Евангелие от Иоанна, Глава 9, стих 22. Толкования стиха

Ведь он наш сын, но справедливо было бы заставить нас говорить о младенце, так как сам о себе он говорить не может; он давно говорит, видит недавно; мы знаем, что он слепой от рождения, знаем, что давно говорит, видим, что недавно прозрел; самого спросите, чтобы понять; что же нас обвиняете? Так отвечали родители его, потому что боялись иудеев.

Трактат на Евангелие от Иоанна 44.10.

Сl. 0278,44.10.11.

***

За пределами синагоги уже не могло быть никакого зла. Они изгоняли, но Христос принимал.

Трактат на Евангелие от Иоанна 44.10.

Сl. 0278,44.10.19.

***

Тогда иудеи не поверили, что он был слеп и прозрел доколе не призвали родителей сего прозревшего (Ин. 9:18), то есть того, который был слеп и стал видеть. И спросили их: это ли сын ваш, о котором вы говорите, что родился сын слепым? Как же он теперь видит ? Родители его сказали им в ответ: мы знаем, что это сын наш и что родился слепым; а как теперь видит, не знаем, или кто отверз ему очи, мы не знаем: сам в совершенных летах, самого спросите, пусть сам о себе скажет (Ин. 9:19—21). «Он, разумеется, сын наш, однако мы действительно вынуждены были отвечать за него как за младенца, поскольку сам он не мог за себя отвечать, в свое время он заговорил, теперь стал видеть. Мы знаем, что он слеп от рождения, знаем, что в свое время стал говорить и вот теперь стал видеть. Самого его спросите, чтобы узнать вам. Зачем вы пытаетесь уличить нас?» Так отвечали родители его, потому что боялись иудеев; ибо иудеи сговорились уже, чтобы, кто признает Его за Христа, того отлучать от синагоги (Ин. 9:22). Однако оказаться вне синагоги уже не было злом. Они изгоняли, но Христос, принимал. Посему-то родители его сказали: он несовершенных летах, самого спросите (Ин. 9:23).

То, что этот вопрос они переадресовали своему сыну, было вызвано не заботой о точности рассказа, а малодушием перед фарисеями: «Это сказали родители его, оттого что боялись иудеев; ибо иудеи уже согласились между собой: если кто исповедает Его Христом, да будет отлучен от синагоги» (22). Если открыто объявить, что Иисус сделал зрячим человека, который родился слепым, то это станет равносильно признанию Его мессианства¹. Поэтому родители боятся высказываться о личности исцелившего, чтобы не подвергать себя опасности ( ведь и у них могут спросить: «Что вы о Нём скажете?»).

Когда родителей слепого спрашивают: «Это ли ваш сын, о котором вы говорите, что он родился слепым? как он теперь видит?» — они боятся сказать что-нибудь недолжное и отвечают: «Мы знаем, что это сын наш и что он родился слепым, а как теперь видит, не знаем, или кто отверз ему очи, мы не знаем. Сам в совершенных летах; самого спросите; пусть сам о себе расскажет» (Ин. 9:19—21). Здесь трижды употребляется слово «сам». Родители отшатнулись от сына, они боятся, что если признают свершившийся факт, то тем самым нанесут ущерб норме, которая дороже реальности. «Так отвечали родители его, потому что боялись Иудеев; ибо Иудеи сговорились уже, чтобы, кто признает его за Христа, того отлучить от синагоги. Посему-то родители его и сказали: он в совершенных летах, самого спросите» (Ин. 9:22—23).

Боясь отлучения от синагоги и мщения фарисеев, родители исцеленного дали уклончивый ответ; они подтвердили, что это их сын, родившийся слепым, но почему теперь видит, — отозвались незнанием. Они ответили, что не были при этом исцелении и потому не знают, кто отверз ему очи; спросите его; он в совершенных летах и потому может отвечать сам за себя.

Родители исцеленнаго слепого знали, что фарисеи уже составили такое судебное решение, что если кто признает Господа за Христа (Мессию), того наказывать отлучением от синагоги (22). Отлучение это обыкновенно состояло в том, что обвиненнаго не допускали в молитвенныя собрания в синагоге в течение 30 дней, причем не дозволялось с таковым иметь никакого общения ни домашним, ни посторонним. Это было очень тяжелое наказание, так как отлученный, кроме отчужденности от родных и всех прочих, как бы переставал быть членом избраннаго народа Божия. Посему, боясь наказания, родители слепорожденнаго на первые два вопроса фарисеев отвечали прямо: это верно, что он сын наш и что он действительно родился слепым, а на третий: как он теперь видит? отвечали таким образом: как теперь видит, или кто отверз ему очи, мы не знаем (не вемы). Спросите его самого, пусть сам о себе скажет (глаголет), он в совершенных летах (возраст имать). По еврейским законам, свидетелю должно быть не менее 30 лет, чтобы свидетельство его было принято на суде; следовательно, исцеленному было не менее этих лет. Не знаем, т. е. в этом смысле, что сами не видали чуда исцеления, хотя и не могли не слышать от самого сына. Родители уклонились от того, чтобы признать Господа за чудотворца, а поставили под ответственность только сына. «Черта не благовидная и не добрая—подвергать опасности сына, отклоняя ее от себя, замечает еписк. Михаил. Но они, вероятно, думали, продолжает он же, что Возвративший зрение слепорожденному сыну их силен отклонить от него опасность за исповедание Его пророком и чудотворцем, а не полагали, что сын их может подвергнуться той опасности, какой страшились за себя».

Это окончательно подрывает доверие иудеев к слепцу. Они обращаются к родителям исцеленного (ст. 18). Те признают его своим сыном, родившимся слепым, но, принимая во внимание его зрелый возраст (ст. 21, ср. ст. 23), отказываются отвечать на вопрос, каким образом он прозрел (ст. 19–21). Евангелист поясняет (Ин. 9:22): «Это сказали родители его оттого, что боялись иудеев, ибо иудеи уже согласились между собою: если кто исповедует Его Христом, да будет отлучен от синагоги».

Дело принимало весьма неприятный для них оборот. Нужно было во что бы то ни стало найти лазейку, которая дала бы им возможность отвергнуть или устранить чудо; они послали за родителями бывшаго слепца. «Это ли сын ваш, о котором вы говорите, что родился слепым? Как же он теперь видит?» Быть может, они надеялись угрозами или подкупом заставить родителей отказаться от своего родства или признать здесь обман; но родители также держались простой правды и с обычным иудейским раболепством и хитростью отказались делать какие-либо выводы, которые могли бы подвергнуть их неприятным последствиям. «Мы знаем, — говорили они, — что это сын наш, и что он родился слепым; а как теперь видит, не знаем. Сам в совершенных летах, самого спросите; пусть сам о себе скажет».