Евангелие от Луки, Глава 1, стих 20. Толкования стиха

Благовестие архангельское застало душу Захарии в состоянии безнадежности, когда в ней успело утвердиться сомнение, чтобы когда-либо Бог удостоил его иметь потомство. Однако рождение детей в преклонных летах не безпримерно в истории; Захария мог бы здесь припомнить пример Авраама и Сарры. Поэтому небесный вестник, в ответ на сомнение Захарии, сперва открывает ему свое имя и служение,—что должно быть известно ему, священнику, знакомому с Писанием (Дан. 8:16, Дан. 9:21),—и тем самым выражает мысль, что он не имел никакого основания к недоверию словам благовестия, а потом дает ему знамение истинности своего благовестия, но такое, которое есть в то же время наказание его недоверия.

Аз есмь (я) Гавриил, предстояй (предстоящий) перед Богом. Захария из книги пророка Даниила (Дан. 8:16; Дан. 9:21) мог знать, кто – этот архангел Гавриил, – что он ближайший служитель Вечного Бога. Предстоять царю или Богу значит быть ближайшим к ним. Выражение это заимствовано из жизни восточных царей, где предстоящими царю назывались люди, самые приближенные к нему (3 Цар. 10:8; 3 Цар. 12:6 и др.) Се будеши молча (будешь молчать). Это было наказанием и вместе знамением, что самое событие с Захарием должно быть тайною до времени, во избежание вредных следствий, если бы огласилась хотя часть того, что возвещено ему небесным посланником.

– Ангел сообщает Захарии, что за его маловерие он будет лишен речи вплоть до рождения сына. Это одновременно и наказание, и знак, подтверждающий обещание, но также, возможно, и апокалиптический мотив тайны (ср. Дан. 8:26; 12:4, 9; Откр. 10:4)¹. Пока все это не исполнится – то есть пока не родится Иоанн, но торжественность слов указывает на то, что здесь присутствует дополнительный мотив Божественного плана спасения.

В недоумении Захария выслушал речь таинственнаго благовестника. Весть эта была слишком неожиданна и радостна, чтобы трепещущее сердце священника было в состоянии сразу воспринять ее, тем более при сознании, что он и жена его уже удручены летами. Колеблясь между верою и сомнением, выражает он робкое желание, чтобы благовестие было подтверждено каким-либо видимым знамением, способным убедить его, что все это видение не есть простой обман возбужденнаго чувства, «По чему я узнаю это? нерешительно спросил Захария.. Ибо я стар и жена моя в летах преклонных». Тогда благовестяик торжественно сказал ему: «Я Гавриил, предстоящий пред Богом, и послан говорить с тобою и благовестить тебе сие. И вот, ты будешь молчать, и не будешь иметь возможности говорить до того дня, как это сбудется, за то, что ты не поверил словам моим, которыя сбудутся в свое время». Ангел стал невидим, и только дым кадильный густыми клубами разливал благоухание по святилищу.

ты будешь молчать. Недоверчивость Захарии привела к тому, что, дабы ему увериться в истинности слов Гавриила, он был лишен дара речи, который должен был возвратиться к нему при рождении сына.

Но праведный Захария, хотя и прекрасно знал Писание, знал случаи, когда Бог старым людям давал возможность продолжения рода, затрудняется принять это благовестие: «По чему я узнаю это? ибо я стар, и жена моя в летах преклонных» (Лк. 1:18). За свое недоумение, сомнение в силе Божией, своего рода отделение личной жизни и от Писания, и от истории своего народа (да, в Библии есть чудеса, но со мной подобное не может произойти См. у прп. Ефрема Сирина: «Сильно желал, пока оно было в отдалении, но не уверовал тому, когда оно в возвещении стало близким» (Ефрем Сирин, прп. Толкование на Четвероевангелие. 1. М.: Сибирская благозвонница, 2011. С. 20).) старый священник был наказан – девять месяцев вразумления немотой и, видимо, глухотой тоже, так как соседи и родственники объяснялись с ним знаками (Лк. 1:62).

Наказание было снято на восьмой день после рождения Предтечи, когда Захария велел назвать сына так, как сказал ему ангел, – Иоанном (Лк. 1:59–64).