Деяния апостолов, Глава 4, стих 34. Толкования стиха

Деятельная любовь первых христиан и опасность извращения ее в лицемерие. Анания и Сапфира (4:32–5, 11)

После описанного в предыдущем столкновении апостолов Петра и Иоанна с синедрионом христиане наслаждались некоторое время покоем отвне. Но в это время внутри самого общества была открыта и устранена богопросвещенным вниманием апостолов опасность для его внутреннего состояния и развития, – опасность поэтому бо́льшая, нежели внешние гонения от врагов Церкви.

Состояние Церкви Христовой в это время осталось то же самое, что и прежде. То же единение христиан между собою, – единение, согласие не только относительно предметов верования, но и во всех мыслях и нравственных расположениях, так что у множества уверовавших было, по выражению дееписателя, одно сердце и одна душа; то же общение любви, по которому никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее (ст. 32), – характеризовало и теперь первохристианское общество. Среди этого сонма святых особенно величественно выступают апостолы: руководители, наставники, домохозяева среди своих, вне Церкви они несут могучее, сильнодейственное слово о воскресении Господа Иисуса Христа. Как ни велико было число верующих, не было между ними никого нуждающегося (ст. 34). Это достигалось именно чрез взаимное братское вспомоществование христиан: движимые любовию к своим братьям-христианам, более состоятельные члены Апостольской Церкви приносили свои достатки к апостолам на их распоряжение, последние же выдавали каждому то, в чем кто имел нужду. В пример этой самоотверженной любви, свободно, непринужденно отрекающейся от своей собственности на пользу общества, дееписатель указывает на поступок Иосии-Варнавы, который, будучи владетелем на родине своей, острове Кипре, земли, продал ее и деньги принес на распоряжение апостолов.

Перед нами картина полного единодушия и благополучия. Апостолы сидят в Иерусалиме, к их ногам складывают деньги, община неуклонно прирастает новыми членами. Не эта ли идиллическая ситуация потребовала того, чтобы к первохристианской общине был добавлен чужеродный элемент, способный взбудоражить ее и напомнить апостолам о полученном ими от Христа повелении идти «по всему миру», проповедовать Евангелие «всей твари» (Мк. 16:15), научить «все народы» (Мф. 28:19)?

Фактически именно такую роль предстоит взять на себя Павлу. Его вхождение в раннехристианскую Церковь будет нелегким и общение с иерусалимской группой последователей Иисуса — непростым. Но именно он в конечном итоге станет главным катализатором того процесса, который выведет Церковь за пределы Иерусалима, откроет в нее дверь язычникам, превратит ее из маленькой группы соплеменников-единомышленников во всемирное братство людей, объединенных верой во Христа вне зависимости от их этнического происхождения и места проживания.

Последний член греховного тела апостол называет любостяжанием, внушая, что не только следует воздерживаться от пожелания чужих вещей, но и свои нужно великодушно презирать. Так поступало упоминаемое в книге Деяний общество верующих, о котором говорится: «у множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее.... Ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду» (Деян. 4:32, 34–35). А чтобы не показалось, что принадлежит немногим, то апостол свидетельствует, что любостяжание есть идолопоклонство (Кол. 3:5), и справедливо. Ибо кто не подает необходимого бедным и деньги свои, которые бережет по недоверчивой скупости, предпочитает заповедям Христовым, тот впадает в порок идолопоклонства, так как любовь к мирскому веществу предпочитает любви Божией.

От избытка любви у первых христиан происходило то, что на свою собственность каждый смотрел, как на общее достояние, тем не менее это достояние раздавалось „по нужде каждаго* : Деян. 2:45. Но к этому никто не был принуждаем, все так поступали потому, что так чувствовали и желали; читай, что говорил ап. Петр Анании и Сапфире; Деян. 5:4; или: Лк. 8:2—3.

 σύδέ γάρ ένδεήν τις ήν (ведь никто не нуждался) — ср. Втор. 15:4

κτήτορες- (владельцами) — в НЗ встречается только в данном месте. В папирусах оно часто употребляется по отношению к владельцам недвижимости, см. NewDocs, 2, § 57.

Дело свое апостолы продолжали с еще большим рвением, и собрание верующих еще более выделялось своими добродетелями и своим беспримерным единодушием. У мно­жества уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее». Это не значит, что первые христиане приняли меч­тательную и неосуществимую на деле теорию, известную под названием коммунизма, сущность которого заключается в отвержении всякой личной собственности. Коммунизм предполагает собою обязательную отмену всякой личной собственности, между тем у первых христиан общение имений было лишь выражением внутреннего духа самоотвержения, с которым они от­носились к делам человеколюбия и продавали все, чтобы обра­зовать так сказать фонд для помощи нуждающимся собратьям. Отсюда это общение имений очевидно не было обязательным, и если некоторые лица, как напр. Варнава, левит с о. Кипра, даже продал свою землю, чтобы вырученные деньги принести к ногам апостолов, то этот случай отмечается как выдающийся, а затем другой случай – с Ананией ясно доказывает необязательность подобного общения имений.

Я говорил вам вчера о том, как благодатная и всемогущая сила Божия защитила святых апостолов Петра и Иоанна, когда потребовали их к ответу злые враги Божии — первосвященники, книжники и фарисеи. Когда апостолы, отпущенные по необходимости первосвященниками, вернулись и рассказали прочим апостолам, что произошло с ними, как сила Божия освободила их от рук врагов Христовых, то все возрадовались. И хотя они были людьми простыми, не книжными, никогда не изучали Священного Писания, тем не менее Духом Святым вспомнили те слова псалмопевца Давида, которые надо было вспомнить в этот час. Единодушно возвысили они голос к Богу и сказали: "Владыко Боже, сотворивший небо и землю и море и все, что в них! Ты устами отца нашего Давида, раба Твоего, сказал Духом Святым: "Что мятутся язычники, и народы замышляют тщетное? Восстали цари земные, и князи собрались вместе на Господа и на Христа Его". Ибо поистине собрались в городе сем на Святаго Сына Твоего Иисуса, помазанного Тобою, Ирод и Понтий Пилат с язычниками и народом Израильским, чтобы сделать то, чему быть предопределила рука Твоя и совет Твой. И ныне, Господи, воззри на угрозы их, и дай рабам Твоим со всею смелостью говорить слово Твое" (Деян. 4:24-29).

Они уже ничего не боялись и с великим дерзновением говорили о Христе, проповедовали Евангелие, не боялись более злых врагов Христовых, которые недавно распяли Господа Иисуса. Это дерзновение, эту смелость вложил в сердце их Дух Святой.

Огромный подъем духа был не только среди апостолов, но и в среде всех тех, которые уверовали во Христа, в среде первых христиан. Ибо сказано в Деяниях Апостольских: "У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но всё у них было общее. Апостолы же с великою силою свидетельствовали о воскресении Господа Иисуса Христа; и великая благодать была на всех их. Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду" (Деян. 4:32-35).

Видите, какой огромный подъем в душах верующих возбудило чудо, сотворенное над калекой в храме Иерусалимском Петром и Иоанном, и та смелость, с которой они вели себя на допросе первосвященников и книжников. Огромный подъем духа нашел выражение в том, что христиане стали продавать свои имения и раздавать нуждающимся братьям. Они ничего не считали своим, у них всё было общее.

И вот на этих словах Деяний Апостольских в литературе основано мнение, что в то время среди христиан был коммунизм: его называют христианским коммунизмом. Верно ли это? Можно ли назвать эту общность коммунизмом?

До некоторой степени можно, потому что слово "коммунизм" обозначает общность имущества. Но надо понять, каковы были корни и основы этого христианского так называемого коммунизма, этой общности имущества. Ведь вполне ясно, что, продавая свое имущество, перво-христиане раздавали его нуждающимся, всё считая общим достоянием христианской общины. Чем руководствовались они? Горячей любовью к братьям своим! В основе того, что в литературе называют "христианским коммунизмом", лежала святая любовь, лежало братолюбие.

Это совсем не то, что называют коммунизмом государственным, ибо коммунизм государственный — это форма общественного и государственного устройства, инициатива которого исходит от правительственной власти и принимается народом, если оно угодно ему. Государственная власть учреждает общность имущества. А первые христиане вовсе не потому действовали в духе коммунизма, что кто-либо установил такое правило, такую общность имущества, такую форму устройства общины. Они действовали по побуждению сердца своего, горевшего любовью к Богу, ко Христу, любовью ко всем братьям, которые исповедовали имя Христово.

То, что называют "христианским коммунизмом", есть только высшая форма милосердия. Видите, как велика разница между этими двумя формами коммунизма. Я сказал вам, что вообще не следует говорить о христианском коммунизме, ибо это приводит к смешению понятий, приводит к мысли о том, будто кем-то, как-то был учрежден коммунистический образ общественного устройства среди древних христиан. Нужно оставить этот термин.

Было время и прошло время, когда сердца христиан горели и пылали такой любовью к ближним, что ничего не считали своим. Блаженно то время, когда первые христиане, движимые неизреченной любовью к обездоленным и неимущим братьям своим, продавали имущество свое и раздавали нищим. Давно прошло это время, и этот первый святой порыв любви, порыв к правде человеческих отношений сменился черствостью, сменился тяжким эгоизмом, который дошел до таких форм и размеров, что христианские народы истребляют друг друга в страшных войнах.

Мы не властны, конечно, изменить ход истории, мы можем и должны только стремиться к тому, чтобы сердца наши были подобны пылающим любовью к ближним сердцам первых христиан. Задачей своей мы должны ставить прославление имени Господа Иисуса Христа жизнью нашей, делами нашими, любовью и милосердием нашим. И среди людей, враждующих друг против друга, вооружающихся один на другого, мы должны быть малым стадом Христовым, которое хранит в сердце своем эту древнюю, давнюю любовь, проявляющуюся в общине христианской, в общности имущества, в любви к страдающим, в любви к бедным, в безграничном милосердии.

***

Те, кто недоумевает, почему Христос отверг политическую власть и не обеспокоился социальными бедствиями, должны вспомнить, что Господь всегда учил жалости, состраданию, всегда учил творить милостыню. Ведь и на Страшном Суде будет Он судить по одному признаку: делали люди дела милосердия и любви или нет. И это единственное, чем будет руководствоваться Всеправедный Судия.

Христиане апостольских времен именно так воспринимали учение Христово. Они были полны скорби о бедах, которые испытывали их нуждающиеся братья, сокрушались об общественном неравенстве. Всеми силами они заботились о том, чтобы не было нищеты, продавая свои имения и вырученные деньги принося к ногам апостолов для распределения между бедными. Все они были одна душа и одно сердце, и среди них не было нуждающихся. Вот единственное верное, радикальное исцеление общественной несправедливости. Ибо когда люди проникнутся состраданием к своим братьям, находящимся в нужде, когда все будут объединены Божественной любовью, когда во всех своих стремлениях люди начнут руководствоваться законами правды, только тогда жизнь будет благодатной. А если люди не таковы, то сколь бы справедливыми ни считали они свои законы, им не удастся достигнуть счастья на земле.

Пятая черта – отсутствие в обществе бедных, нуждающихся в чем-либо необходимом для жизни внешней. Это было следствием, с одной стороны, братского общения имений (ст. 32), с другой – следствием учреждения под ведением апостолов общей кассы, из коей удовлетворялись потребности нуждающихся.

– Ибо все, которые владели и пр.: собственно – кто (ὅσοι) владел; мысли, что все непременно продавали, в выражении нет; представленный же далее пример (один) говорит, кажется, против всеобщности этого обычая. Вероятно, каждый по своей доброй воле (ср. Деян. 5:4) продавал или не продавал имение свое, но так как дух этого первого общества был очень высок, то, вероятно, продававших было много. Из выручаемых таким образом денег и составлялась общая касса.

– Продавая их: как не видно из текста, чтобы все продавали имения свои, так не видно и того, чтобы продающие продавали все, что имели, не оставляя ничего себе в собственность. Вероятно, каждый желающий внести в общую кассу продавал из имения своего что хотел. Значит, продавать ли – не продавать ли и сколько продавать было делом доброй воли и совести каждого и определялось степенью братской любви каждого; а так как эта любовь была сильна, то продавали многие и много и – из сей кассы давалось нуждающимся кто в чем нуждался.

Обилие благодатных даров, излившихся на последователей Христовых в День Пятидесятницы, обнаружилось в их обществе особыми характерными чертами их жизни и нравственной деятельности. Это были: множество чудес, совершаемых апостолами и другими учениками Христовыми и привлекавших ко Христу новые толпы последователей; необыкновенное единодушие и взаимное единение между членами Церкви, поддерживающееся совершением общественных молитв и участие в причащении Тела и Крови Христовых, наконец, приведшее к общению имуществ между христианами, а через то и к необыкновенной благотворительности христиан народу. По замечанию дееписателя, никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее, а потому и не было между ними никого нуждающегося, ибо владельцы имущества и земель продавали свою собственность и вырученные деньги, полагая к ногам апостолов, обращали на общую пользу. Святой Лука с особенной любовью упоминает о киприянине левите Варнаве, который, как бы в оправдание своего имени, означающего сын утешения, продал свое богатое поместье и деньги положил к ногам апостолов.