Деяния апостолов, Глава 9, стих 20. Толкования стиха

 Анания привел Павла к прочим христианам города. И когда, проведши несколько дней с ними, Павел почувствовал себя довольно укрепленным, то нудился было совестью явиться в здешнюю синагогу и свидетельствовать о деле, которое доселе так сильно преследовал¹. Но хотел ли Павел, совершив это первое свидетельство, предоставить ему дальнейшее действие без личного своего присутствия, или уже заставляли его происки Иудеев помышлять о спасении бегством, только скоро он удалился в соседственную часть Аравии, где, между обитавшими в великом количестве Иудеями, мог найти новое поприще для своей проповеди.

После того Савл, сильно изнемогший от трехдневного всецелого поста, принял пищи и укрепился. Присоединившись к Церкви Христовой, Савл тотчас же выступил в синагогах проповедником Иисуса Христа, так что все иудеи недоумевали, слыша такую проповедь из уст человека, которого они до сих пор знали за гонителя христиан, который и в Дамаск пришел для того, чтобы вязать их и вести в Иерусалим к первосвященникам. На этот раз Савл пробыл в Дамаске несколько дней (ст. 19).

Сколько времени Павел провел в Дамаске после крещения? В Деяниях об этом периоде говорится следующее:

И тотчас стал проповедовать в синагогах об Иисусе, что Он есть Сын Божий. И все слышавшие дивились и говорили: не тот ли это самый, который гнал в Иерусалиме призывающих имя сие? да и сюда затем пришел, чтобы вязать их и вести к первосвященникам. А Савл более и более укреплялся и приводил в замешательство Иудеев, живущих в Дамаске, доказывая, что Сей есть Христос. Когда же прошло довольно времени, Иудеи согласились убить его. Но Савл узнал об этом умысле их. А они день и ночь стерегли у ворот, чтобы убить его. Ученики же ночью, взяв его, спустили по стене в корзине (Деян. 9:20-25). См.: Титова О. В. и др. Анания. С. 220.

Набатейского царства Набатейское царство — государство, существовавшее на территории современных Иордании, Израиля, Сирии и Саудовской Аравии. Было образовано набатеями (группой семитских племен) в III в. до Р X. н просуществовало до 106 г. по Р. X., когда было аннексировано императором Траяном и вошло в Римскую империю. Столицей Набатейского царства был город Петра (ныне на территории Иордании). — как об инициаторе его ареста. Арета IV правил Набатейским царством с 9 по 40 годы. Управлял ли он Дамаском в тот период, когда Павел оказался там, или же под его контролем находилась только торговая колония набатеев, остается не вполне ясным: ученые высказывают разные точки зрения :1 Обзор дискуссии см. в кн.: Hengel М., SchwemerA. М. Paul Between Damascus and Antioch. P. 129-131..

Из Дамаска, согласно Деяниям, Павел отправился в Иерусалим. Между тем мы помним слова из Послания к Галатам: «И не пошел в Иерусалим к предшествовавшим мне Апостолам, а пошел в Аравию, и опять возвратился в Дамаск» (Гал. 1:17). Об этом путешествии в Аравию меется в виду так называемая Каменистая Аравия (или Аравия Петренская) со столицей в Петре. В рассматриваемый период входила в Набатейское царство. в Деяни-

ях не упоминается, и мы не знаем, ходил ли туда Павел для размышления о пережитом опыте или для проповеди Христа. В Иерусалим же Павел ходил, по его собственному свидетельству, «спустя три года» (Гал. 1:18).

Таким образом, время пребывания Павла в Дамаске, включая путешествие в Аравию, составляло около трех лет (из них около полутора или двух лет могло приходиться на посещение Аравии). И, видимо, именно после возвращения из Аравии Павел начал проповедовать Христа в дамасских синагогах, вызывая все больший гнев местной иудейской общины, так что, наконец, иудеями было принято решение расправиться с ним.

Почему Павел проповедовал в дамасских синагогах, а не в языческой среде? Здесь мы впервые встречаемся с тем миссионерским принципом, который Павел впоследствии сформулирует в Послании к Римлянам: «Ибо я не стыжусь благовествования Христова, потому что оно есть сила Божия ко спасению всякому верующему, во-первых, Иудею, потом и Еллину» (Рим. 1:16). Призыв проповедовать язычникам, который Павел услышал при первом же явлении ему Христа, не означал, что он должен был ограничиться исключительно ими. Проповедь среди сынов Израилевых он считал не менее важной и именно с нее начал свою миссионерскую деятельность.

Ап. Павел выступил с проповедью после того, как Господь Сам явился ему и сказал: иди в город и сказано будет тебе, что надобно делать (ст. 6), а затем о Павле Господь сказал Ананию: „он есть Мой избранный сосуд, чтобы возвещать имя Мое пред, народами и царями" (ст. 15), следовательно, исключительное посланничество на проповедь ап. Павла не может служить примером и основанием для выступления на пастырское служение для тех, которые проповедуют, не' будучи иосланы: Рим. 10:15; 1 Кор. 12:28 -29; 2 Кор. 2:17.

 ευθέως (сразу же) —т. е. не ожидая дополнительных инструкций и поручений.

έκήρυσσεν τόν Ίησουν (возвещать Иисуса) — слово «возвещать» встречается в Деян несколько раз: 8:5 (возвещать Христа); 15:21 (возвещать Моисея); 19:13 (возвещать Иисуса); 20:25; 28:31 (возвещать Царство). «Возвещать Христа» означает утверждать, что Иисус является Мессией. Выражение «возвещать Иисуса» носит менее определенный характер, отсюда добавление о том, что Иисус является Сыном Божьим (Barrett, 463). В ряде рукописей «Иисуса» было заменено на «Христа». Это чтение было принято в Textus Receptus. В славянском и Синодальном переводах стоит «Иисуса», что соответствует лучшим рукописям. Слова «это имя» (ст. 21) и «Он есть Христос» (ст. 22) показывают, что исходным было именно это чтение (Metzger, 320).

ουτός εστιν 6 υιός του θεού (Он есть Сын Божий) — здесь впервые в Деян Иисус назван Сыном Божьим (ср. комм, к Деян. 8:37). Этот титул в Деян появится еще только один раз: в цитате из Пс. 2:7 в речи Павла в Антиохии Писидийской (Деян. 13:33). Он не является синонимом титула «Мессия».

Слово «сын» (др.-евр.בן и арам. בר) является наиболее общим термином; им обозначается не только физическое родство, но также ученики и младшие члены какой-либо группы. В ВЗ сынами Божьими называют ангелов (Иов. 1:6, в масоретском тексте здесь בכי האלהים («сыновья Бога»), что переведено в LXX как άγγελοι — «ангелы»).

Израиль, народ Божий, может именоваться Божьим сыном (или сыновьями), см., например: Исх. 4:22. Сыном Божьим именуется царь из рода Давидова, и этим подтверждается дарованная Богом законность его сана. Ср. интерпретацию отношений Бога и царя как отца и сына в 2 Цар. 7:14: «Я буду ему т. е. потомку Давида отцом, и он будет Мне сыном»; см. также Пс. 2:7. Вообще любой мудрый и праведный человек мог быть назван сыном Божьим. В талмудических текстах многие харизматические чудотворцы (например, Ханина бен Доса) получают это имя. О значении титула см.: Hengel М. Der Sohn Gottes. Die Entstehung der Christologie und die jiidisch-hellenistische Religionsgeschichte. Tiibingen, 1975; англ, пер.: The Son of God: the Origin of Christology and the History of Jewish-Helle- nistic Religion. London, 1976.

Проведя несколько дней в обществе Анании, который несомненно своею беседою ободрил дух его и преподал ему начатки христианских истин, Савл совершенно возродился духовно и почувствовал себя совершенно другим человеком. Между его прежним и настоящим легла непроходимая бездна. Ему откры­лись глаза на сущность вещей, и теперь он к изумлению видел, что все то, в чем он полагал свою славу и свое величие, было отжившею ветошью и тьмою в сравнении с истинным светом гонимого христианства. И при одном воспоминании, что он был гонителем церкви, ужас поражал его богопросвещенную душу и тем с большею ревностью он теперь стремился загла­дить это свое прошлое гонительство проповеданием Христа. Опра­вившись от душевного и телесного потрясения, он сразу же выступил проповедником Евангелия, и в дамасских синагогах изумлялись все, как этот яростный гонитель христианства теперь вдохновенно проповедывал Евангелие. Но душа Савла была разбита и требовала более продолжительного успокоения. Ему нужен был такой отдых, во время которого он мог бы всецело оторваться от окружающего мира, уйти в самого себя, проверить свое душевное состояние и в уединенной беседе с Богом найти окончательное подтверждение своему призванию. И вот Савл, подобно великим ветхозаветным праведникам, удалился из Дамаска в Аравию, где и пробыл около трех лет. Только после этого продолжительного пребывания в пустыне, проведенного несомненно в глубоком душевном самоиспытании, Савл опять возвратился в Дамаск, и там начал проповедь о Христе.

Тотчас начал проповедовать и пр.: пламенный дух Савла не терпел медлительности; сделавшись христианином, он тотчас принялся за проповедь учения о Христе и именно в синагогах, в тех синагогах, к которым имел письма от синедриона, уполномочивавшие его к враждебным действиям против христиан. Предметом его первого проповедничества был самый существенный пункт христианского учения, что Иисус из Назарета есть Сын Божий, тот же пункт учения, за исповедание которого Господь некогда так превознес Петра (Мф. 16:16 и д.).

Слепой, он был приведен в Дамаск и вскоре крещен христианином Ананией, который получил о том особое повеление от Бога. С прозрением духовным Савл прозрел и телесно, и по крещении присоединился к обществу верующих и стал ревностно проповедовать о Том, Кого так недавно гнал.

Обращение Савла есть одно из важнейших чудес Христианской Церкви: лютый гонитель превращается в ревностнейшего апостола гонимый Церкви, обращается без всякого внешнего повода, непосредственным действием силы Божией. Для тех, которые стоят на почве естественности, отвергает все сверхъестественное, подобное обращение составляло всегда необъяснимое явление, неразрешимую загадку. История экзегетики представляет немало опытов разъяснения этого загадочного факта. Некоторые смотрят на обращение Савла как на психический акт, стоящий в связи со всею предшествующей жизнью его и в особенности с речью Гамалиила, речью Стефана и, наконец, со смертью Стефана.

Савл, ученик Гамалиила, мог слышать из уст своего учителя то же, что говорил он в синедрионе по поводу запрещения апостолам проповедовать о Христе. Слова Гамалиила: «Если это дело человеческое, то оно разорится, а если Божие, то вы явитесь богоборцами» – могли глубоко запасть в душе его под впечатлением речи Стефана, особенно когда он говорил: «Вы присно Духу Святому противитеся, яко же отцы ваши, тако и вы». Убежденный в благонамеренности и справедливости синедриона, между членами которого он видел таких достойных мужей, каков был Гамалиил, Савл сначала, конечно, не мог и подозревать никакой неправоты в отношении синедриона к Стефану и ко всем последователям нового учения, и только распалялся ревностью против Стефана. Но и тогда не мог не заметить того величественного спокойствия, которое отражалось в лице побиваемого камнями мученика, той всепрощающей любви, которая просила у Отца небесного прощения своим мучителям. Когда же, увлекаемый духом ревности к священному закону ч целью удовлетворить этой ревности гонениями против христиан, он встретил то же спокойствие, ту же любовь, ту же уверенность в небесной награде за мученичество здесь, когда увидел на светлых лицах мучеников отражение внутренней силы и блаженства, тогда невольно в душу молодого человека могло запасть сомнение в правоте своего дела, мог родиться вопрос: не там ли, не на том ли пути нового учения то великое благо, которого с малых лет искала душа всякого правоверного израильтянина и которого не давали евреям ни закон, ни жертвы, ни прообразы будущего.

И вот под давлением таких мыслей, в раздумье о виденном и слышанном, на пути в Дамаск, когда его воображению рисовались новые картины христианского мужества и терпения и представлялись светлые и веселые лица страдальцев, в эти минуты снова восстал перед ним светлый лик умирающего Стефана со взором, обращенным к небу, к какому-то Сыну Божию, и невольное чувство сознания, что это не могло быть притворство, ни обман, ни обольщение, – это чувство невольно охватило Савла. Поднимая взор к небу, он хотел бы сам видеть того Сына Божия, тот свет, в душе его совершился великий перелом!.. Да, там у этих людей истина! Да, я богоборец, гонитель!.. И невольный ужас наполняет сердце юноши, охватывает все его существо, и он падает на землю, и слышит голос, взывающий к нему: «Савле, Савле, что Мя гонишь? Трудно тебе идти против рожна!» И обращение совершилось: гонитель сам сделался апостолом!

Таков, по мнению некоторых, психический процесс, совершившийся в душе Савла и приведший ко Христу. Но с подобным рассуждением нельзя согласиться. Этот процесс или нечто подобное мог только естественно предрасположить Савла к принятию христианства, но отнюдь не привести к христианству.

Савл никогда и нигде не упоминает о своих чувствах и предрасположениях по отношению к гонимой вере, но везде и всегда свое обращение считает делом Божиим, приписывает его непосредственному действию Бога Спасителя. Да и мог ли возвыситься до критической оценки фактов юноша, привыкший вместе с другими смотреть на христиан, как на нарушителей закона, а на синедрион, как на высшее, поставленное Богом судилище? Самая кротость и терпение мучимых христиан не могли ли, напротив, убеждать гонителей в том, что христиане сами сознают неправоту и безответственность?

Притом же для того, чтобы совершился такой психологический переворот в душе хотя и пылкого юноши, нужно было ближайшее и обширное знакомство с учением Христовым; а его-то Савлу и недоставало. А мог ли Савл, основательно изучавший свой закон и отеческую мудрость, мог ли он решиться сделаться последователем нового учения, неизвестного, всеми порицаемого и явно противного учению его народа?

Объяснение обращения Савла путем психологического процесса может только отчасти разъяснить всех внешних обстоятельств обращения: ни свет, сиявший с неба спутников Савла и приведший их в ужас, ни голос, слышанный ими, хотя и не понимаемый, ни слепота Савла не могут быть объяснены психологическим путем. Другие объяснения, например, посредством галлюцинаций, к которым Павел был, говорят, очень склонен, едва ли заслуживают разбора, так как апостол постоянно отличает факт своего обращения от других видений, которые он часто имел. Да и трудно предположить, чтобы галлюцинация могла настолько овладеть всем существом Павла, что в течение 30 лет он не мог окончательно отрешиться от ее впечатлений, чтобы, встречаясь с разными людьми, перенося различные беды, не мог все-таки понять, что все это одна иллюзия, бред горячечного воображения. И это предполагают в Савле, который отличался умом светлым, познаниями обширными, убеждениями твердыми! Это предполагают не только в Савле, пылком и увлекающемся юноше, но и в Павле, зрелом и деятельном муже, и в Павле, обессиленном болезнями и летами старце!