Евангелие от Иоанна, Глава 11, стих 47. Толкования стиха

Ведь не сказали они: «Давайте поверим!». Напротив, они, люди потерянные, помышляли о том, какое зло сделать, чтобы погубить Иисуса, но совсем не о том, как уберечь себя от погибели.

***

Тем не менее они не говорили: «Давайте уверуем». Ибо потерянные люди более думали о том, как бы причинить вред, чтобы погубить Его, нежели совещались о том, как бы не погибнуть самим. И все же они боялись и некоторым образом совещались друг с другом. Ибо они говорили: что нам делать

Начались совещания. Стали говорить, как опасно таким живым участием, какое указывает простой народ к Иисусу, обратить против целого народа подозрение Римлян, особенно в таком деле, каково ожидание Мессии. Если Римляне узнают, чего народ ожидает от своего Мессии, Которого он видит в Иисусе, то придут сюда с своими легионами и остатки прав наших уничтожат. Они не хотели утверждать, что надежда на пришествие Мессии есть ложная надежда: верили, что когда Он действительно придет, тогда нечего страшиться Иудеям и Римлян, – но не хотели видеть Мессии в Иисусе; впрочем об этом в Синедрионе не было прямой речи: как будто это был вопрос посторонний. А опасность, какую изображали они в настоящее время со стороны Римлян, они создали и увеличили сами себе в своем воображении. Господь никогда не доводил народ, к Нему расположенный, до восстания в защиту Его, – никогда ни в ком не питал надежд на такое царство, которое могло быть опасно для владычества римского.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 184-185++

Первосвященники и фарисеи не сомневались, что Иисус способен творить чудеса. Их опасения были связаны с тем, что все (кроме них) уверуют в Иисуса, а это приведёт к мессианскому восстанию, которое вызовет ответные санкции римлян: «Если оставим Его так, все уверуют в Него, и придут римляне и уничтожат у нас и храм и народ». Вера в Иисуса Христа, по их мнению, ставит под вопрос дальнейшее существование Иудейского культа¹.

Великое чудо воскрешения Лазаря произвело сильное действие на всех видевших его и слышавших о нем. Многие из иудеев-очевидцев этого чуда, доселе равнодушные к Господу, теперь уверовали в Него. Но тем более обезпокоились этим враждебные к Господу Иудеи. Они пошли в Иерусалим и разсказали о всем, что Иисус сделал, фарисеям. Тогда первосвященники и фарисеи собрали совет я стали разсуждать: что им предпринять против Иисуса? Чудес Он творит много, и если оставить Его так, то все уверуют в Него. А тогда народ произведет возстание против римлян, которое кончится, однако, тем, что римляне совершенно разорят Иерусалим и храм, а у народа иудейскаго опишут и ту незначительную политическую самостоятельность, какой доселе он пользовался под римским владычеством. Тогда первосвященник Каиафа сказал: „Что тут много разсуждать? Лучше, разумеется, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб в случае возмущения. А потому, кто бы Он ни был этот Иисус, следует Его скорее предать смерти». Слова эти изошли из злобнаго сердца. Но высказанная в них мысль, что Иисусу следует умереть за народ, была истиною, и таким образом нечестивыя уста Каиафы, вследствие того, что он был на тот год первосвященником (а первосвященник был в древности органом божественнаго откровения. Исх. 28:30. Чис. 27:21), невольно изрекли пророчество. Ибо И. Христос действительно по определению Божию должен был умереть для спасения людей, „и не только за народ,—замечает евангелист,—но чтобы и разсеянных чад Божиих собрать воедино”, т.-е. не только для спасения иудейскаго парода надлежало умереть Христу, но чтобы из всех людей всего мира составить единую вселенскую церковь Христову (ср. 10:16). После такого суждения Каиафы в Синедрионе постановлено было окончательное определение убить Иисуса.

Заметим, что ни одного проявления нравственного чувства, или угрызения совести, или страха пред Богом, являющим чудеса Свои народу Своему, – или даже разумения того, что совершается пред очами их – не заметно в этом сонме лучшей (как они сами себя считали) интеллигенции Иудеи. Мы как будто видим перед собою сборище атеистов, не признающих Бога и думающих только о делах земли, о соображениях человеческих. Они все, саддукеи может быть по воспитанию, фарисеи же вследствие полного погружения в одну обрядность, не видят Бога, не чувствуют Его присутствия: «огрубело сердце людей сих».

Мы выше не раз говорили о значении слов «архиерее и фарисее». Они представляют собою две постоянно враждебные партии, но которые соединяются в общей злобе и стремятся к одной цели – уничтожить Того, Который обличает их и упраздняет их, проповедуя добро и правду и глаголя словеса Божии.

Под именем архиереев (во множественном числе) надо разуметь не одного первосвященника, но всю семью его и всех родственников его Так Westcott in Speaker’s Bible in loco; Derenbourg histoire de la Palestine p. 230; Smith’s Bibl. Dict ad voc. Sadducees, etc. etc.; а в обширном смысле всю саддукейскую партию. Что под именем «архиерее» разумеется весь род того первосвященника, который занимал это место, это ясно из Деян. 4 по поводу сонма, хотевшего судить Петра и Иоанна: «и Анна первосвященник, и Каиафа, и Иоанн, и Александр и прочие из рода первосвященнического». Но мы знаем, что Анна не был уже фактически первосвященником, а только играл влиятельную роль в своей партии, будучи тестем Каиафы (ср. Ин. 18:13). По-видимому вся партия, называемая в других Евангелиях саддукеями, была в родстве между собою. Это была группа фамилий, воспитанных преимущественно в Александрийских философских воззрениях и близко примкнувших к властителям Иудеи вследствие отсутствия фанатизма и склонности восприять греко-римское миросозерцание и цивилизацию. Поэтому и Идумеяне и Римляне избирали всегда первосвященников из этой группы фамилий, которые давали им удобные орудия для управления краем. Фарисеи по своей нетерпимости и узкости своих взглядов были ненавистны правителям Иудеи. Но в синедрионе они играли важную роль: это был чрезвычайно влиятельный элемент, потому что он держал в своих руках народ, этот всегда необузданный и жестокий народ, подчинявшийся только гнету, наложенному на него фарисеями и книжниками. Кроме того в «сонме» или синедрионе фарисеи имели вероятно подавляющее большинство. Поэтому саддукеи не могли не считаться с этою силою.

Но в синедрионе по вопросу о Господе Иисусе мы не видим разногласий; обе партии сознавали, что им обеим грозит опасность, и говоря словами псалмопевца «Князи собрашася вкупе на Господа и на Христа его» Пс. 2:2...

Весьма замечательны рассуждения, происходящие в синедрионе. Мы выше говорили, что все эти саддукеи и фарисеи не проявляют никакого нравственного чувства. Они не могут отрицать знамений и чудес, но они или не понимают присутствия Бога, или прямо решаются вести борьбу с Богом, как делали то предки их в пустыне. Обе партии безразлично указывают лишь на политические соображения, как бы и не подозревая руки Божией, управляющей миром. Они, говоря о том, что придут Римляне и овладеют местом и народом, – очевидно хотят сказать, что Господь Иисус будет непременно провозглашен народом царем Иудейским, и что Он не откажется от престола. Они умалчивают о том, что это избрание привело бы их в ужас уже потому, что им не было бы места при царе правды, но они выставляют на вид, что если бы это случилось, то Римляне, – предоставлявшие доселе Иудеям тень самоуправления, – воспользуются сим, чтобы овладеть окончательно страною и поработить ее под тем предлогом, что Иудеи, которым вверена была власть, не могут справиться с народом и потеряли на него всякое влияние. Не говоря уже о том, что такое мнение могло быть высказано лишь вполне неверующими в промысел Божий, мы заметим, что они сознательно говорили ложь, очень хорошо понимая, что Тот, Который открыто заявлял, что «царствие Его не от мира сего» Ин. 18 и ср. Ин. 6:15. и сказал: «Кто поставил Меня судить или делить вас?» Лк. 12:14., – не примет человеческого царства. Даже Пилат понимал, что первосвященники и книжники «предали Господа из зависти» Мф. 27:18; ср. Лк. 23:14–16 и Ин. 19:12 и все слова Пилата..

Но наступало время князя мира сего и власти тьмы Ин. 14:30; Лк. 22:53..

+++Опыт изучения Евангелия св. Иоанна Богослова. Том 1. С-Пб.: Изд. И.Л. Тузова, 1887. С. 417-419++

Решение Синендриона убить Иисуса

Весть эта взволновала врагов Иисуса и была признана настолько важной, что первосвященники и фарисеи немедленно собрали членов верховного совета, синедриона. В заседании синедриона враги Христа, чувствуя себя среди своих единомышленников, не стеснялись так, как это было иногда необходимо среди толпы народной. Они верили, что Иисус творит чудеса; они теперь не говорили, что Он творит их силой веельзевула, так как убедились, что Он творит их Своей божественной властью; они просто испугались, что народ пойдет за Ним и что тогда настанет конец их власти и хищениям; они испугались за свое личное благополучие, которое для них было дороже всех пророков и даже Мессии.

Собрали совет (собраша сонм). Совет, это—собрание Синедриона, верховнаго судилища у евреев. Это собрание было сделано после доноса враждебных Господу иудеев по случаю воскрешения Им Лазаря. Этот донос показался Синедриону так важным, что члены его собрались и разсуждали: что им делать (что сотворим)? как поступить относительно чудотворца И. Христа? Разсудить об этом было обязанностью Синедриона, потому что обыкновенно он заведывал и религиозными и политическими делами Еврейскаго народа. Как же разсудил Синедрион и что постановил относительно Господа? Этот человек много чудес (многа знамения) творит. Так сами члены верховнаго судилища признают действительными чудеса Христовы. В своем собрании они не объясняют сих чудес, как напр., объясняли пред народом, действием нечистой силы (Мф. 12:27 и др.). Но что же постановляют? По своей гордости, злобе и предразсудкам они не хотят признать в И. Христе истиннаго Мессию, а считают Его ложным Мессиею и боятся чрез Него погибели своего отечества, следовательно, боятся больше римлян, чъм Бога. Они не называют Господа и по имени, а говорят так: этот человек; это—презрительное название в отношении к ненавидимому человеку. Если (аще) оставим Его так (тако) и пр. Это было верное разсуждение. Все уверуют в него; действительно, влияние чудес Христовых на народ было очень велико, и не будь сильнаго противодействия со стороны врагов Господа, число верующих в Него и исповедающих Его открыто было бы очень велико (Ин. 7:13; Ин. 12:42—43). Приидут римляне и овладеют местом и народом нашим (возьмут место и народ наш). В случае народнаго возстания действительно римляне могли овладеть местом евреев,—их столицею Иерусалимом с храмом и самым народом, т. е. могли уничтожать существование еврейскаго народа, как отдельной самостоятельной нации, как это впоследствии и случилось: когда иудеи возстали против римлян, сии разрушили Иерусалим и храм, разорили всю их землю и лишили их политической власти. «Но роковая ложь в этом суждений руководителей народной жизни иудеев, пишет еписк. Михаил, состояла в том, что они считали возможным народное возстание под водительством И. Христа. Решительно не признавая в Нем Мессии, потому что Он не подходил к их идеалу Мессии, составленному на основании извращенных и ложных понятий о том, каков должен быть Мессия, они полагали, что этот чудотворец может стать во главе народнаго возмущения и навлечь беду на целую нацию. Эта роковая ложь в суждении о Господе повела к роковым ошибкам во всех дальнейших действиях Синедриона в отношении к И. Христу, предусмотренных Богом и направленных к великому делу искупления всего рода человеческаго смертию не признаннаго, но истиннаго Мессии.

Как уже было сказано, в историческом плане Воскрешение Лазаря было тем последним толчком, который привел к Страстям. Иудейские начальники видели в лице Иисуса политическую опасность: «...если оставим Его так, все уверуют в Него, и придут римляне и уничтожат у нас и Храм, и народ» (Ин. 11:48). Разрыв между Иисусом и миром уже совершился. Начальники – это мир. Они помышляют о мирском. Но они дорожат Храмом, и Каиафа, в своем первосвященническом достоинстве, способен изречь пророчество. Он сказал: «Лучше, чтобы один человек умер за народ, а не весь народ погиб" (Ин. 11:50). Для евангелиста в этом слове первосвященника, в этот год стоявшего у власти Lock, op.cit. p. 265., открылось пророчество (έπροφήτευσεν) о том, что «предстояло Иисусу умереть за народ». Сам о том не думая, он сказал о заместительной смерти Христовой. Евангелист прибавляет: «И не за народ только, но для того, чтобы и рассеянных детей Божиих собрать воедино» (ср. Ин. 11:49–52). Мы узнаем в толковании этого невольного пророчества и слово Христово об «овцах не сего двора» (ср. Ин. 10:16): полнота спасения, осуществляемая чрез Страсти Христовы.

Слух о новом величайшем чуде Иисуса чрезвычайно смутил и взволновал членов синедриона, который немедленно собрался для обсуждения того, что же делать теперь. Назаретский пророк очевидно стаиовился для них опасным, так как даже многие из знатных иудеев, присутствовавших в Вифании, уверовали в Него. Чудо может получить особенно большую гласность, и весь народ пойдет за Иисусом, а это может угрожать великою опасностью, может возбудить подозрительность римлян, которые и воспользуются этим случаем для того, чтобы окончательно лишить народ политическаго существования. Спор был горячий, так как партии в синедрионе, всегда враждовавшия между собою, теперь дошли до ожесточения. Фарисеям собственно назаретский пророк был бы на руку, если бы только Он согласился выступить в качестве национально-политическаго Мессии, каким только они и представляли себе Мессию, и не с такою суровостью изобличал их внутреннюю лицемерность и лживое благочестие; но саддукейская партия, которая всем своим благосостоянием обязана была теперешнему униженному состоянию народа и которая, благодаря римским ставленникам — Иродам, держала в своих руках первосвященство, бывшее для них крупным источником обогащения, боялась всякаго народнаго смятения и готова была прибегнуть ко всевозможным мерам, чтобы устранить повод к какой-либо подозрительности и недовольству римлян.

Заметь и дерзость их злобы, и слепоту. Дерзость — ибо свидетельствовали о Нем и многие соделанные знамения, и все же они замышляли на сотворившего такие знамения, будто Он не мог ничем Себе помочь, пока они замышляли. Не меньшей была в этом и слепота: ибо быть за сотворившего многие знамения было лучшим замыслом, чем замысел не хотевших отпустить Его. Разве что они верили, что Он творит знамения, но подозревали, что они происходят не Божией силой, а потому не все Он может, и не может Себя избавить от их злоумышления. Итак, они решили не отпускать Его, думая этим помешать верующим в Него и римлянам, хотящим прийти и овладеть местом и народом (Ин. 11:48).

Слух о воскрешении Лазаря быстро распространился по Иерусалиму и его окрестностям. Многие ходили в Вифанию, чтобы посмотреть на Лазаря, и обретали веру во Христа. Иудеи видели, что авторитет Иисуса Назарянина в народе растет, невзирая на то, что вера в Него грозила отлучением от синагоги (Ин. 9:22). Для обсуждения возможных последствий воскрешения Лазаря был собран так называемый совет Каиафы: «Тогда первосвященники и фарисеи собрали совет и говорили: что нам делать? Этот Человек много чудес творит» (Ин. 11:47). А дальше неожиданная логика: этот человек много чудес творит, давайте Его убьем. «Что нам делать? Этот Человек много чудес творит. Если оставим Его так, то все уверуют в Него, и придут Римляне и овладеют и местом нашим и народом» (Ин. 11:47–48). Старейшины боятся, что народ объединится вокруг Христа, провозгласит Его царем, это вызовет гонения со стороны римлян, которые уничтожат последние остатки национальной свободы и, что самое опасное, они, начальники иудейские, потеряют свое место, то есть власть и положение. Даже язычник Пилат понял, что иудеи предали ему Христа из зависти (Мф. 27:18). Логика их рассуждений исключает участие Бога в жизни Израиля, «благородный» пафос убийства Христа в мысли, что Израиль без нас во главе погибнет.

Первосвященник Каиафа предложил действовать решительно и убить Иисуса Назарянина: «Лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб» (Ин. 11:50). Каиафа был недостойным человеком, но в силу первосвященнического достоинства имел особые дары Божии и поэтому невольно изрек истину: Христу действительно надлежало умереть за людей, чтобы они не погибли, но имели жизнь вечную. Приняв совет Каиафы, Синедрион постановил убить Иисуса, а вместе с Ним предать смерти и Лазаря, из-за которого многие уверовали во Христа. В восстании на Лазаря проявился богоборческий пафос решения иудеев: даже отказываясь признавать Богосыновнее достоинство Христа и считая Его простым человеком, они понимают, что четверодневного Лазаря воскресил Бог, но тем не менее покушаются на жизнь воскрешенного.