Кто суть те «истинные поклонники», которые «будут поклоняться Отцу» и Богу «не на горе сей, и не в Иерусалиме» (Ин. 4:21, 23)? Ведь если они не поклоняются в Иерусалиме, то ясно, что не поклоняются в любом другом месте, поскольку здесь нет более почетного места, чем Иерусалим?

Ответ

1. Вопрошание это подлинно страшно и чуждо для человеческого уха, а поэтому можно ошибиться и не дать яснейшего ответа и разрешения его, поскольку не все вмещают то, что они слышат о Божественных тайнах. Однако, опираясь на некое священное собеседование со святыми мужами, еще и ныне живущими во плоти, попытаемся несколько разъяснить этот вопрос.

2. Ведь некто из здешних, придя к отшельнику, безмолвствующему в пустыне, говорит ему: «Удивляюсь я, отче, как выдерживаешь ты, удалившись от святой Церкви и находясь вдали от Причастия и Святых Собраний?»

3. На это человек Божий ответил: «Все Собрания, Литургии, Праздники, Причастия¹ и Жертвы свершаются для того, о человече, чтобы очистился человек от грехов своих и чтобы Бог вселился в него, по сказанному Христом: «Мы, Я и Отец, придем и обитель у него сотворим» (Ин. 14:23) и «Вселюсь в них и буду ходить» (2 Кор. 6:16).²

4. Поэтому, как только человек становится одушевленным и богозданным храмом Божиим и Отец, Сын и Святой Дух вселяются в него и ходят в нем, то богоносная душа его удаляется от всякого желания присутствовать в тварных церквях, (участвовать] в зримых жертвах, вещественных собраниях и праздниках человеческих; она уже не желает поклоняться Богу «ни на горе сей, ни в Иерусалиме» (Ин. 4:21). Ведь такой человек внутри себя имеет Отца, внутри имеет Сына – Архиерея, внутри имеет Духа – истинного Огня, внутри имеет истинную жертву «дух сокрушен» (Пс. 50:19), внутри имеет жертвенник – чистую совесть, внутри имеет жертву умилостивления – духовные слезы, внутри имеет горний Иерусалим – радующуюся душу. Наконец, он, как духовный, духовными очами приносит жертвы. Ибо «Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине» (Ин. 4:24).³

5. Ведь, как научает апостол Павел, «видимое временно», будь то жертвы или приношения, а «невидимое вечно» (2 Кор. 4:18); Это же невидимое есть то, что в сердце происходит «в духе и истине», что не видел глаз, что «не слышало ухо» и что «не приходило на сердце человеку» до Пришествия Христа, но что приготовил и открыл Бог (1 Кор. 2:9) нам через Духа Своего, обитающего в нас⁴. Тот, кто удостоился стяжать эти блага, как обόженный вселением Бога в него, сам в себе поклоняется Богу, или даже сам в себе поклоняется самому себе и чтит себя, видя плоть свою, ставшую скинией Бога (Откр. 21:3) и представляющую собой жилище, жертвенник и святилище Бога. Таковой подвижник не почитает ни неба, ни Ангелов, ни зримую жертву и ничего иного из того, что в мире, паче собственного храма своего тела, в котором видит обитающую в нем полноту Троицы».

6. Вот ты услышал о тайнах, дарованных нам Христом через Его Пришествие к нам.⁵

Примечания

*1 Так, как нам кажется, следует переводить в данном случае понятие «общения» (κοινωνίαι), подразумевающее евхаристические Приобщения.

*2 Мы следуем цитации преп. Анастасия. Ср. одно рассуждение преп. Макария, который говорит о Господе так: «Для того Он и великие страдания претерпел, отдав Свое Тело на смерть и искупив нас от рабства тьмы, чтобы, войдя в каждую душу, сотворить в ней обитель для Себя (Ин. 14:23) и успокоиться в ней после великих перенесенных ради нее трудов. Таким было желание Его доброй поли, чтобы, еще пока мы в веке сем, Он вселился и обитал в нас, по Его обетованию (2 Кор. 6:16)» (Пpeп. Макарий Египетский. Поучение 16, 4 (Собрание типа III) // Творения преподобного Макария Египетского. М., 2002. С. 557). Правда, у преп. Анастасия акцентируется триадологический аспект такого вселения, а у преп. Макария – христологический.

*3 Ср. у свт. Григория Паламы: «Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине» (Ин. 4:24), то есть мысля Нетелесного нетелесным образом. Ибо только тогда поклоняющиеся подлинно узрят Его в духе и истине Его. Ведь поскольку Бог есть дух, то Он – нетелесен, а нетелесное не находится в каком-либо месте и не ограничивается пространственными пределами. Поэтому тот, кто говорит, что Богу следует поклоняться в каком-либо определенном месте из всех вообще мест неба и земли, тот и говорит вопреки истине, и поклоняется неистинно. Ибо поскольку Бог – нетелесен, Он нигде не находится, однако поскольку Он есть Бог, то Он – повсюду. Вследствие чего если существует гора, или место, или тварь, где нет Бога, значит Он окажется ограниченным в чем-либо. Стало быть, Бог повсюду, ибо Он – беспределен. Каким же образом Он повсюду? Не таким ли, что Он охватывается не частью мира, но всем этим миром? Никоим образом, так как это обозначало бы опять, что Он – тело. Итак, все содержа и объемля, Бог есть Сам в Себе повсюду и превыше всего, и Ему поклоняются истинные поклонники в духе и истине Его» (См. наш перевод: Святитель Григорий Палама, Архиепископ Фессалоникийский. Сто пятьдесят глав, посвященных вопросам естественнонаучным, богословским, нравственным и относящимся к духовному деланию, а также предназначенных к очищению от варлаамитской пагубы. 60 // Богословские труды. Сб. 38. 2003. С. 70).

*4 По изъяснению свт. Феофана, «словами «око не виде, ухо не слыша, на сердце не взыдоша» выражается необычайность, великость, превосходящие всякое ожидание, непостижимость и необъятность благ, дарованных нам во Христе Иисусе, и самого образа доставления их, или Домостроительство спасения. Бог воплощается, приемлет «зрак раба» и образом обретается, «яко же человек», смиряет «Себя даже до смерти, смерти же крестныя» (Флп. 2:7, 8), и это для того, чтобы людей, против Него преступных, оправдать, всыновить, одухотворить, обожить, явить не светлыми только, но и светоносными, и еще паче, чтобы всяческая возглавить в Себе, аще земная, аще ли небесная. Это не до совершения только и явления делом непостижимо, но и по явлении и совершении пребывает необъятным и невместимым для всех, кроме самих сподобляющихся тех благ и вводимых в причастие их; но и они вкушают и видят, но постигнуть того не могут» (Творения иже во святых отца нашего Феофана Затворника. Толкования Посланий апостола Павла. Первое Послание к Коринфянам. М., 1996. С. 105–106).

*5 Ответ отшельника, приводимый в этом Вопросе преп. Анастасием, является на первый взгляд весьма соблазнительным, поскольку носит «антицерковный» и «aнтилитургический» характер. Вообще же, как отмечают исследователи, жизнь древних монахов была немыслима вне литургического контекста и вне Евхаристии. См.: Guillaumоnt A. Études sur la spiritualité de l’Orient chrétien. Abbaye de Bellefontaine. 1996. P. 113– 130; Desprez V. Le monachisme primitif. Des origins jusqu’au conciled ’Ephèse. Abbaye de Bellefontaine, 1998. P. 563–580. Однако из этого общего правила бывали исключения, связанные преимущественно с отшельниками и затворниками. Таковым исключением был, например, преп. Павел Фивейский, в «Житии» которого, написанном блж. Иеронимом, всякий литургический и евхаристический контекст отсутствует. См.: Блж. Иероним Стридонский. Жизнь Павла Пустынника // Творения блаженного Иеронима Стридонского. Ч. 4. Киев, 1903. С. 1–12. В позднем египетском синаксарии, сохранившемся на арабском языке (XV в.), повествуется, что преп. Павла причащал Ангел. См.: Guillaumont А. Op. cit. Р. 115. Это повествование, вероятно, уходит в глубину устного Предания, которое нашло отражение и в «Житии преподобного Онуфрия Великого». Здесь на вопрос Пафнутия, каким образом он причащается в субботу и воскресенье, старец отвечает: «Ко мне приходит Ангел Господень, который и приносит с собою Пречистые Таины Христовы и причащает меня. И не ко мне только одному приходит Ангел с Причастием Божественным, но и к прочим подвижникам пустынным, живущим ради Бога в пустыне и не видящим лица человеческого; причащая, он наполняет сердца их неизреченным веселием» (Жития святых, на русском языке изложенный по руководству Четьих-Миней св. Димитрия Ростовского. Кн. 10. М., 1913. С. 242). Можно еще привести и повествование о девственнице Таоре, которая, «когда прочие сестры по господским праздникам собирались в церковь для причащения, в рубище безвыходно сидела в келье за своим делом (видимо, не желая расстраивать ритм «исихии». – А.С.) (Палладий, епископ Еленопольский. Лавасик. Клин, 2001. С. 232). Во всех этих случаях мы имеем дело с образцами высшей святости, доступной человеку. О такой же высшей святости повествуется и у преп. Анастасия, который как бы подчеркивает, что главная цель каждого христианина – обожение. Богослужение (и особенно Евхаристия) есть основное средство достижения этой цели, но само оно не является такой целью. Вся жизнь христианская, во всех своих различных аспектах (молитвах, постах, подвигах доброделания и т.д.), должна быть в идеале «непрестанной Литургией», стержневым моментом которой является Евхаристия.

Источник

"Вопросы и ответы". Вопрос 6.

Евангелие от Иоанна, Глава 4, стих 22