Евангелие от Иоанна, Глава 6, стих 33. Толкования стиха

Перейдя от далёкого прошлого к сегодняшнему дню, Иисус говорит им, что ныне «не Моисей дал вам хлеб с неба, но Отец Мой дает вам истинный хлеб с неба» (Ин. 6:32). Потому что «хлеб Божий есть Тот, Который сходит с неба и дает жизнь миру» (Ин. 6:33). Не понимая, что речь идёт о конкретной личности, собравшиеся по–прежнему просят Его накормить их: «Тогда сказали они Ему: Господи, давай нам всегда этот хлеб» (Ин. 6:34). Здесь нельзя не вспомнить разговор с самарянкой, которая просит у Иисуса Христа воды Живой для того, чтобы перестать ежедневно ходить к колодцу (Ин. 4:15). Поэтому Господь уточняет, указывая на себя как на этот хлеб: «Я – хлеб жизни¹. Приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в меня не будет жаждать никогда» (Ин. 6:35). Но именно этого и ждут от Него собравшиеся люди – постоянного удовлетворения своего голода и жажды. Однако Он предлагает им иной хлеб.

.

Моисей был прообразом И. Христа, по пророчеству Моисея же (Втор. 18:15). Иудеи представляли теперь, что Мессия, когда придет, совершит подобныя же чудеса, как и Моисей, и даже еще большия. Поэтому они не удовлетворялись чудом насыщения 5,000 человек немногими рыбами и хлебами. Все-таки это был хлеб земной и притом не постоянный, как манна, а однажды данный, думали они, и потому говорили: «какое Ты дашь нам знамение Своего мессианскаго достоинства (Мф. 16:1), чтобы мы уверовали в Тебя, как Мессию? Что Ты сделаешь столь же чрезвычайнаго, как Моисей, который дал народу в пустыне хлеб с неба, манну?* И. Христос опять пользуется словами слушателей для развития Своего учения. Он не отрицает, что манна сходила с неба, но только говорит, что она не может быть названа в собственном смысле «хлебом с неба“ (άρτος Αληθινός εκ του ουρανου), ибо служила к удовлетворению земной потребности, к питанию плоти. Истинный хлеб с неба есть сходяй с небес, который имеет небесную природу и заключает в себе свойство сообщить миру то, что составляет принадлежность неба—жизнь

Где ещё Ему было родиться, как ни в Вифлееме, близ Иерусалима, в местечке, которое и теперь выделяется. Ведь нет никаких свидетельств жителей о том, что здесь родился кто-нибудь примечательный или знаменитый, что вполне соответствует евангельскому рассказу, — за исключением Иисуса Христа. Вифлеем переводится как «дом хлеба», неся тем самым имя Того, Кто вышел из него, — нашего Спасителя, истинного Слова Божьего, Подателя духов-ной пищи для душ, что и Сам показывает, говоря: Я - хлеб, сошедший с небес (Ин. 6:51).

В собственном смысле хлеб Божий, или Божественный, есть Тот, Который сошел с истинного неба и даровал вечную жизнь верующему миру, между тем как тот хлеб давал жизнь на время и не всему миру, а одним только евреям. Под вечной жизнью разумей не просто жизнь, которой будут жить вообще все люди, но жизнь блаженную в вечном наслаждении.

Господь же, не гнушаясь даров Пославшего Его, но порицая принимающих дары (и) зная, к какой цели стремится их жестокая душа, сказал им: «Вот хлеб,.. который сходит с небес; если кто будет вкушать от него, тот разве умрет?». Никоим образом, говорит, потому что это есть хлеб, который дан всему миру. Моисею дана была несовершенная манна, потому манна его давалась только Израильтянам.

Не Моисей даде (дал) вам хлеб и пр. Тут Господь вразумляет иудеев, что не Моисей посылал им манну, а Сам Бог, Отец небесный, и вместе указывает, что хлеб, который теперь даст Бог, есть несравненно лучший хлеб, хлеб истинный. Манна была хлебом, питавшим только тело и поддерживавшим жизнь только временную, а в Господе И. Христе Бог Отец даст хлеб, питающий души и подающий жизнь вечную (даяй живот,). Манна была только образом и тенью этого хлеба, а этот хлеб — самая истина (истинный. Злат.). Манна была хлебом для одного еврейскаго народа, а сей хлеб будет для всего человечества (миру).

Услыхав это, они опять говорят: дай нам есть хлеб этот, – потому что все еще думали, что это нечто чувственное, все еще ожидали насыщения своего чрева, а оттого и стеклись так скоро. Что же Христос? Мало-помалу возвышая их мысль, продолжает: хлеб Божий есть сходяй с небесе и даяй живот миру, – не иудеям только, но и всей вселенной. Потому-то и не сказал просто – пищу, но – жизнь, какую-то другую и отменную, чтобы показать, что все были мертвы.

Надлежало не только отстранить Моисея от Божественной власти, каковую приписывали ему иудеи, и представить его служителем при том чудотворении, а не подателем (манны), но и само, хотя и совершившееся сверхъестественным образом, чудо уже умалить и сравнением с большим показать совершеннейшее его ничтожество. Поэтому представляй опять Христа восклицающим нечто таковое... Великое считаете вы малым и незначительным и щедродаяние Владыки всего ограничили вы весьма небольшими размерами. Немалое обнаруживаете невежество, если манну считаете «хлебом с неба», хотя она в пустыне питала один только народ Иудейский, между тем как существуют по всей вселенной бесчисленные другие народы. И вот столь ограниченное благодеяние, по вашему мнению, Бог желает проявить, что подает питание одному только народу. Но то были образы более общих предметов и частное проявление всеобщего благодеяния в качестве как бы предварительного залога. Но когда предстало нам время пришествия истины, тогда «Отец Мой дает вам хлеб с неба», который посредством дарования манны был предначертан древним как бы в тенях. Поэтому никто да не думает, говорит, что то был истинный хлеб с неба, но пусть признает таковым Того, Кому является присущей сила питать всю вселенную и доставлять «миру» совершенную «жизнь». Таким образом, обвиняет иудея за приверженность к тому, что было в образе, и за отказ искать красоту самой истины. Ведь ею (красотой истины) не была собственно манна, но Само Единородное Слово Божие, исходящее из сущности Отца, как скоро Оно есть жизнь по природе, все животворящая. Поелику рожден от Живого Отца, то и Сам есть жизнь по природе, и как скоро животворить есть дело свойственное жизни по природе, то Христос животворит все. Чем оказывается для нас хлеб земной, не дозволяющий разрушаться слабой природе плоти, тем служит и Он, посредством действия Святого Духа животворя дух наш, – и не это только, но и само тело сохраняя к нетлению. Но если раз уже наши рассуждения дошли до речи о манне, то ничего, кажется, вредного не будет в том, чтобы сказать что-либо кратко и о ней, из самих Моисеевых книг взяв для подробного рассмотрения написанное о ней. Сделав таким образом тщательнейшее изложение предмета, мы правильно рассмотрим все, что надо разуметь о ней. Посредством всего этого мы покажем, что манна истинная есть Сам Христос, как в прообразе, в манне разумевшийся подаваемым древним от Бога и Отца. Начинается откровение о ней так: «В пятнадцатый день, в месяце втором, когда вышли они из земли Египта, возроптал весь сонм сынов Израилевых на Моисея и Аарона, и сказали к ним сыны Израилевы: лучше было бы нам умереть пораженным от Господа в земле Египетской, когда мы сидели при котлах мяс и ели хлебы до насыщения, чем что вы вывели нас в пустыню эту умертвить весь сонм этот голодом» (Исх. 16:1–3). Исторический смысл ясен и вполне очевиден, так что, думаю, не требуется никакого исследования для такого простого предмета. Будем же говорить опять, имея в виду одну только духовную сторону. Итак, находясь еще в стране Египетской, израильтяне по Божественному повелению прообразно совершали праздник Христов и, вкусив овна, едва таким образом избежали жестоковластного угнетения фараонова и стряхнули тяжкое ярмо рабства. Потом, кроме того, чудесно перейдя Красное море, оказались в пустыне. И вот в ней, подвергшись голоду, они пожелали есть мяса и увлеклись обычным пожеланием хлеба. Так, ропщут они на Моисея и раскаиваются в даре Божием, когда надлежало всячески благодарить за это. Поэтому Египет означает «потемнение» и под ним должно разуметь то, что мы, как бы приписавшись на жительство к стране какой – к состоянию настоящего века и к мирскому положению, претерпеваем в этом состоянии жестокое рабство, нисколько вообще не работая Богу, а совершая угодное одному только дьяволу, – повергаясь в удовольствия нечистой плоти, как бы в грязь или зловонное болото, перенося безвозмездный и бесполезный труд и служа, так сказать, небезгоремычному сластолюбию. Но когда закон Божий заговорит в нашем уме и мы уже станем усматривать жестокое рабство в этом, вот тогда-то, возжелав удаления от всякого зла, приходим, как бы к началу и двери свободы, к Самому Христу и потом, напутствуемые посредством Честной Крови безопасностью и благодатью, оставляем плотские искушения в этой жизни, как бы какое море бурное и волнующееся, и, став вне всякого смятения мирского, приходим уже к духовному и чистейшему состоянию, поселяясь как бы в пустынной стране. А как не должен оставаться без подвигов добродетели тот, кто воспитывается к ней посредством закона, то, когда мы уже окажемся достигшими этого состояния, тогда, подпадая испытанию искушений, угрызаемся иногда воспоминанием о плотских похотях, а потом, при сильнейшем разжигании нас похотью, по беспечности часто обвиняем Божественный закон, хотя и призывающий нас к свободе, – и, как бы ощутив голод прежних и обычных нам удовольствий и вознерадев о трудах по воздержанию, уже не смотрим на рабство в мире как на зло. Да, похоть плоти действительно бывает в состоянии увлечь дух ко всякому малодушию в добре. «Сказал же Господь к Моисею: вот Я одождю вам хлебы с неба» (Исх. 16:4). Весьма ясное указание на эти слова можешь видеть также в изречении псалма: «Хлеб небесный дал им, хлеб ангельский ел человек» (Пс. 77:24–25). Но для всех, думаю, очевидно, что под хлебом и пищей небесных сил разумных должен разуметься не другой кто, кроме Единородного от Бога Отца. Следовательно, Он есть истинная манна, хлеб небесный, подаваемый от Бога Отца всякой твари разумной. Кроме того, относительно рассматриваемых предметов, скажем еще вот что. Обрати внимание на то, как Божественная и вышняя благодать привлекает к себе и разными способами спасает страждущую исконным недугом природу человека. Помысл плоти, западая в душу, наподобие камня сталкивает ее и насильственно влечет к собственному вожделению, но Христос снова направляет нас, как бы какой уздою, к пожеланию лучшего и недугующих возводит в боголюбивое состояние. Так вот уклоняющимся в телесные удовольствия Он обещается подавать пищу с небес, очевидно, утешение чрез Духа, манну духовную. Посредством нее мы укрепляемся во всяком терпении и мужестве и приобретаем силу не падать по немощи в неподобающее. Так укрепляла нас в благочестии и некогда манна духовная, то есть Христос. Но если уже раз мы по нужде сделали это отступление в рассуждении, то считаю неудобным оставить это без исследования, как скоро это может принести большую пользу. Итак, может основательно спросить кто, чего ради столь человеколюбивый и добролюбивый Бог вместо предупреждения прошения медлит обещанием и не наказует с самого начала столь развращенных по своему настроению, хотя подверг наказанию потом, когда, страдая подобной же похотью, стали мечтать о хлебах для насыщения и котлах с мясом и сильно желать зловонного лука; ибо в Числах мы найдем, что некоторые подверглись и наказанию, и «гробами похоти» названа та местность, в которой они стояли тогда лагерем, ибо там, сказано, погребли народ похотливый (Чис. 11:34)? В ответ на первое скажем, что пожелания подобало дожидаться, без сомнения, для того, чтобы таким образом потом уже благовременно оказаться подателем (желаемого). Ведь даяние для благодетельствуемых бывает особенно приятно тогда, когда его предваряют и предшествуют ему какие-либо удовольствия, заставляющие желать еще не имеющегося блага. Человеческая душа не испытывала бы приятнейшего ощущения, если бы наперед не напрягалась и не возбуждалась удовольствиями благополучия. Но, быть может, скажешь, совсем никакого прошения не было со стороны их, а, напротив, – ропот, раскаяние и обвинение, что действительно и было, вернее сказать. Ответим на это, что людям совершенным по нравственному состоянию, конечно, подобает прошение чрез молитву, но равнозначащим ему будет отчасти ропот людей слабейших вследствие ли нерадения или почему бы то ни было. Спаситель же всех, будучи человеколюбив, конечно, не прогневляется. Как плач у совсем еще юных младенцев иногда служит средством к прошению полезного для них и чрез него мать часто вызывается на дознание приятного ребенку, так и у еще младенчествующих и не возросших умом плач, так сказать, по нерадению имеет значение прошения к Богу. А наказует не вначале, хотя и видит их в подчинении у земных похотей, но уже в средине времени, как мне кажется, по следующей причине. Недавно вышедшие из Египта, еще не получив манны и не имея небесного хлеба, укрепляющего тело человека (Пс. 103:15), естественно впадают в плотские похоти, почему и пользуются снисхождением. А насладившиеся уже Господом, как написано (Пс. 36:4), если духовным благам предпочли плотские, уже подвергаются справедливейшему наказанию и этим наказанием еще оставляют в наследие знаменитый памятник бедствия, ибо «гробы» (надгробные памятники) «похоти» дано имя месту наказания (Чис. 11:34). «И выйдет народ и соберет дневное на день» (Исх. 16:4). Чувственную манну мы должны принимать в прообраз манны духовной. Духовная же манна означает нам Самого Христа, а чувственная прикровенно указует на грубое воспитание закона. Не без основания Законодатель повелевает собирать ее только на день и воспрещает хранить на завтра, как бы в загадке указуя древним на то, что с воссиянием уже времени спасения, когда явился с плотью в мире Единородный, должны совсем упраздниться подзаконные прообразы и тщетно уже собирать пищу оттуда, когда уже сама истина предлежит нам в пищу и вкушение. «И будет в день шестой и приготовят то, что внесут, – и будет двойным то, что соберут» (Исх. 16:5). Заметь опять и уразумей, что не дозволяет собирать в день седьмой манну чувственную, а уже добытую и собранную в предшествующий день повелевает употреблять в пищу. Седьмой день означает время пришествия Спасителя нашего, в которое мы субботствуем (празднуем) в святости, прекратив греховные дела, принимая в пищу и удостоверение веры и собранное уже у нас посредством закона знание, впрочем, уже не подвергаясь как бы необходимости собирать его, когда уже предлежит превосходнейшая пища, и имея хлеб небесный. В двойной мере собирается манна пред седьмым днем. И отсюда опять уразумевай, что с заключением закона к концу времени и с началом уже святой седмицы, то есть с пришествием Христа, в двойной некоторым образом мере должно быть обретение небесных благ и двойная некая благодать, к полезному от закона вводящая и евангельское наставление. Этому научает и Сам Господь, когда говорит в одном месте как бы в виде притчи: «Поэтому всякий книжник, наученный Царству Небесному, подобен человеку богатому, который выносит из сокровищницы своей новое и ветхое» (Мф. 13:52). Ветхое – это что от Закона, а новое – что чрез Христа. «И сказали Моисей и Аарон ко всему сонму сынов Израилевых: вечером узнаете, что Господь вывел вас из Египта, утром увидите славу Господа в даровании Господом вам вечером мяса есть и хлебов утром в насыщение» (Исх. 16:6–8). Возвещает Моисей сынам Израилевым, что к вечеру им будут даны от Бога перепела, и утверждает, что чрез это познают ясно, что Господь вывел их из Египта. Утром же ясно, говорит, увидите славу Господа в получении хлебов до сытости. Обрати опять внимание на различие в слововыражении о каждом предмете. Перепел может указывать на закон, ибо действительно он летает всегда низко и около земли. Такими видишь и воспитываемых посредством закона в низменном и прообразовательном богослужении, если иметь в виду жертвы и окропления и очищения иудейские. Ведь недалеко возносятся они от земли и хотя кажутся возвышающимися над ней, но вращаются на ней и около нее, ибо не в законе совершенство блага и высота разумения. Посылаются, затем, вечером; причем посредством вечера дается нам указание или опять на темноту буквы (закона), или же на несветлое состояние мира, еще не имевшего истинного Света, то есть Христа, Который, вочеловечившись, говорит: «Я свет в мир пришел» (Ин. 12:46). Узнают, говорится далее, сыны Израилевы, что Господь их вывел из Египта, ибо в Моисеевых писаниях можно видеть одно только познание всеобщего чрез Христа спасения, но в них еще не присутствует самая благодать. На это самое и указывал, присовокупляя: «Утром увидите славу Господа в даровании вам хлебов в насыщение». С прекращением подзаконной слепоты, как бы ночи, и с восходом всем нам Духовного Солнца мы, как в зеркале, созерцаем (2 Кор. 3:18) славу уже пришедшего Господа, собирая в насыщение хлеб небесный, то есть опять уже Самого Христа. «Настал вечер и налетели перепелы и покрыли стан: а утром (было), по удалении росы вокруг стана, и вот на поверхности пустыни (нечто) мелкое, как бы кориандр, белое» (Исх. 16:13–14). Обрати опять внимание на цель и смысл этого повествования. «О перепелах» сказано, что «покрыли стан», а о «манне», что «утром» сошла, «по удалении росы, вокруг стана на поверхность пустыни». Ведь воспитание посредством закона, то есть в прообразах и тенях, которое мы сравнили с видом перепелов, покрывает синагогу иудейскую, ибо, как говорит Павел, «лежит покрывало на сердце их» (2 Кор. 3:15) и «ослепление отчасти» (Рим. 11:25). А когда появилось утро, то есть с восходом уже и освещением всей вселенной Христом, когда и роса уже прекращается, то есть грубое и темное введение законных постановлений, ибо Христос есть конец закона и пророков; тогда и должна снизойти к нам истинная манна с неба, то есть евангельское, утверждаем, учение, – не на сонм израильтян, но вокруг стана, очевидно, на все народы, – и на поверхность пустыни, то есть Церкви из язычников, о которой говорится в одном месте: «Потому что много детей у покинутой (пустынной), более чем у имеющей мужа» (Ис. 54:1). На всю вселенную распространяется благодать духовной манны, которая и с «кориандром» сравнивается и называется «мелкою». И действительно, сила Божественного слова мелка (тонка) и охлаждает разжжение страстей, укрощая в нас пламень плотских вожделений. И кориандровая трава, говорят, обладает естественным свойством производить прохладительное действие. «Увидя же это, сыны Израилевы сказали друг к другу: что есть это? Ибо не знали, что (это) было» (Исх. 16:15). Не знакомые с таким необычайным и чудесным явлением и не будучи в состоянии ясно сказать по опыту, что бы это могло быть, они говорят друг к другу: что это? Это последнее изречение («что это?»), выраженное в виде вопроса, и делают наименованием предмета и на сирском языке называют «Манна», то есть опять: «Что (есть) это?» И отсюда можешь уразуметь, что Христос имел быть не признанным от иудеев, ибо содержавшееся в прообразе опыт показал совершившимся и в самой действительности. «Сказал же Моисей к ним: никто да не оставит от нее до утра. И не послушали Моисея, но оставили от нее некоторые до утра, – и наполнилась червями и засмердела, – и оскорбился на них Моисей» (Исх. 16:19–20). Утро здесь опять указывает нам на пресветлое и преславное время пришествия Спасителя нашего, когда, с прекращением как бы тени подзаконной и дьявольского мрака в язычниках, наподобие света воссиял нам Единородный и показалось утро духовное. Поэтому блаженный Моисей и повелевает опять прообразовательную манну не оставлять до утра, ибо с наступлением у нас только что упомянутого времени уже излишни и совершенно несвоевременны подзаконные тени по причине уже наставшей истины. А что с воссиянием Христа уже действительно оказывается делом бесполезным праведность от закона, это показал Павел, говоря о ней: «Ради Коего все потерпел Я», то есть все подзаконные преимущества, «и почитаю за сор, да Христа приобрету и окажусь в Нем не имеющим моей праведности (сущей) в законе, но (сущей) чрез веру (во) Иисуса Христа» (Флп. 3:8–9). Видишь отсюда, как премудро предостерег, чтобы не оставлять (манны) до утра. Сохранившие до утра были прообразом имевшей не повиноваться Ему толпы иудейской, для которой сильное желание соблюсти закон буквы должно было послужить причиной гниения и червей, ибо слышишь, как сильно оскорбляется на них законодатель. «И сказал Моисей к Аарону: возьми сосуд золотой один и вложи в него полный гомор (меру) Манны, и отложишь это пред Богом на хранение» (Исх. 16:33). Вполне благовременно теперь и об этом с удивлением говорить: «О глубина богатства и премудрости и знания Божия!» (Рим. 11:33). Поистине недоступна сокровенная в богодухновенных писаниях премудрость, «и глубокую глубину, – по написанному, – кто обретет ее?» (Еккл. 7:24). Видишь поэтому, как заканчивается у нас последнее слово об этом. Поелику истинной манной явился для нас Сам Христос, посредством типа как в образе указывавшийся древним, то в приведенных словах, необходимо думать, научает тому, какого рода и в каком количестве наполняется добродетелью и славой собирающий в себе самом манну духовную и во внутренности сердца своего вносящий Иисуса посредством как правой веры в Него, так и всецелой любви. Ведь слышишь, как в золотом сосуде полный гомор (мера) манны вложен рукой Аарона на хранение пред Богом. И действительно, праведная и истинно боголюбивая душа, свято храня в себе слово о Христе и получив все небесное сокровище, будет драгоценным сосудом как бы из золота, и принесется посредством Архиерея всех Богу и Отцу, и вознесется на хранение пред взор все Содержащего и Спасающего и Недопускающего тленному по своей природе подвергаться истлению. Так описывается праведник, имеющий как бы в золотом сосуде духовную манну, то есть Христа, восходящий в нетление, как бы в призрении Божием, и остающийся на хранение, очевидно, в вековечное житие и жизнь бесконечную. Вот поэтому-то и справедливо обличает Христос безмерно сумасбродствовавших иудеев, думавших, что манна дарована была древним от премудрого Моисея, и на этом останавливавшихся в понимании этого повествования, но совершенно не уразумевавших прообразовательного значения его, – в словах (обличает Христос): «Истинно говорю вам: не Моисей дал вам» манну. Ведь, напротив, им надлежало иметь в виду и понимать, что Моисей внес в это (чудо) одно только посредствующее служение свое. Дар этот был не обретением руки человеческой, но делом вышней благодати, в чувственных предметах описывающей духовное и указующей нам на хлеб небесный, дающий жизнь всему миру, а не питающий, как бы по предрасположению, один только народ Израильский.

καταβαίνων praes. act. part, от каταβαίνω спускаться, нисходить. Subst. part. Иисус не просто дает хлеб, Он Сам — дар Божий, как хлеб в ВЗ (Becker), διδούς praes. act. part., см. ст. 31. Praes. указывает на развитие' предложения. В раввинистических кругах "хлеб с Небес" означал духовную пищу духовного мира (TFG, 240).

Жизнь: без этого хлеба всё человечество (мир) по смыслу слов Господа мёртво духовно (Ин. 6:35) и вечно (Ин. 6:39, 40). — Миру: т. е. всему человеческому роду, доселе от Бога отчуждённому, в противоположность избранному теократическому народу иудейскому. — Чем более усматривает Господь, что чувственное направление народного духа, верований и ожиданий не позволяет ему возвыситься в те сферы духовной жизни, куда возвысить его желает Он, тем чаще и чаще духовный взор Его обращается от этого чувственного народа ко всему человечеству.

Иисус, развивая уже сказанное (ст. 32), объясняет, что Он (воплощенное Слово Божие) есть Источник жизни вечной.

Ведь Христос — наш хлеб, так как Христос — жизнь и хлеб жизни; Я есть хлеб жизни, — сказал Он (Ин. 6:35); и немного выше: «Хлеб — это Слово Бога Живого, сходящее с небес» (Ин. 6:33), ибо тогда и Тело Его подается в хлебе: Сие есть Тело Мое (Мф. 26:26; Лк. 22:19). Итак, прося о «хлебе насущном», мы просим непрерывности во Христе и неотделимости от Его Тела. Но так как и этот голос понимается плотски, он не может существовать без благо-говейного духовного учения. Ведь Он повелевает просить хлеба, который необходим только верующим.

Мысль, высказанная в 32-м стихе, обосновывается здесь указанием на то, что вообще хлебом небесным (здесь общее Божиим) может быть только то, что сходит с неба и дает жизнь всему человеческому роду (миру), а не одному иудейскому народу, как было с манной.

- Итак, Сей Хлеб, по естеству будучи Жизнь, как Сын живого Отца, творит свойственное Ему, оживляет все. Как хлеб земной поддерживает слабое естество плоти и не попускает разлагаться, так и Христос действием Духа оживляет душу, да и самое тело поддерживает в нетлении. Ибо Христом даровано естеству человеческому восстание из мертвых и нетление тел.

Ст. 32, 33. Так как величавшиеся пустынною манною не понимали значения этой манны: то прежде чем ожидать от Иисуса нового чуда, они должны выслушать наставление о манне, – а потом укажут им ст. 51 и на чудо. Спаситель вразумляет этих людей, что не Моисей посылал им манну, а Отец небесный, что манна не есть лучшая пища, а только образ её, что хлеб лучший сходит только с неба. Первая мысль так была очевидна сама по себе, что не требовала доказательств; она ясно выражена была и у Моисея Исх. 16:15 и в Псалме: но терявшие ее из вида воображали себе Моисея каким-то полубогом, без которого нет спасения на земле, тогда как он только слуга Божий, ожидавший спасения для людей от Мессии Пророка. О манне Спаситель не отвергает того, что она сходила с неба. «Хлебом небесным питал их», говорит священный певец Пс. 104:40. Если бы это было произведение земли, чудесно умножавшееся каждый день, как думают иные (Толукк): то не для чего было хранить манну в ковчеге завета. Однако манна все таки была вещественная по составу своему и не была лучшей пищей, потому что насыщала только тело, а не душу бессмертную; она только вызывала желания лучшей пищи, указывала на духовный хлеб в будущности. Лучший хлеб, удовлетворяющий всем нуждам души и при том на целую вечность сходит с неба; это Сын Божий, явившийся на земле для спасения людей. Вот это такое чудо любви Отца небесного, которого мир не видал и в другой раз не увидит.