чтобы вода ее затекала дальше кисти. Употреблявшийся при омовении сосуд требовалось держать сначала в правой, затем в левой руке; воду нужно было лить сначала на правую и затем на левую руку, и при всяком третьем разе произносить слова: «благословен Ты, давший нам заповедь умывать руки». Ученые книжники горячо спорили между собою о том, что сначала должно совершаться: произнесение ли этого благословения, или самое умытие рук, куда нужно класть употреблявшееся при этом полотенце: иа стол или на лежанку, и нужно ли очищать стол перед окончательным омовением, или после него, Все эти тонкости составляли, однакоже, лишь незначительную часть целой законнической системы. Если фарисей предполагал есть обыкновенную пищу, то считалось достаточным вымыть руки простым политием воды на них. Перед вкушением «терумы», т.-е. священных десятин и хлебов предложения, полагалось вполне опускать их в воду, и прежде чем приступить к вкушению этих священных жертвоприношений, требовалось принять полную ванну, Рукомытие перед молитвой или перед прикосновением к чему-нибудь утром соблюдалось с особенною строгостью, так как, по воззрению раввинов, в течение ночи руки могли быть осквернены злыми духами. Прикоснуться к устам, носу, уху, глазам, или одной рукой дотронуться до другой до совершения этого обряда, значило, по их учению, подвергать себя опасности болезни в тронутой части. Случаи, когда требовалось соблюдение этого обряда, были безчисленны: его нужно было совертать даже после обрезывания ногтей или после задавления блохи. Чем больше употреблялось воды, тем больше обнаруживалось благочестия. “Тот, кто употребляегь много воды для омовения рук, — говорит раввин Хазда, — получит обильное богатство». Кто не выходил из дома, для того еще достаточно было полить воды на руки; но человек, пришедший в дом с улицы, должен был погружать свои руки в воду, потому что он не знал, к какой нечистоте мог он приближаться, будучи на улице, и это погружение нельзя было совершать иначе, как в таком месте, где было не менее 60 галлонов воды». Lightfoot, Her. Haebr., II, 418. См, у Geikie и Edersheima в соотв. местах Та-же суеверная законническая точность простиралась на возможное осквернение всех хозяйственных мелочей ежедневной жизни. Сосуды глубокие или плоские из какого бы то ни было материала, ножи, столы и лежанки, — все это постоянно подвергалось очищениям, чтобы не подвергнуться какому-нибудь обрядовому осквернению от пользования ими со стороны кого - пн будь из нечистых людей.
Эта обрядовая мелочность, очевидно, была результатом, ревнивого соперничества между демократствовавшими фарисеями и высокомерными аристократами-саддукеями. Последние приписывали необычайную важность самому священнодействию священников, чтобы возвысить себя в глазах народа в качестве духовной аристократии. Фарисеи, с целью унизить их, придавали, насколько возможно, большее значение употреблявшимся сосудам и точности самаго обряда. Сообразно с их безконечными умовениями в частной жизни, они требовали, чтобы все сосуды в самом храме тщательно очищались после каждой трапезы, из опасения, чтобы какая нибудь нечистая личность не осквернила их. Эта тщательная скрупулезность в деле очищения доходила до того, что когда один фарисей после подобной трапезы, нес омывать даже золотой светильник, то встретивший его саддукей не мог удержаться от того, чтобы с издевательством не заметить ему, что “фарисеи в скором времени, вероятно, будут омывать самое солнце».
Авторитетом для этих безконечных механических упражнений были так называемыя “отеческия предания», которыя дошли от времен великой синагоги, но с благочестивым преувеличением приписывались Самому Богу, Который, будто бы, устно сообщил их Моисею на горе Синае. Толкования, изъяснения и разсуждения всякаго рода были основываемы не только на всяком отдельном слове, на всякой букве, но даже на всякой ковычке, для того, чтобы создавать новые законы и правила, и когда этих правил было недостаточно, то для оправдания их изобретены были еще устныя предания, будто бы переданныя Богом Моисею на Синае. Эти предания постоянно возрастали и составляли особый закон, который переходил из уст в уста, от поколения к поколению, пока наконец для их изучения и разработки не возникли целыя школы, из которых самыми знаменитыми и были школы Гиллеля и Шаммаи, живших за поколение до Христа и даже быть может в первые годы Его детства. Во время Его земной жизни все еще считалось основным правилом, чтобы они не предавались письмени. Первое собрание и формальное соединение в одно целое всех многочисленных фрагментов было делом раввина Иуды, так называемаго «святаго», и его именно кропотливому труду обязаны возникновением огромные фолианты талмуда. И заыечательная вещь, что этот самодельный закон, с его отеческими преданиями, под влиянием узкаго законничества фарисеев, получил с течением времени даже большее значение, чем сам закон Моисеев. Когда св. Писание и предание оказывались несогласными между собою, то высшее значение придавалось последнему. Фарисеи открыто провозглашали это и, по евангельскому изречению, сами возсели на седалище Моисеевом, устраняя великаго законодателя (Мф. 23:2). Грешнее — говорит мишна — учить что-нибудь вопреки голосу книжников, чем противоречить самому Писанию. Тот, кто говорит вопреки Писанию: непозволительно-де носить тефиллин Небольшия кожаныя коробочки с текстами св. Писания, привязывавшияся во время молитвы ко лбу и к руке. , не подлежит наказанию за причинение соблазна. Но тот, кто говорит, что должно быть пять разделений в тотафоте Другое название для тефиллин или филактерий. , и таким образом учит несогласно с раввинами, навлекает на себя вину». «Тот, кто излагает Писанио несогласно с отеческим преданием, — говорит раввин Елеазар, — не имеет части в будущем мире». Основой религии считалась именно масса законнических предписаний, а не св. Писание, «ибо завет Божий (по учению раввинов) заключен был с Израилем на основании устнаго закона, как написано: в сих словах Я заключаю завет с Тобою и с Израилем (Исх. 34:27). Бог знал, что в последующие века Израиль будет уведен в плен чужеземным народом, который скопирует писанный закон, и поэтому Он дал израильтянам устный закон, чтобы Его воля могла тайно соблюдаться среди них». Те, кто посвящали себя изучению отеческих преданий, «видели свет великий» (Ис. 9:2), ибо Бог просвещал их очи и показывал им, как они должны были действовать в отношении позволенных и непозволенных вещей, чистых и нечистых, о которых недостаточно полно и ясно говорится в св. Писании. Хорошо было предаваться чтению св. Писания; но тот, кто прилежно изучает отеческия предания, получает награду от Бога, а кто посвящает себя толкованиям на эти предания, имеет самую великую награду. «Библия подобна воде, предания подобны вину, а толкования на них подобны ароматному вину». «Сын мой! говорит талмуд, внимай более словам книжников, чем словам закона».
Из всего этого видно, какое невыносимое бремя создали мелочные законники иудейства из своих постановлений, которыми они убивали дух Моисеева закона. Такое закопничество стояло в самом резком и явном противоречии с новым царством, которое провозглашал Христос, так как это царство было в чистоте сердца,в любящем сыновстве по отношепию к Отцу небесному, и все внешние обряды имели в нем значение не сами по себе, а лишь как выражение этого любящаго отношения. Фарисеи превратили закон в мелочную казуистику, дававшую иредписания для всякаго отдельнаго действия, а Христос поднимал закон на степень живого принципа, действующаго в совести. От внешних закотиических требований Он переходил к тому духу, который заключался в законе. Внешния постановления можно было и оставить, если соблюдалась та жизненная идея, которая заключалась в них. Целой жизни почти недостаточно было для того, чтобы в точности изучить все раввинския предписания касательно чистоты и жертвоприношений, а Христос в действительности отменял их все, открыто провозглашая, что «милость лучше жертвы» (Ос. 6:6, Мф. 9:13, Мф. 12:7). Школы ученых раввинов прибавили к простым постановлениям закона в деле различия между чистыми и нечистыми животными безконечныя разъяснения касательно чистоты различных частей каждаго из них, а также и необходимых для очищения обрядов; а Христос провозглашал простое и общепонятное правило: «не то, что входит в уста, оскверняет человека: но то, что выходит из уст, оскверняет человека» (Мф. 15:11, Мк. 7:15). Книжники спорили о том, после какого употребления нужно мыть сосуды в текучей воде, после какого в стоячей и с какими церемониями нужно очищать деревянные и металлические сосуды. Христос устранил это мелочное и мертвое законничество и поучал Своих слушателей обращать внимание на то, чтобы была чиста внутренность. «Вы, фарисеи, говорил Он, внешность чаши и блюда очищаете, а внутренность ваша исполнена хищения и лукавства» (Лк. 11:39). Даже субботние законы с их безконечными установлениями нашли в Нем одухотворенное и краткое истолкование: «позволительно делать добро в субботу». «Суббота создана для человека, а не человек для субботы» (Мк. 2:27). Такое учение было неслыханным среди раввинов, и они пришли в крайнее волнение.
Источник
Библейская история при свете новейших исследований и открытий. Новый Завет. С-Пб.: 1895. С. 328-333
